Не без вранья - Елена Колина

С этого вечера все переменилось. Осип Брик в письме рассказывал о том, что у них происходит: «Маяковский у нас днюет и ночует…» Маяковский дневал и ночевал у Бриков в буквальном смысле «с этого вечера». После чтения поэмы Маяковский не вернулся на дачу Чуковского в Куоккалу, где он тогда жил, а остался рядом с Бриками. Вышел от них и снял комнату в гостинице «Пале-Рояль» на Пушкинской, недалеко от Бриков, минут десять пешком. А Чуковскому вскоре после этого чтения у Бриков сказал, что встретил женщину, которую полюбил навсегда.

Чуковский: «Сказал это так торжественно, что я тогда же поверил ему, хотя ему было 23 года, хотя на поверхностный взгляд он казался переменчивым и беспутным».

Странно, правда? Не то, что переменчивый и беспутный полюбил навсегда, а то, что с первых часов знакомства с Бриками он уже не мог от них оторваться. Ахматова говорила, что у Маяковского был «добриковский период». Получается, что вся его взрослая жизнь была «бриковский период»?..

Теперь Маяковский и Лиля почти не расставались. Но — и Маяковский, и Брики почти не расставались. Как это могло быть?

Сам Маяковский назвал первые месяцы после «радостнейшей даты», знакомства с Бриками, — «праздник тела». Лиля и Маяковский вели жизнь любовников: встречались у него или в каком-нибудь доме свиданий, потом гуляли, ездили на острова, вечером возвращались к Брикам, упоенно читали стихи. «Мы жили тогда стихами», — рассказывает Лиля.

Маяковскому нравилась его новая жизнь — весь этот взрослый антураж запретной любви, номера с позолоченными зеркалами и красным бархатом. Нравилось, что его любимая женщина — светская дама с хорошими манерами, что она может быть светской, а может выглядеть богемной — в клетчатых чулках, с нарочито безвкусными украшениями, — но при этом все равно остается светской дамой.

Вечером у Бриков читали стихи, пили чай, и так до ночи. На следующий день Лиля опять встречалась с Маяковским — номера, прогулка и опять чай дома у Бриков.

Встречи в номерах скрывались от Брика. Лиля заставляла Маяковского хранить тайну, учила его быть любовником при муже. И не разрешала выяснять отношения. «Почему лошади никогда не кончают с собой? Потому что не выясняют отношений», — это Лиля говорила. Это очень мудро! Слова только все портят, делают все неокончательное окончательным, трагическим и безвозвратным.

А если не выяснять отношений?

Лиля познакомила Маяковского со своими друзьями. Вряд ли Маяковскому понравились Лилины друзья — все эти банкиры, актрисы, коммерсанты, но ему нравилось, что Лиля — человек другого круга. Маяковскому нравилось, что Лиля в этом своем мире пользуется успехом и при этом принадлежит ему.

Лиля: «…Маяковскому нравилось, что вокруг меня толпятся поклонники. Помню, он сказал: „Боже, как я люблю, когда ревнуют, страдают, мучаются…“ Он как бы нарочно поддавался им. Искал их».

Маяковский был «хулиган», Буратино, а Лиля была барышня, Мальвина. Буратино всегда особенно тянет к девушкам из общества, и любовь у Буратино к Мальвине особенно страстная, потому что барышня Мальвина, кроме любви, еще предлагает другой мир — красивый, буржуазный. В этом мире делают уроки, моют руки с мылом, пользуются ножом и вилкой, до утра пьют чай и говорят о культурном. Очень важно, если женщина, кроме любви, может предложить что-то еще — другую жизнь, и Лиля Маяковского с этой другой жизнью познакомила.

Лилины друзья Маяковскому удивились. Лилины друзья говорили, что «он совершенно не для нее», но «она его очень переделала». На их первой общей фотографии через несколько месяцев после знакомства совершенно другой Маяковский — не мальчишка со спутанными, как после сна, нечистыми волосами, а человек в галстуке.

