Золото для Дракона - Мария Зайцева

Он целует… Нет! Не целует! Имеет меня языком! Подчиняет, наказывает за дерзость, за то, что не послушала его! Что не вышла вчера ночью! Что посмела сопротивляться!

Не хватает воздуха, но я не чувствую этого недостатка.

Воздух полностью заменяет он. Его дыхание, горячее, обжигающее.

Я напитываюсь им до такой степени, что не запоминаю, когда с меня слетает нижнее белье, когда мои юбки задираются к груди, ничего не запоминаю.

Только момент проникновения помню. Острый, болезненный, настолько желанный, что я кричу. Прямо ему в губы, и тут же получаю укус за допущенную вольность.

– Чш-ш-ш-ш… Золото мое… Потом покричиш-ш-ш-шь, потом…

Он поудобней перехватывает меня, подсаживая повыше на себе, и в этом положении его и без того немаленький орган становится еще более ощутимым. Я слабо ахаю, не смея кричать. Хотя очень хочется. Но он запретил. А я не могу ослушаться. Не могу.

В темноте глаза дракона горят желтым. Это не страшно. Это завораживающе.

И я смотрю на него, завороженная.

В его лицо, смутно угадывающееся, такое близкое. Конечно же сам дракон, в отличие от меня, прекрасно видит в темноте, потому что слышится довольное хмыканье, когда я закусываю губу от первого жёсткого движения и закатываю глаза. Ему нравится то, как я реагирую. Ему нравится то, что он со мной делает.

И конечно, продолжение не заставляет себя ждать.

Я цепляюсь за плечи, просто потому, что потребность трогать его, касаться его – сильнее меня. Сам он не испытывает сложностей с тем, чтоб держать меня у стены на весу и грубо вгонять себя в мое бедное тело. Каждое его движение – это очередная ступень к сумасшествию для одной наивной и слишком поверившей в себя девушки. Потому что сейчас все мои мысли, все свободолюбивые намерения… Все это забыто. Все это несущественно.

Важно только то, что он близко, что он – во мне, что он дарит каждым своим толчком такое невероятное удовольствие, от которого тело выгибает, выносит за грань понимания, осознания реальности.

Все это и так потеряно. И вряд ли восстановится когда-либо. Вряд ли я, после такого, останусь той Катаржиной Касси, что мнила себя умной и эмансипированной.

Он все сделает для этого.

Он уже все для этого делает.

Неожиданно я всхлипываю, и тут же получаю наказание в виде очередного властного поцелуя-укуса. Муть привычно накрывает мозг, я опять ныряю в животное ощущение удовольствия от самых простых вещей. Для которых я, видно, только и предназначена…

Странно, что я вообще умудряюсь в такой момент немного прийти в себя и подумать о своей судьбе…

В прошлый раз этого не случалось.

И сейчас…

Боже… Что он делает? Как он это делает?

Пальцы сами собой, не повинуясь мне больше, ухватывают его за шею, ногти вонзаются в кожу, до крови, пробивая дубленую драконью шкуру. Ему больно, он сдавленно шипит, а я… Я получаю удовольствие! Такое, которого до этого не испытывала. Воодушевленная, я опять царапаю его, в это раз глубже.

Он вздрагивает, останавливается, глаза его в темноте становятся совсем золотыми. И удивленными. Но это не то, что мне сейчас требуется, а потому я рычу и пытаюсь сама двигаться, насаживаться на него.

– Дари… – хрипит он непонятно, но мне в этот момент плевать. Ловлю его губы и кусаю.

Ну, давай, дракон, чтоб тебя твои драконьи предки сожрали! Ну!!!

– Дари-и-и-и…

Он неверяще мотает головой… Мягко и неожиданно нежно гладит по щеке, словно не может до конца понять… Принять… Я выдыхаю с досадой и опять требовательно кусаю в нижнюю губу. До крови. Ох, мамочка моя-а-а…

Дракон медлит, дышит, удивленно блестя глазами…

А затем срывается в такой темп, что моя бедная спина елозит по стене с дикой скоростью, и это не то, чтоб приятно, но наплевать. Я потом про это все буду думать! Потом. А сейчас я вцепляюсь уже зубами в его шею и сдержанно, сладко вою от невероятного ощущения даже не заполненности, нет! Полноты! Невозможно правильной!

Такой, как надо! Сейчас надо! В эту секунду!

И, клянусь, если этот гадский дракон еще раз так затормозит, я его сожру!

В доказательство сжимаю зубы на шее, и вкус крови дарит настолько мощный импульс в мой задурманенный мозг, что внутри все сжимается, сокращается… И это наивысшее наслаждение, которое я когда-либо получала в жизни.

Наивысшее.

По мне словно волны проходят. И не одна! И все сильнее и сильнее! И в одну из этих волн я прижимаю своего любовника к себе, и чувствую, как он опять рычит свое непонятное «Дари-и-и…» и кусает меня!

В шею!

До крови!

Больно! Очень больно!

Но настолько мне необходимо!

Настолько правильно, что меня окончательно накрывает самой большой, самой мощной волной, после которой приходит полное затмение.

Наверно, я просто захлебываюсь этим и умираю, наконец.

Звериную, простую суть в себе открыв,

Я ночи не могу уснуть, себя забыв…

Лишь о тебе, лишь только знать

Тебя хочу.

Но ты велишь мне замолчать.

И я молчу.

Ты смотришь – умираю я, готова я

Ко всем урокам бытия, игры, вранья.

«Лишь на меня смотри!» – опять

я закричу.

Но ты велишь мне замолчать.

И я молчу.

Пускай потом не будет нас. Уже нас нет.

И все, что делаем сейчас – бредовый бред.

И все, что я хочу сказать: «Пусти, взлечу…»

Но ты велишь мне замолчать.

И я молчу.[1]

Глава 16

– Вот ты ненормальная, – восхищается Раска, разглядывая мой расхристанный вид с удивлением и некоторой завистью. Не злобной, а такой… Веселой. Потому что есть понимание, что сама она, может, так и хотела бы тоже, но… Но нет. Страшно!

– Почему ненормальная? – удивляюсь я, старательно прикрывая шейным платком свежий укус. А заодно и парочку особо ярких засосов. Черный ящер, мать его дракониху, вообще не думал ни о чем, когда так себя вел!

Я и без того с трудом уже за приличную девушку схожу. Грублю, с лекций выгоняют, да еще и сила бесконтрольная. Так теперь вообще… Слухи пойдут дикие.

Потому что вид у меня такой, словно долго валяли и э-э-э… любили. А потом поднимали, отряхивали и опять… Валяли и любили. Интересно, есть для того, что со мной вытворял господин Ассандр другое какое-то слово? А то это совершенно не подходит. И другое слово, «секс» – тоже не подходит. Секс – это что-то… Ну… Стильное такое, модное.