Яйца, бобы и лепешки - Пэлем Грэнвил Вудхауз

– Не то чтобы подцепила… – начал Фредди.

– То, – заверил дядя. – Иди-ка отсюда.

– Хорошо, – сказал Фредди и поехал в Лондон скорым 2.35. В этом самом поезде его осенила неплохая мысль.

Последний из Фитч-Фитчей не очень много читал, но в журналы заглядывал; а тот, кто заглядывает в журналы, непременно знает, что если жестокий старик видеть не хочет твою невесту, надо привести ее инкогнито, чтобы она его очаровала. Был такой рассказ и в еженедельнике, купленном на станции, так что Фредди сразу подумал о коварной сиделке. Когда поезд подходил к Паддингтонскому вокзалу, план был готов.

– Вот что, – сказал Фредди встречавшей его Аннабелле.

– Да? – откликнулась она.

Фредди нежно взял ее под руку и повел в буфет, где собирался пропустить рюмочку.

– Вообще-то, – сообщил он, – ничего не вышло.

Аннабелла охнула:

– Не разрешает?

– Вот именно.

– И денег не дает?

– Конечно. Уперся как мул. Послушал, пофыркал и выгнал меня. Известное дело! Но ты не горюй, все не так плохо. Ты умеешь ухаживать за больными?

– Я ухаживала за своим дядей.

– А теперь поухаживай за моим. У него сбежала сиделка. Я ему позвоню и скажу, что нашел истинное сокровище. А ты уж постарайся.

– Как?

– Ну, крутись вокруг него. Взбивай подушки. Лелей, ласкай. Да, непременно скажи, что ты – хорошего рода, если это так называется. А когда он полюбит тебя как родную дочь, пошли мне телеграмму. Поверь, план – лучше некуда. Сработает.

Словом Аннабелла отправилась в Дройтгейт, а через три недели Фредди получил телеграмму:

«Сработало. Жду. Целую. Аннабелла».

Приехав на воды, Фредди направился туда, где селились подагрики, в том числе – сэр Эйлмер. Тот был у себя и слушал, как Аннабелла читает ему новую монографию о болезнях спинного мозга. Сам он ими не страдал, но стремился к высшему. На столике стояло прохладительное питье, и, когда Фредди вошел, сестра прервала чтение, чтобы взбить подушки.

– Ф-фу! – сказал сэр Эйлмер. – Опять ты?

– Да, – признал Фредди.

– Ну, тебе повезло. Я скорее рад. Оставьте нас, пожалуйста, на минуточку. Хочу поговорить с племянником на очень важную тему.

И прибавил, когда она вышла:

– Заметил ее, а?

– Конечно.

– Хороша, э?

– Прелестна.

– И добра, – сообщил сэр Эйлмер. – Ты бы видел, как она взбивает подушки! А какое питье! Кстати, очень хорошего рода. Отец – полковник. То есть был полковником, он умер.

– Всякая плоть – трава.

– Ничего подобного. Я, слава Богу, видел и плоть, и траву. Ни малейшего сходства. Но не в этом суть. Я хотел сказать другое. Был бы ты поумней, вот в кого бы влюбился.

– Уже.

– В каком смысле?

– Я влюбился.

– Что! В мисс Первис? Сразу?

– Да.

– Однако! А как же эта фокусница?

– О, там все кончено. Мальчишеская причуда!

Сэр Эйлмер отхлебнул питья и молча посмотрел на племянника.

– Та-ак, – сказал он наконец, отдуваясь. – Если ты с такой легкостью относишься к священнейшим чувствам, чем раньше ты женишься, тем лучше, а то эти мальчишеские причуды доведут тебя до суда. Что же, я рад. Да, рад. Наверное, она была в трико?

– В розовом.

– Какая пакость! Слава Богу, все позади. Прекрасно. Ты свободен и можешь заняться мисс Первис. А хочешь ли?

– О да!

– Превосходно. Значит, ты женишься на милой, изысканной, превосходнейшей девушке, а я отдаю тебе деньги до последнего пенса.

– Сейчас приступлю к делу.

– Бог в помощь.

* * *

Через десять минут Фредди сообщил сэру Эйлмеру, что его ураганные ухаживания увенчались успехом, а сэр Эйлмер признался, что не ждал такого быстрого исполнения молитвы. Горячо поздравив племянника, он понадеялся, что тот понимает, как ему повезло, и тот заверил, что понимает и вообще его любовь – как роза, роза красная, на что дядя заметил: «Ни малейшего сходства», – а сам он витает в небесах, на что дядя отвечал, что это физически невозможно.

Однако деньги дать он обещал, как только будут выполнены все формальности, и Фредди отправился в Лондон, к поверенному.

Пока поезд бежал по мирной сельской местности, он был совершенно счастлив. Невзгоды, думал он, позади, впереди же – одна радость. Если бы кто-нибудь сказал ему, что температура резко понижается, он бы не поверил.

Не было у него предчувствий и тогда, когда через два дня, в клубе, ему сообщили, что в малой курительной его ждет некий мистер Рэкстроу. С легким сердцем шел он по коридору, гадая, кто же это может быть. На поверку гость оказался высоким худым человеком с нафабренными усами. Он нервно ходил по комнате, вынимая между делом кроликов из шляпы.

– Мистер Рэкстроу? – спросил Фредди.

Гость резко повернулся, выронив кролика, и зорко взглянул на вошедшего. Взор у него был яркий, что там – сверкающий и зловещий.

– Он самый, – ответил он. – Мортимер Рэкстроу.

Фредди вспомнил благотворительный концерт и вскричал:

– Великий Болони!

– Сценический псевдоним. А вы – мистер Фитч? Я бы сказал «мистер Гад», ха-ха!

– Простите?

– Я не ошибся? Вы – Фредерик Фитч?

– Точнее, Фитч-Фитч.

– Что же, тогда «Гад-Гад».

Гость извлек откуда-то колоду карт и сурово велел вынуть одну. Фредди рассеянно вынул, запомнил и сунул обратно, ничего не соображая.

– Почему я Гад-Гад? – поинтересовался он.

Гость неприятно ухмыльнулся:

– Если хотите, подлец.

– Подлец? – удивился Фредди.

– Да, сэр. Мерзавец. Увели мою девушку.

– Я не совсем понимаю…

– Значит, еще и полный дурак. Что тут сложного? У-ве-ли. Вот взгляните. Эта шляпа – я. Этот кролик – моя девушка. Появляетесь вы, и – фьють! – кролика нету.

– Он у вас в рукаве.

– Его там нет. А если бы и был хоть в тысяче рукавов, все равно вы увели Аннабеллу!

Фредди все понял и даже посочувствовал:

– Вы ее тоже любите?

– Да.

– Прекрасно вас понимаю. Да, ясно, ясно… Вы молча поклонялись ей…

– Почему «молча»?! Мы обручены.

– Вы?

– А то кто же? Но вот она пишет, что выходит за вас.