Первенец - Дэлия Мор

Речь ученого увлекала и Куна сначала расслабилась, а потом осмелела настолько, что шагнула в толпу кадетов, заслонивших стенд. Высокие парни выросли перед ней стеной, и даже пристав на цыпочки разглядеть что-то было невозможно.

- Киноварь или сульфид ртути - самый токсичный минерал на планете, - рассказывал ученый, - он встречается вблизи вулканов и месторождений серы. Если его нагреть, то выделяются пары чистой ртути.

Чем сильнее он пугал кадетов быстрой и гарантированной смертью, тем интереснее им становилось. Они вслух восхищались алым минералом, а генерал вспомнил легенду о падшей империи, где императору на день рождения дарили поделки из киновари. Резные блюда дивной красоты создавались ценой жизни ремесленника и в те времена верили, что с последним его вздохом, душа уходила в камень. Так император правил и живыми и мертвыми.

Куна чуть не упала, стоя на носочках и генерал, обняв её за талию, повел вперед, локтями оттесняя кадетов. Лектор, заметив движение, остановился на полуслове и, протянув руку через строй, вытянул девушку. Черное море военной формы сомкнулось за её спиной, оставив Наилия позади. Пусть смотрит. Бездна с ним со свиданием, такой восторг не сыграть. Расцвела и похорошела, расправив плечи и улыбаясь потому что хочется, а не из вежливости. Как надо замучиться на работе и в домашних заботах, чтобы так реагировать на камни под стеклом? Наилий знал. Крошечные осколки гор не могли вернуть ощущения дома и в груди ныло.

Проклятая равнина, продуваемая всеми ветрами. День беги на юг, день на восток - ничего не изменится. Все та же трава под ногами и низкие серые облака над головой. Ни одного ориентира. Генеральские погоны не дают ответов, только создают новые проблемы. Больше нет вершины, на которую нужно карабкаться и земля вот-вот превратится в трясину, затягивая окончательно. Каждый день как последний, а ты все еще жив. Кажется, блеснет что-то вдалеке и снова исчезает. Проклятая равнина, где ветер дует, куда ему вздумается, а генерал не может делать то, что хочется. Политика, законы, инструкции, репутация, долг, честь, совесть. Кадеты свободнее хозяина сектора. Вырвались из училища и счастливы. Как мало для этого нужно. Самое удивительное чудо всегда не стоит ничего.

Экскурсия дошла до последнего зала и ученый, поблагодарив за внимание, собрался уходить. Кадеты долго не отпускали, заваливая вопросами и Куна вдруг растерялась. Наилий выловил её из толпы, взяв под руку.

- Понравилось?

- Это правда великолепно, - просияла она, - спасибо, Ваше Превосходство!

- Не за что. Жаль, что быстро, правда? Я бы еще здесь побродил.

- Почему нет? Нас ведь никто не гонит.

От такого блеска в глазах не удержаться. Наилий остановился посреди зала и, наплевав на взбудораженных кадетов, притомившегося инструктора, поднес руку Куны к губам и поцеловал. Чуть дольше, чем требовали приличия, вложив в невинное прикосновение столько нежности, что услышал тихое:

- Не стоит, все смотрят.

Смущение Куны стало иным. От него бросало в жар и в голову приходили неуместные мысли. А что если попробовать? Не так уж и стар, всего тридцать девять циклов. Живет же Марк с Севериной и генеральские погоны не мешают. Но главное не торопиться. Дарисс из рабочего квартала не ведут в спальню на первом свидании, а он давно разучился ухаживать. Отдал инициативу женщинам, откупаясь потом дорогими подарками, когда очередная любовница надоедала. Шесть циклов только так и никак иначе, а для Куны хотелось сделать чудо. Чтобы искорки в глазах не гасли.

- Вы любите балет, дарисса?

- Наверное, - улыбнулась она, - а что это?

- Я покажу, - тихо рассмеялся генерал, - лучшая труппа на равнине в четвертом секторе. Сезон начинается через две недели. Если взять патрульный катер, то можно улететь туда и вернуться за один день. Поверьте, оно того стоит. И танец и музыка, которую играет живой оркестр. Вы полетите со мной?

Время в музее остановилось окончательно, застыли кадеты, затих экскурсовод. Генерал нервничал так, будто ему снова семнадцать и впервые решился подойти к женщине. И если сейчас она откажется, то уже не оправдаешь себя, что молод, неопытен и никто в её глазах. Выбирает всегда женщина и если убрать генеральские погоны, на которые Куне плевать, то что от него останется?

- Полечу, - выдохнула она и накрыла его ладонь второй рукой.

Чудо правда ничего не стоит, но ценится превыше всего.

Куна щурилась на яркую лампу фонаря и смотрела как его золотой свет заливает серый рабочий квартал. Раскрашивает усталость и безразличие оттенками радости и счастья. Бараки уже не казались старыми и сутулыми, а по переулкам идти домой было совсем не страшно. В животе тепло, в груди легко, а в голове пусто. Только бархатный голос генерала: «Поверьте, оно того стоит. Вы полетите со мной?». Стоило так дорого, что казалось роскошью, на которую неловко смотреть. Пока вместо слов не заговорили прикосновения. Сколько могут сказать руки, едва касающиеся друг друга? Какую мелодию сыграют пальцы, переплетаясь украдкой на заднем сидении автомобиля? Мысли рвались вверх и складывались в стихи. Пылающие как киноварь, новые как весенняя зелень малахита и переменчивые как александрит в пламени свечи. Мир всегда казался слишком большим, чтобы высовываться в него из рабочего квартала, а стал совсем маленьким. Только на двоих. С какой легкостью Куна забыла, что носит форму диспетчера речного вокзала, заботится о больной сестре и генерала видела только в телевизионной панели. Тот мужчина, что ехал с ней в машине из музея не носил золотых погон, не пропадал в телефонных разговорах и не отвечал за весь сектор. Он просто держал её за руку и рассказывал про горы. Как облака переливаются через хребты белым молоком. Что в прозрачной воде озер лодки висят как в воздухе, деревья растут на камнях, а цветы распускаются из-под снега. Сказка поселилась внутри и никуда не хотела уходить. Нурий давно увез генерала домой, а Куна все стояла под фонарем и смотрела сквозь ресницы на золотой свет.

Но вернуться пришлось. Барак горел всеми окнами, а значит, у скандала будет много зрителей. Можно было переночевать в парке на скамейке, но Грация не ушла бы из дома до тех пор пока не услышала, как мать воспитывает нерадивую дочь. Немыслимый позор встречаться с мужчиной, не познакомив с семьей. Куда катится мир? В прежние времена такого не было. Эти безответственные эгоисты имели хотя бы элементарное уважение к матерям своих женщин. А нынешняя молодежь, воспитанная планшетами и Сетью, катится по наклонной плоскости все ниже и ниже. Вот так и приходят упадок с разрухой.

Куна мысленно проговаривала набившие оскомину монологи и медленно открывала дверь, снимала обувь в коридоре...

- Явилась?

Началось.

- Да.

- И где вы были?

Мать спрашивала, не вставая из-за стола на кухне, чтобы слышала и Грация, сидящая напротив и Аврелия, выключившая музыку в комнате.