📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгИсторическая прозаАлексей Константинович Толстой - Владимир Новиков

Алексей Константинович Толстой - Владимир Новиков

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 15 16 17 18 19 20 21 22 23 ... 61
Перейти на страницу:

Неизвестно, что Софья Андреевна отвечала поэту. Свои письма она уничтожила. Вообще, создаётся впечатление, что она всячески избегала «бесед с бумагою», и это удивительно: ведь в ту эпистолярную эпоху писем писали множество и бережно их хранили. Кроме того, большинство образованных людей считали своим долгом вести дневники. Она же никогда не стремилась прибегнуть к перу.

Осенью Алексей Константинович, не выдержав первой разлуки, помчался вслед за Софьей Андреевной в Смальково, испросив очередную командировку к своему дяде Василию Перовскому. Здесь он открыл для себя другие её качества, ещё более их сблизившие. Как уже сказано, Софья Андреевна была неутомимой наездницей. Она много часов проводила в седле, галопом носясь по окрестным полям и перелескам. Вернувшись в Петербург, Толстой, вновь вынужденный погрузиться в столичную суету, писал ей:

«…Я приехал с бала-маскарада, где был не по своей охоте, а… ради великого князя… Как мне было там грустно!..

…Мне видится домик, полускрытый деревьями, видится деревня, слышатся звуки твоего рояля и этот голос, от которого я сразу же встрепенулся. И всё, что противостоит этой жизни, спокойной и благостной, вся сутолока света, честолюбие, тщеславие и т. д., все искусственные средства, нужные для того, чтобы поддерживать в ущерб совести это неестественное существование, всё это возникает передо мной вдалеке, как бы в недобром тумане, и я словно слышу твой голос, проникающий мне прямо в душу: „Я навсегда отказываюсь от этого ради любви к тебе“. И тогда мной овладевает чувство безраздельного счастья, и слова, сказанные тобой, звучат и отдаются в моей душе, как уверение, что отныне ничто не сможет причинить тебе зла, и я понимаю тогда, что всё это счастье, созданное мечтой, этот домик, эта благостная и спокойная жизнь, всё это — в нас самих…

…Я вернулся с вечера; сейчас половина третьего утра. Если это будет часто повторяться, я только ещё сильнее стану жалеть о жизни в Смалькове, для которой я, в сущности, как будто и создан. В этом смысле я никогда не испытывал разлада с самим собой, ибо, хотя и считал этикет вещью необходимой для многих случаев, всегда хотел, чтобы он существовал, но за пределами моей жизни. Даже в самом разгаре моих аристократических увлечений я всегда желал для самого себя простой деревенской жизни…»

Здесь не просто слова. Страстный охотник, А. К. Толстой всегда стремился в деревню, на лоно природы. Только при редких наездах в Красный Рог он дышал полной грудью, ощущая цельность жизни, казалось бы, утраченную им в Петербурге. Поэт постоянно тосковал по своему детству в глуши Черниговской губернии. Он писал Софи при очередном приезде в Пустыньку:

«Сейчас только вернулся из лесу, где искал и нашёл много грибов. Мы раз как-то говорили о влиянии запахов и до какой степени они могут напомнить и восстановить то, что забыто уже много лет. Мне кажется, что лесные запахи обладают всего больше этим свойством. А впрочем, может быть, мне это так кажется, потому что я провёл всё детство в лесах. Свежий запах грибов возбуждает во мне целый ряд воспоминаний. Вот сейчас, нюхая рыжик, я увидел перед собой, как в молнии, всё моё детство во всех подробностях до семилетнего возраста». У своей избранницы Толстой и здесь находил полное понимание.

Софья Андреевна стала музой своего избранника. Писательница Елена Хвощинская — свидетельница их бурного романа — вспоминала: «Когда читаешь лирическую поэзию графа Толстого, она (Софья Андреевна. — В. Н.) живая встаёт в ваших глазах в многих его стихотворениях…»[27] Однако любовь поэта безоблачной не бывает. Порой Алексей Константинович мучительно ревновал Софью Андреевну к её прошлому; бывали минуты, когда ему казалось, что

Случайно сошлись мы в мирской суете,
Мы в ней разойдёмся случайно.

(«С ружьём за плечами, один при луне…». 1851)

Но настроения эти были скоропреходящи, чему можно найти поэтические свидетельства:

Слушая повесть твою, полюбил я тебя, моя радость!
Жизнью твоею я жил и слезами твоими я плакал;
Мысленно вместе с тобой прострадал я минувшие годы,
Всё перечувствовал вместе с тобой, и печаль и надежды,
Многое больно мне было, во многом тебя упрекнул я;
Но позабыть не хочу ни ошибок твоих, ни страданий;
Дороги мне твои слёзы и дорого каждое слово!
Бедное вижу в тебе я дитя, без отца, без опоры;
Рано познала ты горе, обман и людское злословье,
Рано под тяжестью бед твои преломилися силы!
Бедное ты деревцо, поникшее долу головкой!
Ты прислонися ко мне, деревцо, к зелёному вязу:
Ты прислонися ко мне, я стою надёжно и прочно!

(«Слушая повесть твою, полюбил я тебя, моя радость!..». 1851)

В 1850-е годы А. К. Толстой прежде всего — лирический поэт. Его поэзия подобно дневнику рассказывает о взаимоотношениях с Софьей Андреевной Миллер. По этому дневнику можно проследить за всеми перипетиями любви поэта — от первых дней мучительной неуверенности до осознания того, что наконец-то его жизнь вошла в единственно предначертанное свыше русло.

Минула страсть, и пыл её тревожный
Уже не мучит сердца моего.
Но разлюбить тебя мне невозможно,
Всё, что не ты — так суетно и ложно,
Всё, что не ты — уныло и мертво.

(«Минула страсть, и пыл её тревожный…». 1858)

КОЗЬМА ПРУТКОВ

В русской литературе есть некий таинственный классик. Его полное собрание сочинений (с обязательным приложением портрета) постоянно переиздаётся, биография досконально изучена; ему посвящены солидные литературоведческие труды. Известен и адрес в Санкт-Петербурге: Казанская, 28 (в советское время — Плеханова), в здании Пробирной палатки горного департамента Министерства финансов (ныне здесь Инспекция пробирного надзора Министерства финансов РФ). Знаменитый литератор занимал в этом доме казённую квартиру из восемнадцати комнат, поскольку являлся директором указанного государственного учреждения. Казанская улица берёт своё начало от Казанского собора на Невском проспекте. Следовательно, речь идёт о самом центре столицы империи. На доме давно пора бы установить мемориальную доску. Очевидно, сдерживает лишь то, что этого литератора никогда не существовало. Многие наверняка уже догадались, что речь идёт о Козьме Петровиче Пруткове.

Впервые это имя прозвучало в печати в 1854 году. Но и ранее, как следует из прилагаемой к полному собранию сочинений биографии, Козьма Прутков много писал «в стол», не мечтая о литературной славе. Выпустить в свет свои сочинения его побудило случайное знакомство с четырьмя молодыми людьми: Алексеем Толстым и его двоюродными братьями — Владимиром, Александром и Алексеем Жемчужниковыми. Обстоятельства их сближения чрезвычайно интересны и требуют подробного рассказа.

1 ... 15 16 17 18 19 20 21 22 23 ... 61
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?