Хаос и Тьма. Книга третья - Александр Сергеевич Арсентьев

ведают — какие секреты таились в его арсенале! Ведь он долгие годы скитался по ведомым лишь ему одному задворкам мироздания, где наверняка научился такому что … «Впрочем …,» — попытался успокоить сам себя я. — «Учитывая то, как он закончил …» Вполне возможно, что этот импульсивный молодой (по меркам посвященных) полубог возомнил себя пупом Вселенной, что его и погубило … Я до сих пор не мог принять тот факт, что «отрок» ста с лишним лет от роду, мог настолько безалаберно относиться к своей собственной жизни … Не иначе — и высшие трансцендентные существа подвержены губительной мании величия. Впрочем, чего копаться в высоких материях, что есть — то есть! Алекс Грэйтс погиб, дав своей смертью возможность для меня продолжить свое существование уже в его теле. А уж как я распоряжусь всем этим — зависит лишь от меня. И хватит на этом самокопаний! Как выбраться-то?!

Я вновь принялся прокручивать в уме возможные варианты побега и, в конце концов, пришел к неутешительному для себя выводу — все мои потуги были основаны, опять же, на банальном мышлении «особи обыкновенной». На ум приходило что-то вроде «напасть на тюремщика и похитить ключи от браслетов на цепях», захват заложника и прочая галиматья, достойная глупого человеческого мировоззрения. Я был ненавистен сам себе … Это же надо — строить план побега, даже не имея представления о силах, которые меня здесь удерживают! И, что самое неприятное, здесь мне не у кого спросить совета — я, впервые со времени моего появления в этом мире, остался совершенно один наедине с окружающей меня реальностью, исполненной тайн и секретов. Вернее — со множеством реальностей!

Чем больше я думал обо всем этом, тем тоскливей становилось у меня на душе. Со стороны я напоминал себе младенца, которого выбросили из колыбели на просторы огромного и безжалостного реального мира. И как быть дальше — я абсолютно себе не представлял. Чувство полной апатии начало все чаще накатывать на меня. Временами, чтобы предпринять хоть что-то, я пытался, без особой на то надежды, активизировать Мощь, бегущую по моим жилам и как-то воздействовать с ее помощь на магические кандалы, сжавшие бездушной хваткой мои запястья. Казалось, что при легком соприкосновении сил, появлялось что-то сродни контакту, возможно — то тянулись друг к другу составляющие Хаоса. Но, вслед за этим шло резкое отторжение — в дело вступали силы Тьмы, что неизменно вызывало агрессию с обеих сторон. И это чудовищное противодействие волной страшных судорог отзывалось во всем моем теле. Я искренне недоумевал по тому поводу — как все таки Триданам удалось сплести изначально враждебные друг другу силы в этом симбиозе, явно стоящем на порядок выше в области применения Искусства. Все мои потуги были тщетны …

После очередной неудачной попытки я безучастно распластался на своем жестком ложе и бездумно уставился в темноту …

Звуки поворачиваемого в замке ключа вернули меня к окружающей действительности. Скрип дверных петель … Я приподнялся и оперся локтем на нары. В свете факела, разливавшегося из дверного проема, возник темный женский силуэт …

Глава 8

Вслед за женщиной в камеру вошел стражник — он укрепил факел в своеобразном канделябре, вновь ретировался к выходу и выжидательно уставился на свою госпожу.

— Ты свободен, — повелительным тоном произнесла она.

Страж тенью выскользнул в проем и мягко прикрыл за собой массивную дверь. К своему великому удивлению, я не услышал скрежета запора. Хотя, что я могу-то в своем положении … Звякнув цепями, я снова растянулся на своем ложе и с неприязнью взглянул на посетительницу.

Мирис Тридан некоторое время молча стояла у входа в камеру. Она была облачена в шикарное платье с глубоким декольте в ее излюбленных тонах — ярко-алый цвет в свете факела казался кровавым. Роскошные волосы сестры Светоча в «художественном беспорядке» спадали на ее мраморно-белые обнаженные плечи. В свете языков пламени факела сверкнули крупные изумруды массивных серег. На губах Мирис играла снисходительная ироничная улыбка, а взгляд широко распахнутых прекрасных глаз буквально пожирал меня …

— Чем обязан? — не выдержав повисшей паузы, недовольно произнес я.

Она сделала изящный жест рукой, а потом с апломбом прищелкнула пальцами и тихо рассмеялась.

— Как же долго я об этом мечтала, — Мирис красноречиво облизнула губы. — Алекс Грэйтс — практически распятый, беззащитный и исполненный растерянности … Признаюсь, я была глубоко разочарована исходом нашей с тобой единственной и последней встречи. Тьма! Тогда все пошло страшно не так! Я надеюсь, что в будущем мы исправим это досадное недоразумение …

Она осторожно сделала пару шагов в моем направлении. Я подавил в себе дикое желание вскочить с нар, обхватить пальцами эту великолепную нежную шею и удавить ее без промедления … Тихо, еще не время … Я взглянул прямо в ее глаза и принялся лихорадочно соображать — как повел бы себя сейчас истинный Алекс Грэйтс. Секунду спустя, по мотивам моего красочного сна, я уже смог выработать линию своего поведения. Я холодно взглянул на посетительницу и скупо улыбнулся.

— Ну, насчет того, что я беззащитен … Тут ты, мягко говоря, заблуждаешься, — подспудно я соотносил длину цепей и разделявшее нас расстояние. — Что же касается нашей последней встречи, то тут ты права — все могло быть совершенно иначе, если бы …

— Если бы — что?! — немедленно отреагировала она и даже чуть-чуть подалась вперед.

Я расслабленно откинулся назад, притворно вздохнул и беззлобно ответил:

— Если бы ты не была помешанной на мировом господстве сукой …

Казалось, что ее глаза полыхнули в свете факела рубиновым огнем. Выдав досаду, она прикусила своими прелестными зубками нижнюю губу и вновь прищелкнула пальцами. Но, уже в следующее мгновение Мирис справилась со своими чувствами — она обольстительно улыбнулась и проникновенно взглянула на меня.

— Не важно — помешанной или нет …, — севшим от возбуждения голосом томно произнесла она. — Сукой я была всегда … Но до того момента я мечтала быть лишь твоей сукой …

Она произнесла последнюю фразу едва слышно, с придыханием, но я отчетливо все расслышал. Расслышал, и мое естество невольно отреагировало … Я, как-то по-новому, взглянул на нее — прикрыв веки, она стояла посреди моей камеры. Грудь Мирис бурно вздымалась, изящными пальцами она впилась в свои бедра … Либо госпожа Тридан была великолепной актрисой, что несомненно делало ей честь, либо …