Маяковский подстригся. Снял желтую блузу. Вставил новые зубы. Научился носить цилиндр и трость.

Соня Шамардина, с которой у Маяковского когда-то был роман, писала: «Увидела его ровные зубы, пиджак, галстук… это для Лили. Почему-то меня это задевало очень. Не могла я не помнить его рот с плохими зубами, — вот так этот рот был для меня прочно связан с образом поэта…» Конечно, ее задевал его новый облик — обидно, что он изменился ради другой женщины, обиднее, чем если просто разлюбят, предпочтут другую.

Человек в галстуке, в английском пальто, в цилиндре и с тростью, с модной короткой стрижкой, с новыми синеватыми зубами — это новый Маяковский. Новые зубы были с синеватым отливом, потому что какое уж тогда было протезирование!.. Но все равно новые синие зубы лучше прежних гнилых. Новое английское пальто лучше, чем мятые футуристические лохмотья. Новый цилиндр лучше, чем мятая черная шляпа.

А человек в новом пальто, новых зубах и новом цилиндре все тот же, и, если внимательно рассмотреть фотографию, видно, что Лиля только вчера его отмыла и принарядила, что он не совсем новый Маяковский, а все тот же мальчик. Очень влюбленный, гордый, зависимый мальчик. Маяковский — мальчик, а Лиля, хотя она всего на два года старше, ей двадцать четыре — взрослая опытная женщина, у нее и вид не юной женщины — тяжелое лицо, припухшие глаза. Лиля стоит прямо, а он к ней приник — гордится, что ему разрешили у всех на виду ее обнять, заявить свои права, продемонстрировать отношения.

Маяковский связал с Лилей свою жизнь, а Лиля? Влюбилась или развлекалась? Или у нее были более сложные мотивы?

«Л. Брик Маяковского остригла, велела ему помыться, переодела».

Маяковский еще не был таким невероятно знаменитым, он был просто поэт, хулиган. И как Лиля, женщина не из художественной среды, а из буржуазной, отнесется к нерасчесанному гениальному поэту? Немного снисходительно. А что же — сразу связать с ним свою жизнь, да с какой стати?!

Что касается любви, вот вопрос — а что, разве можно влюбиться и страстно захотеть мужчину, которому велишь помыться, переодеться и вставить зубы? Что же, женщина говорит: «Сначала помойся, подстригись, вставь зубы, а потом я тебя полюблю»? Я думала, что влюбленная женщина любит и хочет мужчину таким, какой он есть…

Кажется, Лиля нисколько в Маяковского не влюбилась, а отнеслась к нему как к подобранному мальчишке.

Лиля о Маяковском тех лет: «Совсем он был тогда еще щенок, да и внешностью ужасно походил на щенка: огромные лапы и голова — и по улицам носился, задрав хвост, и лаял зря, на кого попало, и страшно вилял хвостом, когда провинится». Это не о любви, и пишет это не влюбленная женщина… Ей и любопытно, и лестно, и все это немного не всерьез.

Потом, когда Маяковский уже был памятником, Лиля сама в точности не знала, как ей хочется: у нее с Маяковским сразу же был бурный роман, или Маяковский ее два года добивался, а она ему отказывала, думала, решала… Поэтому у нее есть два разных рассказа: один про бурный роман, а другой про то, как Маяковский два года ее добивался.

Лиля: «Володя не просто влюбился в меня, он напал на меня, это было нападение.

Два с половиной года у меня не было спокойной минуты — буквально. Я сразу поняла, что Володя гениальный поэт, но он мне не нравился… Мне не нравилось, что он такого большого роста, что на него оборачиваются на улице, не нравилось, что он слушает свой собственный голос, не нравилось даже, что фамилия его — Маяковский — такая звучная и похожая на псевдоним, причем на пошлый псевдоним…