Мир под кайфом. Вся правда о международном наркобизнесе - Нико Воробьев

Пути гангстеров и музыкантов нередко пересекались. Пианиста Фэтса Уоллера как-то схватили на улице и запихнули в машину четверо пацанов: они хотели заставить его играть на вечеринке. Как выяснилось, тусовка была в честь дня рождения не кого-нибудь, а Аль Капоне, большого фаната Уоллера. Через три дня Уоллер очнулся на заднем сиденье лимузина; его карманы были набиты тысячами долларов чаевых. Но обычно барами рулили белые бандиты, которые не разрешали чернокожим музыкантам общаться с белой публикой.

Владельцы заведений покупали бухло у Аль Капоне (иначе у них могли возникнуть проблемы). Главным конкурентом Капоне был Дин О’Бэнион, ирландец, владевший не только бандой северной стороны, но и цветочной лавкой. О’Бэнион обожал составлять букеты не меньше, чем убивать, — и в 1924 году был застрелен, когда обрезал маргаритки в своей лавке. Гангстерский мир повис на волоске.

14 февраля 1929 года семеро членов банды северной стороны получили самую неприятную валентинку в истории, когда четверо переодетых полицейскими убийц выстроили их у стены склада и изрешетили из автоматов. К ответственности за это нападение так никого и не привлекли, что неудивительно: половина Чикаго была у Капоне в кармане. Чтобы окончательно развеять сомнения относительно того, кто на самом деле управляет городом, Капоне однажды до полусмерти избил мэра прямо у здания мэрии; полицейские выступили в роли наблюдателей.

Но после бойни в День Святого Валентина у Капоне начались настоящие неприятности. Он получил титул врага народа номер один, и на него объявила охоту команда федеральных агентов-отморозков, известная как «Неприкасаемые». В конечном счете Капоне сел… за неуплату налогов. В 1931 году, сразу после встречи в отеле «Блэкстоун», суд приговорил его к одиннадцати годам в тюрьме Алькатрас за нежелание делиться прибылями с государством.

Но по-настоящему почувствовали на себе последствия сухого закона вовсе не криминальные авторитеты вроде Аль Капоне. Белые богатеи, потягивающие коньяк на террасах особняков, не особенно интересовали борцов с преступностью, а вот чернокожие, иммигранты и белая беднота стали удобной набивкой для каталажек в ту пору, когда Америка делала первые шаги на пути к тому, чтобы стать нацией тюрем. Открытый сезон охоты на представителей меньшинств вызвал интерес и у еще одной силы — ку-клукс-клана.

Миллионы мужчин, женщин и детей были вывезены из Африки в кандалах, чтобы пахать на плантациях американского Юга. Рабство было принято оправдывать тем, что чернокожие — ленивые дикари, которых должен дисциплинировать белый хозяин. Даже проиграв Гражданскую войну из-за того, что не все разделяли их энтузиазм относительно рабства, ребята с Юга использовали любые уловки, чтобы чернокожие продолжали оставаться на цепи. Белые мужики были уверены, что освобожденные рабы непременно придут к ним домой, чтобы заняться любовью в стиле «Мандинго» [45] с их женами и дочерями.

Несколько таких закомплексованных импотентов стали носить белые рясы и создали ку-клукс-клан, сборище придурочных белых отморозков в колпаках, миссия которого состояла в защите христианского фундаментализма и утверждении превосходства белой расы. Жертвами развязанного ку-клукс-кланом террора мог стать любой не относящийся к WASP (белым протестантам англо-саксонского происхождения), но главной мишенью были чернокожие, и любой цветной парень, не так посмотревший на белую женщину, рисковал быть вздернутым на дереве. Ку-клукс-клану удавалось уходить от ответственности за свои преступления, потому что его членами были все мэры, судьи и шерифы.

Куклуксклановцам никогда не нравились все эти макаронники с зализанными волосами и ирландцы, искушающие нормального белого человека дьявольским зельем, — а еще меньше им нравились их девки, отплясывавшие по ночам под этот «ниггерский джаз». В округе Уильямсон на юге штата Иллинойс куклуксклановцы с благословения начальника бюро по сухому закону Роя Хейнса начали терроризировать итальянских иммигрантов, громя их жилье, а позже переключились на французскую общину. Активисты сжигали дома и водили предполагаемых нарушителей по городским площадям. В общей сложности из этих мест были вынуждены бежать около трех тысяч иммигрантов и членов их семей.

В конце концов куклуксклановцев накормили их собственным лекарством гангстеры с автоматами, которые, выгнав их из города, занялись разборками друг с другом, причем одна из сторон произвела первую в истории США воздушную бомбардировку, сбросив три ящика с динамитом на укрепленный штаб другой стороны (погибла одна собака).

Но больше всего от учащавшихся случаев гангстерского насилия страдали большие города. В 1931 году ирландец Винсент Больной Пес Колл средь бела дня обстрелял из машины соперничающую итальянскую группировку в Гарлеме, убив в процессе одного ребенка и ранив еще четверых людей.

Спасаясь то от гангстеров, то от копов, ты еще должен был с опаской относиться к тому, что тебе наливают в стакан. Несуррогатный алкоголь ценился очень высоко: капитан Уильям Маккой, к примеру, отказывался работать на гангстеров вроде Лучано и возил ром с Багамских островов на собственной яхте — аутентичный продукт. Алкоголь не был запрещен полностью — если у тебя завалялась пара бутылок в погребе, отобрать их было нельзя; кроме того, алкоголь мог использоваться в «разрешенных» (читай скучных) целях — например, в составе дезинфицирующих средств или промышленных растворителей.

А главное, если в тюрьме я и научился чему-то полезному, то этому: когда очень надо выпить, ты всегда можешь приготовить что-то сам. Тебе понадобятся хлеб, сахар и какой-нибудь фрукт — в нашей богадельне это обычно было яблоко или апельсин; все это нужно смешать в большой бутыли с водой и на пару недель оставить бродить. Получается пахнущий блевотиной говносидр — но им можно нажраться! В зависимости от того, что у тебя есть, можно делать разные напитки, и, если бы у нас был виноград, мы, возможно, могли бы делать вино (наверное, поэтому винограда нам никогда не давали). Отдельные умельцы даже пытались гнать самогон — обычно с печальными результатами.

Стоит ли говорить, что и промышленный растворитель, и самогон, произведенный в чьей-то ванной, — не самые полезные для здоровья продукты, а отсутствие контроля качества приводило к тысячам отравлений. Иногда государственные производители намеренно добавляли яды в промышленный спирт, чтобы его не пили. Но людям было насрать, они все равно заливали им зенки — и умирали (считается, что всего за время действия сухого закона таким образом погибло около десяти тысяч человек).

В начале 1930-х разразилась Великая депрессия и у федерального правительства родилась отличная идея: давайте всех напоим. 6 апреля 1933 года президент Рузвельт, понимая, что эту битву он в любом случае проиграл, отменил сухой закон. В тот же вечер к Белому дому подъехал целый грузовик с бухлом. Мафия потеряла самый выгодный источник дохода, но некоторые предприимчивые авторитеты уже понимали, что идет ему на смену — наркотики.