Пятый representative - Елена Мищенко

Мы любили приезжать к нему по вечерам. Иосиф садился после работы в гостиной, включал на приличную громкость телевизор, который не смотрел и не слушал, и вел беседы с посетителями и по телефону. Общение было его слабостью, и ему нравилось получать его в больших количествах. Он сообщал нам последние новости, перекрикивая телевизор и прерывая их периодически телефонными беседами. Звонки были весьма разнообразными. Часто его доставали конкуренты и недоброжелатели. Особенно этим отличался владелец русского радиоканала некий господин Гановер. Причем делал он это через подставных лиц. Во время одного из таких звонков Иосиф поприветствовал звонившего («Очень рад, очень рад!») и показал мне, чтобы я взял трубку параллельного телефона. Я услышал сладкий голос:

– «Я очень радый, что словил вас дома, а то я видел вас два часа тому ходить в магазин «Одесса» к Валере. Мне очень хотелось поговорить с вами чистосердечно. Мы же с вами земляки, вы же тоже приехал с Одессы.

– Нет, я приехал из Тель-Авива.

– Это неважно. Но в Тель-Авив вы же приехал с Одессы.

– Нет, из Ленинграда.

– Это тоже неважно. В общем я хочу сказать вам как земляку, хочу сказать как на духу, что мы же с вами единомышленники, мы же оба от всей души ненавидим мистера Гановера, чтоб он подавился своим микрофоном. Вы меня извините, но я хочу услышать от вас слова поддержки. Вы же его ненавидите, как и я. Так вот скажите мне честно и откровенно все, что вы о нем думаете. Он же скотина – считаю я. А какими бы эпитетами вы охарактеризовали бы его? Говорите откровенно – меня можете не стесняться, я же свой.

– Ну что вы, – отвечал Иосиф, – это мой коллега, и я отношусь к нему доброжелательно, как к коллеге.

– Но я же знаю, что он наделал вам много гадостей. Поджег дом в прошлом году, посылал поздравления вам после всех ваших семейных трагедий.

– А кто вам это сказал?

– Да так гутарят добрые люди – ваши поклонники, такие же как и я. Вы же сами называете его не Гановер, а Гавновер. Вот так и скажите мне: «Мистер Гавновер скотина, он непорядочная и гнусная сволочь…»

После этой беседы Иосиф нам рассказал, что мистер Гановер поручил двоим своим подчиненным звонить ему. Причем звонят они по телефонам, расположенным за пределами Филадельфии, так что caller ID не показывает номера телефона абонента. При этом один из них прикидывается лучшим другом, чтобы получить какие-нибудь проклятия или разоблачения в адрес Гановера. Второй же начинает восхвалять Гановера и обливать Иосифа грязью с той же целью. Первое время он не выдерживал и срывался, и на следующий день после этого, как докладывали мне (сам я не слушаю этих передач), диктор объявлял:

«В нашей комьюнити есть люди, овладевшие средствами массовой информации и считающие себя журналистами и интеллигентными людьми. Послушайте как они беседуют со своими коллегами и вы все поймете. (Далее шли купюры из телефонной беседы). Вы конечно узнали голос и т. д.

– Бороться с ними невозможно, полиция в эти дела не вмешивается. Бросать трубку бессмысленно – они тут же звонят опять. Поэтому я стал беседовать с ними очень вежливо, даже ласково. Это их бесит, а меня развлекает.

Действительно, по его лицу расплывалась широкая улыбка. Иосиф вообще был человеком жизнерадостным.

Так появилась наша рубрика «Лики великих». Для того, чтобы делать эти очерки, Леночке приходилось переводить пудовые монографии. Монографии я разыскивал в библиотеке La Salle University во время ее занятий в аспирантуре. Там меня тепло встречали на входе студенты – народ веселый и склонный к розыгрышам, величая Mrs. Helen with beard (миссис Елена с бородой), так как я пользовался ее аспирантским удостоверением. Однако готовить эту рубрику при нашей загруженности мы могли не чаще чем раз в полтора-два месяца. Мы пробовали печататься в других газетах, но под псевдонимами, так как издатели очень ревностно относились к своим авторам.

И тут произошла неожиданная встреча, опять же в магазине «Одесса» у Валеры. Я набирал себе разные вкусные штуки в тележку, когда вдруг услышал у себя за спиной:

– Ба-а-а! Здгаствуй, Шугик! Я и пгедставить себе не мог, что ты можешь сюда пгиехать.

Я обернулся. Это был мой старый знакомый по Киеву Миша Либерман – спортивный журналист. Сначала я его не узнал, так как он был в бейсболке, из под которой выбивалась длинная седая шевелюра. Как это ни странно, корреспондентов именно этого профиля больше всего тянуло в Филадельфию. Из четырех знакомых мне репортеров все четверо были спортивными журналистами, и все, как и большинство наших соотечественников с гуманитарным образованием, работали не по специальности. Из беседы с ним я узнал, что по паспорту он был Моисей, на работе Михаил, а в Америке Майкл, что он уже не Либерман а Либин, так как американцы не любят длинных фамилий, что он здесь уже давно, что последние годы он работал посредником между ювелирными мастерскими и ювелирными магазинами, гонял как заяц из центра Филадельфии в Нью-Джерси и назад, что ему уже «до чегтиков надоели эти некласы, нэймгинги, эиггинги и пгочие джулаги» (ожерелья, именные кольца, серьги и прочие ювелирные изделия), что на маленький магазинчик он так себе и не смог накопить денег и что теперь он решил издавать свою газету. Картавил он еще сильнее, хотя в прежние времена он доказывал, что совсем не картавит, а немножко грасирует (ггасигует).

– Шугик, догогой, сам Бог пгислал тебя гедактиговать вегстку моей «Пгавды».

Миша, прости, Майкл, зачем ты так тщательно выбираешь слова с буквой Р, что за самоистязание. Ты же мог то же самое сказать: «Саша, сам Бог послал тебя, чтобы помогать мне издавать газету». И что это за название «Правда»?

– Это вызовет у наших эмиггантов ностальгию.

– Это вызовет у тебя только неприятности.

– Ну хогошо. Об этом мы договогимся.

– И что же я буду у тебя делать?

– Ты будешь беседовать с автогами, гедактиговать текст, вычитывать вегстку, заниматься гекламой.

– Нет, ходить по юристам, врачам и бакалейщикам я отказываюсь.

– Ты никуда не будешь ходить. Ходить буду я – тебя все гавно никто не знает. Ты будешь габотать с матегиалом у меня в бейсменте и пгинимать гекламу и объявления по телефону. Но это все детали. А основное – пегвые тги месяца мы габотаем без загплаты – я итак гастгатился на компьютегы, капимашины и пгочее обогудование. Чегез два месяца поступит плата за гекламу и мы договогимся насчет загплаты.

Редакция размещалась у Миши дома в бейсменте (цокольном этаже дома). Там работали его жена – Софа, наборщица – Мила, дизайнер – Изя и я. Миша весь день метался где-то в поисках рекламы, вызывая крайнее недоверие и раздражение у Софы. Софа и Мила занимались набором на компьютерах, дизайнер был приходящий – он работал два дня в неделю по уикендам.

Газета теперь называлась «Русские новости» – от «Правды» пришлось отказаться, так как это название вызвало большие сомнения не только у меня, но и у Софы. Процветание этого мероприятия закончилось намного раньше, чем наш период бесплатной работы. Для начала Миша попросил меня в свободное время полистать все русскоязычные газеты на предмет рекламы и объявлений. Он собрал их великое множество за последние три месяца.