Тасмин - Александр Операй

КВААААААААК.

КРООООООООК.

—Тебе нужно помыться. Вымыть рот с мылом. Ты очень грязная девочка. Твоя вонь причиняет боль старику. Маленькие дети должны пахнуть хорошо. Мыть попку и дырку. Знаешь об этом?

—Я хочу видеть Тасмин.

—О эти властные ноты! Ты слышишь?

Лорд Линдеманн вскакивает с места и хватает Даутцен за руки.

Он прижимает их к своим губам и покрывает ладони липкими поцелуями. Девочка хочет вырваться, но старик держит ее крепко, он очень силен, хоть и кажется рыхлым и детским.

—Уверяю тебя. Ты увидишь мерзкую девку. Вы обязательно встретитесь взглядом. Вот-вот перед смертью.

—Отпустите меня.

—О нет! Нет! НЕТ. Сегодня ночью я засуну тебе все мечты во все дыры и щели какие найду на твоем теле. И если мне будет очень хорошо, я, быть может, не стану делать дырки там, где их еще нет.

Лорд Линдеманн лижет пальцы Даутцен, но замечает, какая у девушки грязная кожа. В последний раз Даутцен мылась в доме на берегу океана.

—Мерзость.

Старик отходит в сторону и плюет на пол. Он указывает на Даутцен пальцем и сипло кричит:

—Помойте!

Слуги хватают девушку под руки и тянут из просторного зала куда-то в глубь замка, но человек в бледной маске поднимает руку, и все замирает. Ход времени замедляется. Мир скрипит. Свет искажается.

Лорд Линдеманн продолжает плевать, стражники жмутся к стене, слуги кричат, огонь в камине бьется о камни, словно волны на берегу океана.

Человек в бледной маске смотрит Даутцен в глаза.

Он говорит:

—Где голова?

Боль. НЕВЫНОСИМАЯ. Боль.

Даутцен хватает ртом воздух. Она вновь очутилась в Затонувшем лесу. Деревья жрут ее плоть. Черная птица закрывает все небо. Из тумана появляется человек в бледной маске. Он двигается слишком быстро.

Он склоняется над Даутцен и говорит:

—Где голова?

Боль. Боль. Боль. Боль. Боль. Боль. Боль. Боль. Боль. Боль. Боль. Боль. Боль. Боль. Боль. Боль. Боль. Боль. Боль. Боль. Боль. Боль. Боль. Боль. Боль. Боль. Боль. Боль. Боль. Боль. Боль. Боль.

Нож входит в плоть.

Даутцен кричит.

Он режет ее как тушу животного. Медленно и со знанием дела. Лезвие рассекает кожу, мышцы, ребра и грудь.

—Где голова?

Боль. Боль. Боль. Боль. Боль. Боль. Боль. Боль. Боль. Боль. Боль. Боль. Боль. Боль. Боль. Боль. Боль. Боль. Боль. Боль. Боль. Боль. Боль. Боль. Боль. Боль. Боль. Боль. Боль. Боль. Боль. Боль.

Боль слишком острая.

Она приносит смерть. Ужас. Одиночество. И в самом конце тьму и забвение.

Бездна черная.

Реальность бледна.

2

Даутцен бродит по комнате.

Она словно птица в клетке. Трогает стены, в надежде найти выход на волю. В старых замках вроде этого полным-полно тайных дверей, секретных ходов и подземных тоннелей. Даутцен храбрая девушка. Она даже подумывала позвать стражника, который охраняет дверь в комнату и как следует стукнуть его по голове чем-нибудь тяжелым. Но здесь нет ничего подходящего кроме кровати, стола и двух огромных стульев. Сил не хватит все это поднять.

Было бы здорово уметь швырять мебель, рушить стены и подчинять людей своей воле одним только взглядом. Но для этого нужно быть ведьмой, а Даутцен всего лишь маленькая девочка, которая оказалась в плену у страшного и жестокого старика. Ее принесли в эту комнату пока она была без сознания и бросили, как ненужную, сломанную вещицу, которая перестала быть интересной.

Она не хочет здесь оставаться.

—Сегодня ночью я засуну тебе все мечты во все дыры и щели какие найду на твоем теле.

Даутцен вздрагивает.

Она все еще чувствует прикосновение старика к своей коже. Слюни. Гусиный жир. Остатки еды. Червяки-губы. Такие скользкие и горячие. Ужас. Настоящий кошмар. Девочка закрывает глаза и пробует проснуться. Но она не засыпала, а потому все еще здесь. В холодном и мрачном замке лорда Линдеманна.

Даутцен задирает платье и трогает шрам на животе. Поднимается по рубцу к ребрам и доходит до соска на левой груди. Рана выглядит так, будто зажила несколько лет назад. Боль ушла. Здесь только воспоминания. Мерзкий образ, который никогда не уйдет. Он как труп на дне колодца. Будет гнить. Отравит всю воду. И в конце концов всплывет на поверхность, явив мерзкую правду любому, кто осмелится заглянуть в черную бездну.

Тасмин могла бы убрать это воспоминание. Заставить Даутцен забыть. Но она оставила все как есть. Лишь слегка притупила боль, которую девочке причинял навязчивый образ смерти. И вот он снова здесь. Человек в бледной маске.

Даутцен знает страшную правду.

Этот другой.

Он никогда не был в Затонувшем лесу, но как-то проник в воспоминания девочки, заставил ее пережить мучения и почувствовать жгучую боль. Он был у нее в голове. Забрался туда и что-то искал. Перевернул вверх дном все события последних дней, а затем заглянул еще дальше. В самое начало. В тот день, когда Даутцен появилась в Старом королевстве.

Девочка потерла лоб.

Она не могла вспомнить. Слишком далеко. В памяти только история, рассказанная Михаилом. Банальная сказка о том, как мать Даутцен умерла сразу же после рождения дочери. Несчастная Аннека истекла кровью или быть может мучалась несколько дней, сгорая в огне лихорадки. Кто его знает. Иногда отец путался. Врал.

От этих мыслей болит голова.

Даутцен снова бродит по комнате из угла в угол. Считает шаги.

Что теперь будет?

Девочка пожимает плечами.

Где Тасмин?

Лорд Линдеманн обещал, что они еще встретятся. ВОТ-ВОТ. Перед смертью.

Что это значит?

—Он хочет убить тебя. Ты что-то знаешь. Ты помнишь. Ну же. Давай. Напряги память!

Кто-то шаркает в коридоре за дверью. Даутцен слышит шепотки-разговоры. Просящие и недовольные голоса. Бряцанье оружия и доспехов, звон посуды. Скрежет засова и скрип, отпираемых замков. Затем стук. Тихо-тихо. Словно в страхе вызвать недовольство и гнев.

Женский голос:

—Госпожа, разрешите войти.

Даутцен смеется.

Весь этот замок какой-то дурдом!

Госпожа.

Это о ком?

Об измученной и уставшей, избитой и голодной девочке, которую ВОТ-ВОТ изнасилует жирный старик? Или о никому не известной дочери барона с окраины? А может быть о королеве, о настоящей владычице этого мира, которая каким-то странным и невероятным образом прячется в этой унылой и холодной комнате?