Заложник должен молчать - Анатолий Гончар

– Хорошо.

Я тут же поспешил удовлетворить свое любопытство. Дело в том, что чуть выше по течению протекал небольшой ручеек, берега у него должны были быть глинистыми, и при некотором везении я мог рассчитывать на успех.

Мне повезло: боевики переходили речушку в обрывистом и глинистом месте, при этом особо не озабочивались сокрытием собственных следов. Так что успех в деле выяснения численности боевиков мне действительно оказался обеспечен. По моим подсчетам, прошло их здесь от четырнадцати до шестнадцати человек, точнее выяснить не получилось, да я и не старался.

– И чего ты там не видел? – буркнул ротный, когда я наконец возвратился к группе.

– Полтора десятка, – кивнул я на постепенно исчезающие тропинки. Но Вадим пропустил мое сообщение мимо ушей.

– Вот опоздаем из-за тебя, – вздохнул Гордеев, высказав свое отношение к подобным изысканиям, и отдал команду на выдвижение.

По заданным координатам к окраине селения …та, несмотря на «пророчества» Вадима, мы подошли вовремя. Если бы не конкретная задача, наш «турпоход» уже можно было бы считать относительно успешным. Кроме обнаруженных с утра следов, с достаточной степенью вероятности указывавших на наличие в округе действующего лагеря боевиков, мы так же вышли на еще одну базу. Базу свежую и, судя по всему, не брошенную, а законсервированную. А уже на подходе к …те в зарослях орешника отыскался приготовленный «добрыми лесорубами» склад продуктов. Так что к исходу дня на моей карте и в памяти ротного отложились три отметки-зарубки на будущее. Конечно, весь день и меня и Вадима терзала заманчивая идея «по-тихому» скинуть в отряд координаты и направление следов, но все же мы оказались не настолько безумны…

Комбат нервничал и потому злился. Ему никогда не нравились внезапно возникающие задачи. Во-первых, были они чаще всего непонятными, во-вторых, времени на подготовку к ним естественным образом практически не отводилось, в-третьих, из-за этих задач приходилось менять намеченные планы. Вот и сейчас уже практически подготовленный выход двух групп пришлось отложить на неопределенное время – задача, порученная майору Гордееву, в любой момент могла потребовать привлечения всех сил и средств отряда. Нельзя сказать, что подполковник отпускал спецгруппу с тяжелым сердцем, вовсе нет, но все же отсутствие связи подспудно заставляло находиться в постоянном напряжении. Нервировала сама возможность в случае непредвиденных обстоятельств не успеть оказать помощь вовремя. А тут еще он вдрызг рассорился с отрядным фээсбэшником – тот, несмотря на все увещевания комбата, так и не раскололся относительно маршрута и целей, стоящих перед подчиненными подполковника.

– Ну и хрен с ним! – Комбат в очередной раз вспомнил момент ссоры, и ему захотелось набить фэшнику морду. И даже не потому, что тот отказался сдать имеющуюся у него информацию, а просто так, «чтобы было». Представив, как его кулак встречается со скулой особиста, Шипунов улыбнулся. И даже на душе стало как-то легче. Впрочем, по-настоящему злых чувств к майору Бабченко он не питал, так, наговорил резкостей и, чтобы теперь не извиняться, придумывал себе всякую ерунду про коварные замыслы особиста, творимые им против лично подполковника Шипунова, а также руководимого подполковником коллектива. А если уж быть совсем честным – как на духу, то подполковник злился из-за невозможности личного участия в этом засекреченном, а значит, возможно, и весьма интересном задании. Душа комбата рвалась в бой. Еще бы, ведь его карьера перла столь быстро, что он еще не успел растерять ни мальчишеский задор, ни изначально присущую ему жажду подвигов. Увы, на все его просьбы разрешить хоть изредка выходить на боевые задания Ханкала отвечала категоричным «нет».

И вот, почти безвылазно находясь в ПВД, комбат маялся, как мается в клетке птичка, не в силах выпорхнуть из клетки. Иногда ему казалось, что единственный выход хоть сколько-нибудь разрядить копящуюся в душе скуку – это набить кому-нибудь морду или… напиться. Подумав, Шипунов выбрал выпивку. Сев на кровать, он достал из-под нее припасенную на всякий случай бутылку водки и позвонил Бабченко.

– Алло, – сонно отозвался тот.

Комбат усмехнулся про себя: «Ни хрена себе, уже дрыхнет», а вслух без обиняков предложил:

– Бери закуску и приходи. – И повесил трубку.

«Так, – уже слыша шаги идущего Бабченко, подумал подполковник, – задача минимум – напиться, а там, как кривая вывезет», – после чего посмотрел на свои увесистые кулаки и удовлетворенно хмыкнул. Жизнь начинала казаться не такой мрачной.

В итоге к окраине …ты мы вышли почти на час раньше отмеренного нам времени. Останавливаться и проводить какой-либо инструктаж смысла не было – в принципе все роли были уже распределены, так что мы без промедления расползлись по лесу. Расположились по двое – в центре Шадрин и я, на правом фланге, метрах в ста, – Бочаров и Тулин, левый фланг, на таком же расстоянии от центра, взяли на себя Онищенко и майор Гордеев. Расположились, замаскировались и принялись ждать.

Темнело. Оставшиеся до рассвета часы нам с Виталиком предстояло провести в поочередном бодрствовании. Но ночь должна была пройти спокойно, ведь если все сложится так, как говорил фээсбэшник, вражеский связник отправится к базе утром. Вот только верилось в успех «данного предприятия» с превеликим трудом. И вообще, все это задание казалось мне абсурдом, игрой непонятно кого и непонятно во что. Даже одно то, что селение тянулось без малого на полтора километра, вызывало сомнения в успехе задуманного, ибо откуда фээсбэшники могли знать, что связной начнет спуск именно здесь, от могильника? Почему он не войдет в лес сразу же у села? Всю ночь меня терзали подобные вопросы, даже в часы, когда я спал, мне казалось, что я продолжаю размышлять. Просыпаясь и сменяя на посту Шадрина, я вновь погружался в раздумья.

Шадрину всю ночь снился сон. Когда Виталика будили на фишку, он прерывался, но стоило ему смениться и только-только смежить веки, как сон начинался вновь, напоминая одно бесконечное многосерийное кино. «Телесериал» – сравнение, приходившее в голову старшего сержанта с началом «очередной серии», исчезало сразу же, будучи тут же погружено в бушующие волны действия. Сон был странным и действительно многосерийным…

– Товарищ старший сержант, – вытянулся перед лениво развалившимся на кровати Шадриным рядовой Куренков из роты связи. – Вас просит прийти командующий группировкой. Срочно.

– Подождет, – небрежно отмахивается Виталик и, протянув руку к стоявшему на столе пакетику с соком, в задумчивости добавляет: – Если торопится, то может прийти сюда, – и улыбается, будто знает, что, если действительно что-то важное, – тот никуда не денется. И точно, не проходит пяти минут, а Виталик специально засекает время на своих швейцарских часах, как генерал входит в палатку комендантского взвода.