Первенец - Дэлия Мор

От причала речного вокзала отошел катер, а из дверей хлынула толпа, затопив парковку. Большинство спешило на остановку автобуса, кто-то нырял во дворы и лишь немногие счастливчики садились в автомобили. Наилий узнал Куну сразу даже через темную тонировку окон. Высокая, но сутулая, будто через плечи перекинута палка, а на концах два тяжелых ведра с водой. И нужно внимательно смотреть под ноги, чтобы не запнуться о камни на дороге. Так ходили женщины в деревне к колодцу, когда гроза в горах лишала долину электричества, отключался насос на скважине, и воду приходилось доставать из-под земли самим.

Деревенские женщины были крепкими и терпеливыми, как деревья на склонах гор. Уложенные в косу волосы несли как корону на голове, а согнутая от тяжкого труда спина никогда не ломалась. Они жили, будто пережидали бурю каждый день от восхода светила до заката. Смотря на них, кадеты забывали свою усталость от тренировок, синяки от ударов посохом и вечно голодный желудок. Настоящая сила внутри.

Куна напоминала генералу этих женщин своим упорством, неуступчивостью и простотой. Равнинные красавицы были совсем другими. Часами говорили о себе, постоянно поправляя прическу, одежду и думая о том, как выглядят. Весь пыл своей молодости тратили на завоевание мужчин и необщительный генерал терялся под их напором как мальчишка, впервые оказавшийся за стенами интерната. Позже он понял, что был главным зрителем их спектаклей и даже в постели, даря близость, они вдохновенно играли роль. Фальшивые слова, лукавые улыбки, неестественно бурные реакции. А внутри вместо силы пустота. Ничего. Никогда.

- Нурий, открой дверь, пожалуйста, - попросил генерал, когда Куна заметила внедорожник и пошла к ним через парковку. Водитель нажал на кнопку, и со стороны свободного места на пассажирском сидении рядом с Наилием плавно открылась дверь. Дарисса не дошла десяток шагов, как наперерез к ней бросилась другая, оживленно жестикулируя и тараторя. Куна пыталась увернуться, смущенно улыбалась и отрицательно мотала головой, но назойливая собеседница вцепилась в рукав форменного пиджака. Обе оборачивались к машине, но генерал знал, что разглядеть его в приоткрытую дверь в неосвещенном салоне невозможно. Время шло, разговор не затихал, Куна все больше отступала обратно к речному вокзалу и, казалось, готовилась к бегству.

- Вот ведь клещами вцепилась, - тихо пробормотал Нурий.

- И я из машины без охраны не выйду. Инструкция, - хмуро кивнул генерал.

Слишком много цзы’дарийцев на парковке, а в их карманах планшеты, фотографирующие невиданное явление генерала в рабочем квартале. К редкому зверю в зоопарке и археологической диковинке в музее меньше внимания. А потом вся Сеть в фотоснимках и комментариях с самыми невероятными предположениями чего забыл здесь и чем это грозит. Такое о себе прочитать можно - в кошмаре не приснится.

- Ваше Превосходство, может тогда я? - обернулся водитель. - Представлюсь другом, скажу, что мы спешим. Этот вулкан словоохотливости быстро не успокоится.

- Иди, - разрешил генерал и отвернулся к окну, где расстроенную Куну одолевала стаей стервятников не в меру энергичная знакомая, а от машины к ним шел Нурий. Вспомнились слова Марка: «Наилий, станем генералами, все женщины будут нашими». Стоило цеплять на комбинезон золотые погоны, чтобы прятаться в машине, пока другой будет приглашать дариссу на придуманное тобой свидание.

