Метресса фаворита. Плеть государева - Юлия Андреева

За окном сходили с ума кузнечики, городской житель Псковитинов не привык спать под такой аккомпанемент. В комнате было душно, он распахнул окно, рискуя напустить комаров, но сейчас это его меньше всего интересовало. Нужно было нормально выспаться, чтобы завтра с новыми силами приняться за расследование. Он отказался от предложенного ему Агафоном слуги, невелик труд — самому раздеться, а вот как он завтра будет бриться? Придётся поутру просить дворецкого направить к нему парикмахера графа, если такое, конечно, принято в этом доме. Перспектива получить себе в личное услужение одного из новых слуг откровенно расстраивала, а где-то даже и пугала. Потому как дурно поглаженный галстук — это одно, а отрезанное во время неумелого бриться ухо — совсем другое.

К сожалению, он так и не сумел выучить Ермошку управляться с бритвой, но может, оно и к лучшему, конюх должен знать своё дело и не отвлекаться на господские прихоти. Вот и сейчас его, должно быть, устроили где-нибудь при конюшне, где бездельник целыми днями спит или гоняет в людской чаи. Нет, определённо, это даже хорошо, что Ермолай не отвлекается на мелочи. Зато относительно лошадей или брички с него можно спрашивать по полной программе.

Псковитинов надел оставленную для него длинную ночную рубаху, колпак и, весьма довольный, лёг в постель. Выделенная ему спаленка была очень хороша, полосатые шёлковые обои, золотые с серым, прекрасно сочетались с лунного цвета гардинами, такими тяжёлыми, что утром, должно быть, солнце совсем не будет мешать, решись гость как следует выспаться. Впрочем, ему-то как раз такое счастье точно не выпадет. Изящный туалетный стол со столешницей наборного дерева, как и положено, размещался в изголовье кровати, на нём обнаружился графин с водой, рядом на крошечном серебряном подносе возвышались два тонких фужера.

Псковитинов задул свечи и блаженно откинулся на пуховые подушки, постель была в меру мягкой и покойной. Александр Иванович закрыл глаза, представляя, что лежит на облаке. М-да… Если бы не убийство домоправительницы, если бы он просто находился сейчас в гостях у его сиятельства и завтра не нужно было никого допрашивать, как бы славно получилось отдохнуть в этом милом местечке!

Псковитинов вдруг ощутил жажду и, приподнявшись на локтях, налил себе немного в фужер. В этот момент в комнате кто-то кашлянул. Александр Иванович вздрогнул, приподнялся. В дверях стояла, не решаясь войти, высокая темноволосая женщина. Лунный свет освещал чёрные роскошные волосы, уложенные в виде дивной раковины. Полноватое красивое лицо казалось бледным, огромные миндалевидные глаза смотрели с лукавинкой, полные красивые губы смеялись.

— Простите моё вторжение. Надеюсь, не разбудила? Но Алексей Андреевич просил непременно поставить вам это на стол. Она кивнула на поднос, который держала в руках. А я, дура, замешкалась, прозевала, когда вы к себе прошли. Вы позволите?

— Я ещё не спал. Что там такое? — Псковитинов боролся с искушением подняться и зажечь свечи, но в то же время он не мог предстать перед незнакомкой в одной рубахе.

Поставив на столик поднос, женщина подошла к постели следователя и, чиркнув спичкой, зажгла свечи. Теперь он её отлично мог разглядеть. Ну и красавица, пусть и в летах, но… Вот от таких роковых женщин и сходят с ума. Страшно подумать, какой она была в пору юности! Интересно, есть ли у неё дочери и похожи ли они на мать?

— Алексей Андреевич прислал вам бутылку мадеры и фрукты, не желаете рюмку на ночь?

Псковитинов облизал вновь пересохшие губы.

— Желаю. — Женщина ловко вытянула длинную пробку и налила ему в стоящую на том же подносе рюмку. От Псковитинова не укрылось, что на подносе бочок к бочку стоят две рюмки. Что это, случайность или рассчитанное действие? Возможно, Аракчеев прислал не только угощение, но и… Нет, определённо, если бы он захотел побаловать гостя женскими прелестями, он бы выбрал юную прелестницу. В этом визите было что-то другое… Но что?

Принимая рюмку, Александр Иванович кивнул на вторую, и женщина без дальнейших уговоров налила себе и присела на краешек постели рядом со следователем.

Высокая роскошная причёска, над которой парикмахер, возможно, трудился час или больше, странно сочеталась с роскошным халатом с павлинами, который хоть и шёл к ночной гостье, но всё же… Зачем делать причёску тому, кто всё одно ляжет в постель и её сомнёт? Представить, что здесь практически накануне похорон затевается бал и незнакомка заскочила к Псковитинову принести вина и после переоденется и отправится до утра танцевать — нет, это предположение показалось Псковитинову верхом нелепицы. Что тогда?

Вино было сладким и дивным на вкус, был бы здесь Пётр Петрович, с радостью снял бы пробу. Корытников чрезвычайно мало пил и всем на свете винам предпочитал сладкие. Из местных сливянку или грушовицу, но фаворитом всё же оставалась привозимая с далёкого итальянского острова мадера. Последнюю было невероятно сложно заполучить, отчего Пётр Петрович предпочитал лучше не пить вовсе, нежели осквернять себя не заслуживающими его уважения напитками. Из пива, к примеру, он употреблял только чёрный портер, который раза два в год привозил для него брат.

Интересно, местная прислуга так воспитана, что пьёт с гостями, когда им это предложено… или, возможно, это не прислуга? Тогда кто? Родственница? А почему бы и нет? Дом большой, он его не рассматривал, не интересовался, сколько тут проживает народа, и общался лишь с теми, кто сам являлся поговорить с ним. А дама, да, это определённо была дама, всё время пока он осматривал труп, допрашивал Прасковью, ругался с Жеребцовым, таинственная незнакомка находилась где-нибудь в доме. Это объясняет и шикарную причёску, узнала провинциальная мадам, что съедутся господа, хотела блеснуть, и что же? Даже ужинали кто когда до стола добрался.

— Что же это вы, господин хороший, окно растворили, а рамы с сеткой на место не утвердили? — всплеснула руками незнакомка и, поставив на столик пустую рюмку, подошла к окну и, решительно отодвинув портьеру — так, словно желала впустить в комнату роскошную полнолицую луну, наклонилась и, подняв с пола незамеченную Псковитиновым раму, аккуратно приладила её в оконный проем. Луна осталась на своём месте на небе, явно недовольная, что ей помешали проникнуть в спальню. — Ну вот, теперь другое дело.

Псковитинов вздохнул, решительно не понимая, что делать дальше. Налить ещё, найти явно оставленный для него где-то поблизости халат, не могли же они позабыть о такой важной вещи? Как-то уже выставить незнакомку из своей комнаты? А ведь, если она вошла, стало быть, дверь не заперта и к ним в любую секунду может заглянуть кто-то ещё. И тогда? Как он объяснит наличие в своей спальне посторонней женщины?