Нити зла - Крис Вудинг

Но для кого-то Ксаранский Разлом стал убежищем. Находились те, кто, несмотря на все опасности, желал пройти тайными тропами Разлома и обрести в нем свой дом. Сначала здесь обосновались разбойники, которые промышляли на Великом Пряном пути, а потом сюда стали приходить бегущие от внешнего мира: приговоренные к смерти; изгои, неспособные сосуществовать с нормальными людьми; готовые на любой риск искатели богатств, сокрытых на дне Разлома. И появлялись поселения; сначала небольшие, потом разросшиеся — по мере того как они сливались или покоряли другие. Сюда же потянулись порченые. Они искали убежища от ткачей, которые охотились за ними: в любом законопослушном городе их, едва узнав, казнили бы.

И здесь же свила гнездо Либера Драмах. Жители называли это поселение Пролом. Поселок построили в месте, где края многочисленных плато словно заходили друг на друга и обрывались вниз. Их соединяли высеченные в камне лестницы, деревянные мосты и подъемники. Провал представлял собой нагромождение домов и вместе с тем смешение архитектурных стилей со всего Сарамира. Кроме того, не все руки, возводившие эти дома, были одинаково умелые. Уже двадцать пять лет сюда приходили люди и строили себе жилища — где придется и как придется. Градостроительные нужды и стилевое единство никого не волновали.

Грязные дороги хаотически рассекали неровную местность, и вдоль них теснились лавочки со скудным товаром, который купцам удавалось-таки доставить в такую даль. Трактиры торговали выпивкой из собственных винокурен, а тот, у кого водились денежки, мог позволить себе покурить корень амаксы и попробовать иные зелья в местных притонах. Угрюмые дети Чом Рин в традиционном облачении пустынников соседствовали с выходцами из Новой Земли с далекого северо-востока. Искаженный юноша с пятнистой кожей и желтыми, как у ястреба, глазами пылко целовался с красивой девушкой из богатых Южных Префектур. Жрец Омехи преклонил колени в маленькой укромной молельне, чтобы обратиться с молитвой к своему божеству. Воин неторопливо пересекал улицу, и меч торчал из его ножен — солдат готов был в любую минуту отразить неведомую опасность.

Посреди всей этой архитектурной неразберихи высились укрепления, сторожевые башни. Возведенные прежде стены стесняли разрастающийся городок, и их сменяли новые. Пушки смотрели на восток. Скалистый край обрыва ограждал Провал от любопытных глаз. Между впадинами и выступами скрывались фортификации. В Ксаранском Разломе опасность всегда чувствовалась где-то близко, и люди из Провала научились защищать себя.

В одной из самых высоких точек города, на балконе в доме своего хранителя стояла Люция ту Эринима. Она кормила с руки маленьких певчих птичек. Пара воронов устроилась на водосточном желобе здания напротив и внимательно наблюдала за ней. В доме Заэлис и Кайлин пили горячий горький чай и тоже смотрели на Люцию.

— О боги, она так повзрослела, — вздохнул Заэлис, поворачиваясь к Кайлин.

Кайлин слабо улыбнулась. Узор из красно-черных треугольников на ее губах придал ей сходство с ухмыляющимся хищником.

— Если бы я была циником, я бы решила, что ты устроил всю эту историю с похищением, чтобы только удочерить ее.

— Ха! — закашлялся Заэлис. — А ты думаешь, что я не прокручивал эту идею в мозгу бессчетное число раз?

— И что же решил?

— Что с тех пор, как я стал ее приемным отцом, у меня появилось гораздо больше забот, чем за все годы, что я возглавляю Либера Драмах.

— Ты замечательно заботишься об обоих. — Кайлин отпила из небольшой зеленой чашки, которую держала в руках.

Заэлис удивленно на нее взглянул.

— Не ожидал от тебя такой любезности, Кайлин.

— Ну, иногда я бываю любезна.

Заэлис вновь посмотрел на балкон, где стояла Люция, некогда наследница сарамирского престола, а теперь просто девочка, которой скоро исполнится четырнадцать, девочка, стоящая на солнце в простом белом платье и кормящая птиц. Ее светлые, коротко подстриженные волосы открывали шею. Оттуда по всей спине расползались страшные шрамы от ожогов. Заэлис хотел, чтобы она снова отрастила волосы, это позволило бы легко скрыть шрамы, но когда он попросил ее об этом, то в ответ получил только рассеянный, мечтательный взгляд. Люция была красивым ребенком, а сейчас, когда кости ее лица и тела начали удлиняться, стало ясно, что и как женщина она будет прекрасна. От матери Люция унаследовала утонченные и обманчиво наивные черты, но в ее светло-голубых глазах таилось нечто такое, что делало ее непостижимой для него, да и для кого угодно, Заэлис знал ее дольше, чем кто-либо из ныне живущих, но он все еще ее не знал.

— Я тоже волнуюсь, — сказала вдруг Кайлин.

— О Люции?

— И о других вещах.

— Ты имеешь в виду… ее преследователей? — предположил Заэлис. По лицу его скользнула тень отвращения.

Кайлин мотнула головой, отчего ее черные хвосты мягко качнулись.

— Я знаю, что это наша проблема. Трудно сохранить ее в тайне от тех, кто жаждет причинить ей зло, когда те, кто защищают ее, порождают слухи. Но не только это меня беспокоит. Даже они могут послужить для определенной цели.

Заэлис задумчиво сделал глоток чая и взглянул на Люсию. Несколько птичек уселись на балконные перила и смотрели на нее, как дети, слушающие наставления учителя. — Так что же тогда тебя беспокоит?

Кайлин не усидела на месте, встала. Она была высокой для женщины и выглядела несколько устрашающе. Заэлис сидел на циновке у низкого столика и следил за ее движениями. Кайлин сделала несколько шагов по комнате и остановилась, не глядя на него.

— У нас мало времени, — сказала она.

— Ты что-то знаешь?

Кайлин поколебалась, потом покачала головой.

— Чувствую.

Заэлис нахмурился. Кайлин не имела привычки выражаться неопределенно. Эта была практичная женщина, не склонная к полетам фантазии. Заэлис ждал, что еще она скажет.

— Знаю, как это звучит, Заэлис, — отрезала она, будто бы он ее в чем-то обвинил. — Я бы и сама хотела каких-то доказательств.

Он поднялся и встал рядом с ней, опираясь на одну ногу. Другую Заэлис сломал много лет назад, и она осталась слабой — вылечить ее не смогли.

— Скажи, в таком случае, что ты чувствуешь.

— Все к чему-то идет. — Кайлин потребовалась короткая пауза, чтобы привести мысли в порядок. — Ткачи в последние годы ведут себя очень тихо. Что они получили от союза с Мосом? Подумай, Заэлис. Все, что нужно, они могли сделать сразу после вступления Моса на трон. Тогда им никто не противостоял. А что вместо этого?

— Они скупали землю и речные судоходные компании.

— Законное предпринимательство, — сказала Кайлин и жестом будто бы отбросила эти слова. — Только ничто из того, во что они вкладывали деньги, не принесло прибыли. — В голосе ее звучала растерянность.

Либера Драмах так и не удалось добыть достоверные сведения о загадочных покупках ткущих. Через их защиту не могли пройти обычные шпионы, а привлекать членов Красного ордена Кайлин не осмеливалась: вдруг разоблачат? Стоит поймать только одну сестру — и вся сеть рухнет.