Великая шахматная доска. Господство Америки и его геостратегические императивы - Збигнев Бжезинский

Эта реальность, крайне неприятная для самоуважения Франции, проявилась более четко после объединения Германии. До этого франко-германское примирение выглядело как политическое лидерство Франции с удобной опорой на динамичную экономику Германии. Такое понимание устраивало обе стороны. Оно приглушало традиционные для Европы опасения в отношении Германии, а также укрепляло и удовлетворяло иллюзии Франции, создавая впечатление, что во главе европейского строительства стоит Франция, которую поддерживает динамичная в экономическом плане Западная Германия.

Франко-германское примирение, даже несмотря на неправильное его истолкование, стало, тем не менее, положительным событием в жизни Европы, и его значение трудно переоценить. Оно обеспечило создание прочной основы для успехов, достигнутых на настоящий момент в трудном процессе объединения Европы. Таким образом, оно также полностью совпало с американскими интересами и соответствовало давнишней приверженности Америки продвижению многостороннего сотрудничества в Европе. Прекращение франко-германского сотрудничества было бы роковой неудачей для Европы и катастрофой для позиций Америки в Европе.

Молчаливая поддержка Америки позволила Франции и Германии продвигать вперед процесс объединения Европы. Воссоединение Германии, кроме того, усилило стремление Франции заключить Германию в жесткие европейские рамки. Таким образом, 6 декабря 1990 г. французский президент и немецкий канцлер объявили о своей приверженности созданию федеральной Европы, а десять дней спустя Римская межправительственная конференция по политическому союзу дала — несмотря на оговорки Великобритании — четкое указание 12 министрам иностранных дел стран Европейского сообщества подготовить проект договора о политическом союзе.

Однако объединение Германии также резко изменило характер европейской политики. Оно стало геополитическим поражением одновременно и для России, и для Франции. Объединенная Германия не только перестала быть младшим политическим партнером Франции, но и автоматически превратилась в бесспорно важнейшую державу в Западной Европе и даже в некотором отношении в мировую державу, особенно через крупные финансовые вклады в поддержку ключевых международных институтов.[10]Новая реальность вызвала некоторое взаимное разочарование в отношениях Франции и Германии, потому что Германия получила возможность и проявила желание формулировать и открыто воплощать свое видение будущего Европы по-прежнему в качестве партнера Франции, но больше не в качестве ее протеже.

Для Франции сокращение политического влияния вызвало несколько политических последствий. Франции нужно было каким-то образом вновь добиться большего влияния в НАТО (от участия в которой она в значительной степени воздерживалась в знак протеста против господства США), в то же время компенсируя свою относительную слабость более масштабными дипломатическими маневрами. Возвращение в НАТО могло бы позволить Франции оказывать большее влияние на Америку; имеющие место время от времени заигрывания с Москвой или Лондоном могли бы вызвать давление извне как на Америку, так и на Германию.

В результате этого, следуя скорее своей политике маневра, а не вызова, Франция вернулась в командную структуру НАТО. К 1994 году Франция снова стала фактическим активным участником процессов принятия решений в политической и военной сфере; к концу 1995 года министры иностранных дел и обороны Франции вновь стали регулярно присутствовать на заседаниях НАТО. Но небескорыстно: став полноправными членами альянса, они вновь заявили о своей решимости реформировать его структуру, чтобы добиться большего равновесия между его американским руководством и европейскими участниками. Они хотели, чтобы коллективный европейский элемент занимал более активную позицию и играл более значительную роль. Как заявил министр иностранных дел Франции Эрве де Шаретт в своей речи от 8 апреля 1996 г., «для Франции главной целью (восстановления партнерских отношений) является заслуживающее доверия и очевидное в политическом плане самоутверждение в альянсе как европейского государства».

В то же время Париж был вполне готов тактически использовать свои традиционные связи с Россией, чтобы сдерживать европейскую политику Америки и возродить, когда это будет целесообразно, давнее согласие между Францией и Великобританией, чтобы компенсировать возрастание роли Германии в Европе. Министр иностранных дел Франции сказал об этом почти открытым текстом в августе 1996 года, заявив, что, «если Франция хочет играть роль на международном уровне, ей выгодно существование сильной России и оказание ей помощи в повторном самоутверждении в качестве сильной державы», и подтолкнув российского министра иностранных дел ответить, что «из всех мировых лидеров у французских руководителей самый конструктивный подход к взаимоотношениям с Россией».[11]

Изначально вялая поддержка Францией расширения НАТО на восток — по сути едва подавляемый скептицизм по поводу его желательности — таким образом явилась в некотором смысле тактикой, имеющей целью усилить влияние Франции в отношениях с Соединенными Штатами. Именно потому, что Америка и Германия были главными сторонниками расширения НАТО, Францию устраивало действовать осмотрительно, сдержанно, высказывать озабоченность возможным влиянием этой инициативы на Россию и выступать в качестве самого чуткого европейского собеседника в отношениях с Москвой. Некоторым представителям Центральной Европы даже показалось, что Франция дала понять, что она не возражает против российской сферы влияния в Восточной Европе. Таким образом, разыгрывание российской карты не только послужило противовесом Америке и явственно показало Германии намерения Франции, но и усилило необходимость положительного рассмотрения Соединенными Штатами предложений Франции по реформированию НАТО.

В конечном счете расширение НАТО потребует единогласия среди 16 членов альянса. Париж знал, что его молчаливое согласие было не только крайне необходимо для достижения этого единогласия, но и что от Франции требовалась реальная поддержка, чтобы избежать обструкции других членов альянса. Поэтому Франция не скрывала намерения сделать свою поддержку расширения НАТО залогом конечного удовлетворения Соединенными Штатами стремления Франции изменить как баланс сил внутри альянса, так и основы его организации.

Поначалу Франция неохотно поддерживала расширение Европейского Союза на восток. В этом вопросе в основном лидировала Германия при поддержке Америки, но при меньшей степени ее участия, чем в случае расширения НАТО. В НАТО Франция была склонна утверждать, что расширение Европейского Союза послужит более подходящим прибежищем для бывших коммунистических стран, но, несмотря на это, как только Германия стала настаивать на более быстром расширении Европейского Союза и включении в него стран Центральной Европы, Франция выразила беспокойство по поводу технических формальностей и потребовала, чтобы Европейский Союз уделял такое же внимание незащищенному южному флангу — европейскому Средиземноморью. (Эти разногласия возникли еще в ноябре 1994 г. на франко-германской встрече в верхах.) Упор, который Франция делает на этом вопросе, завоевал ей поддержку южно-европейских стран — членов НАТО, таким образом максимально усиливая способность Франции к ведению переговоров. Однако в результате увеличился разрыв между геополитическими представлениями Франции и Германии о Европе, разрыв, который удалось лишь частично сократить благодаря запоздалому одобрению Францией во второй половине 1996 года вступления Польши в НАТО и Европейский Союз.