***

Угораздило же Куну встретить на парковке у речного вокзала именно Грацию! Лучшая подруга матери славилась первой сплетницей в квартале и тратила на обсуждение чужих жизней почти всю свою собственную. Когда мать пыталась снова сойтись с отцом Аврелии три цикла назад, Грация дни напролет торчала на кухне и как музыкальная заставка на телевизионной панели все время твердила одни и те же советы по кругу. Раз уж решила связаться с мужчиной, то делать это надо правильно. Требовать к себе внимания и почитания, граничащего с поклонением несуществующим богиням. Мужчина должен носить на руках, дарить цветы и драгоценности, а если провинится, то прощение вымаливать на коленях. Советы не помогли, мать с отцом Аврелии снова разошлись, и Грация исчезла из их дома. И не появлялась вовсе, когда Аврелии стало хуже и понадобились деньги на лекарства. Находилась тысяча уважительных причин и серьезных оправданий. С тех пор Куна не верила в такую дружбу.

- Я вот что тебе хотела рассказать, - трещала Грация сухим каркающим голосом, оглядываясь на приоткрытую дверь военного внедорожника, - помнишь Цесту, у которой дочь перевелась на пустынный материк в первый сектор? Еще одна выпорхнула из родного гнезда ради большого дохода. Цеста еще ходила вся счастливая, что жизнь вот-вот наладится, и деньги потекут рекой электронных переводов. Так вот что-то там у дочери не сложилось. Туда, куда хотела её не взяли, пришлось тарелки мыть в местной забегаловке. Нет, я поражаюсь чужой глупости. Стоило ехать на другой материк, чтобы стоять возле раковины? Цеста даже сама ей пару раз перевод делала, не хватало на какие-то курсы образовательные. Пффф, а ей говорили, что дурь из дочерей смолоду выбивать надо - вот вам пожалуйста. Тянулась на неё тянулась, думая, что хоть в старости отдохнет, но не тут-то было.

Куна кивала невпопад и старалась не смотреть на черный автомобиль без надписей и с простыми номерами. Еще несколько рассказов о знакомых по кварталу и генерал развернется и уедет, справедливо обидевшись на пренебрежение. Грация выдавала сплетни конвейером, не останавливаясь даже, чтобы сделать передышку. Ядовито-желтое платье с крупными зелеными бусами маячило перед Куной, куда бы она не повернулась.

- Да, хорошо, я помню, спасибо, все это грустно очень, но я спешу, - слабо пискнула Куна и попятилась к вокзалу. Только бы Грация ушла и не заметила, как она садится в машину. Простым скандалом тогда мать не обойдется. Схватит швабру или веник и будет гонять Куну по двору как в детстве. Чтобы от пережитого позора дочь еще долго не смотрела в сторону мужчин.

- Куда это ты спешишь? - Грация прищурила густо подведенные черным глаза, - смены у тебя сегодня нет, мать говорила, а ты в форме. Куда собралась-то?

Куна громко икнула и снова попятилась, но длинные как у хищника ногти Грации вцепились в рукав её форменного пиджака. Чем сильнее Куна боялась, тем ярче сверкали глаза её мучительницы. Она раздувала ноздри, почуяв жирную добычу, и скребла ногтями по ткани пиджака.

- В кафе спешу, - промямлила Куна, - а то закроется скоро.

- Смотри-ка какая, мать последнее здоровье на работе гробит, а она по кафе шляется, деньги проматывает. Или за тебя там кто-то платить будет? Уж не тот ли, кто в машине сидит, дожидается?

Холод противной тяжестью разливался в животе у Куны. Теперь генералу можно было уезжать с парковки, повод для скандала уже обеспечен. Куна нервно дернулась, освобождая руку от цепких когтей, а потом у внедорожника открылась вторая дверь. Грация забыла о чем спрашивала, жадно впившись взглядом в военного, ленивой походкой приближающегося к ним. Мужчина был на редкость привлекательным, широко улыбался и на ходу поправлял широкий белый пояс на комбинезоне. Он шел так уверенно, что Куна успела поверить, будто сейчас проскользнет мимо, едва задев рукавом, и обнимет какую-нибудь дариссу, что тоже ждала у речного вокзала. Пусть будет так, хорошо. Забыл генерал про выставку, не смог или передумал - не важно. Зато не будет скандала и можно правда пойти в кафе и заесть обиду мороженным. Мелочи в кармане хватит на порцию пломбира без сиропа и конфетной посыпки. Куна выдохнула с облегчением, но военный остановился в шаге от них.