Кольцо Огня - Пьердоменико Баккаларио

Они сели за ближайший свободный столик, наслаждаясь местами на самых удобных диванчиках, и заказали четыре шоколада. Мистраль достала свой альбом для рисования и начала делать какие-то быстрые наброски.

— Ты хорошо рисуешь… — заметила Электра, глядя, как кончик карандаша постепенно превращает безликий белый лист в изображение зала, который их окружает.

Мистраль не ответила, сосредоточившись на своем наброске.

Шенг фыркнул. Он поставил рюкзак под стол и крепко придерживал его коленями.

— Думаю, надо у кого-нибудь спросить, — через некоторое время предложила Электра. — А то мы ничего не узнаем.

— И что ты хочешь спросить? — сухо уточнил Харви.

— Мы в тупике.

— Извините… — обратилась Электра к официанту, который принес им шоколад.

— Электра, нет, — тихо сказал Харви, пытаясь ее остановить.

Но было слишком поздно.

Девочка показала клетчатый зонтик и спросила:

— Один человек оставил нам это. Он ваш?

Посмотрев на зонтик, официант очень сильно удивился.

— На самом деле да, — ответил он. — Мы называем их «зонтиками на всякий случай». Этот синьор сказал вам, как он называется?

— Нет, — призналась Электра. — Мы надеялись, что вы знаете.

— Он был странным, — вмешался Шенг, — с белой бородой и безумными глазами.

Мистраль перевернула листок в своем альбоме и начала быстро набрасывать новый рисунок.

Официант взял в руки зонтик:

— Когда вы с ним повстречались?

— Вчера.

— Это был достаточно высокий человек, с седой бородой, одетый в темный плащ, — уточнил Шенг, рисуя руками в воздухе.

— Примерно такой, — заключила Мистраль, показывая рисунок.

— А! — воскликнул официант. — Так это профессор!

— Профессор?

Официант энергично кивнул:

— Один из наших самых любимых клиентов. Вчера он растерялся из-за снегопада и не знал, как вернуться домой. Он замечательный человек, но немного не в себе, как все ученые. Меня не удивляет, что он попросил вас вернуть за него зонтик. Это уже чудо, что он не потерял его где-нибудь. Вы его ученики?

— Не совсем… — пробурчал Шенг.

— Он приходил вчера? — осведомилась Электра.

— Естественно. Он каждый день приходит. Кстати… — Официант посмотрел на часы. — Нет, еще рано. Будем надеяться, что до четырех никто не займет его столик.

— Какой столик? — уточнила Электра.

— Вон там, в глубине слева, перед ограждением, — ответил официант, указывая рукой на него.

Ребята повернулись посмотреть на столик, и он продолжил:

— Профессор приходит каждый день и садится на свое обычное место, вон там. И если кто-нибудь сидел, он мог стоять над ним молча, пока тот, кто занял его место, не возмутится и не уйдет.

— А что он преподает? — растерянно спросила Мистраль.

— Вот этого я не знаю. Более того: может быть, он даже не профессор. Он просто всегда носил с собой книги.

— И?..

— Он сидел и читал их за своим столом, спокойно. Так могло длиться по нескольку часов. Если люди начинали толпиться вокруг, то он отгонял их. А вот детей никогда не трогал. Он принимался рассказывать им истории. Историю Древнего Рима и императоров. Рассказывал о Цезаре, о Нероне…

— Нерон — это кто? — спросил Шенг.

— Если подождешь до половины пятого, можешь сам спросить у профессора, — ответил официант.

— Боюсь, это будет трудно, — цинично заметил Харви.

— Нерон — это проклятый император Рима, — сказала Электра. — Он вошел в историю, потому что поджег город… хотя, может быть, это всего лишь легенда.

— Мило, — отозвался Шенг.

— Нет. Он ни для кого не был милым, — сказала Электра. — После его смерти его дом был разрушен, статуи разбиты, а его лицо стерли со всех памятников.

— Правильно. «Даннация мемориа», как говорил профессор, — вмешался официант, который, кажется, неплохо разбирался в этом вопросе.

— «Стереть из памяти» на латыни, — пояснила Электра своим друзьям. — Как если бы его никогда не существовало.

— Как и профессора, — вполголоса заметил Шенг.

Официант вернулся к клиентам. Как только он скрылся в другом зале, ребята бросились к столику профессора.

Он был круглым, на два места, со столешницей из светлого мрамора и тремя деревянными ножками. Рядом стояли два мягких стула, обтянутых красным бархатом.

— Интересно, была ли какая-то причина, по которой он всегда садился именно здесь? — спросил себя Харви, осматриваясь. — Например: отсюда отлично видно весь бар и вход.

— Никто не может подойти к тебе сзади, — предложил Шенг.

— Одно из самых тихих мест в зале, — добавила Мистраль.

— Но, помимо этого, ничего особенного.

— И на стенах ничего такого… — заметила Электра. — По крайней мере… кажется.

Мистраль осмотрелась в поисках какого-нибудь указания.

— Дай я сяду на твое место, — предложил ей Шенг, резко вставая со стула.

В этот момент он задел локоть девочки и уронил на пол ее альбом и карандаши.

— Ой, извини! — Шенг наклонился, чтобы поднять их, но в тот же миг застыл от изумления.

— Хао! — воскликнул он. И снова: — Хао!

Он протянул Мистраль ее альбом, встал на колени под столом и сказал:

— Смотрите! Здесь внизу надписи и… А это что такое?

— Что? — спросил Харви, вставая на колени рядом с ним. — Вот это да…

Доска, на которой лежал мрамор, покрыта строками непонятных букв, цифр и значков. На ней практически не осталось свободного места. Среди этого безумного текста какая-то узкая и длинная вещь приклеена к доске двумя полосками скотча.

Шенг оторвал одну, затем другую полоску скотча.

— Вот, — удовлетворенно заключил он.

И выложил на мраморную столешницу пластиковую карточку-пропуск, на которой написано:

ГЕРЦИАНСКАЯ

БИБЛИОТЕКА

улица Грегориана, 30

Научный зал — 4 зал

Альфред Ван дер Бергер

Рим

— Ну и ну!.. — удивленно воскликнул Харви.

Электра провела рукой по пластиковой карточке, как будто хотела убедиться, что она на самом деле существует.

— Значит, профессора зовут Альфред Ван дер Бергер? — задумчиво произнесла она.

— Очень приятно, — ответил Шенг.