Закон свободы - Дмитрий Силлов

– О, инвалид очнулся! – удивленно проговорил Барсук, воззрившись на меня, будто увидел впервые. – Руки ему развяжи, ага. Обойдешься. Так лакай, по‑собачьи.

Я усмехнулся, вместо слюны сплюнув на загаженный пол комок свернувшейся крови.

– Боитесь инвалида, который вдобавок в клетке сидит?

Барсук схватился было за потертый, видавший виды СКС, но напарник, пихнув его в плечо, отобрал карабин.

– Не положено тебя развязывать, – сказал он, кладя оружие рядом с собой. – Больно уж ты ловкий и хитрозадый. Хочешь жрать – пожрешь как‑нибудь. Не хочешь как‑нибудь, значит, не хочешь жрать. Всё, тема закрыта.

И принялся нанизывать на шомпол куски колбасы, чтоб поджарить их над костром. Скотина. Чтоб ты своей колбасой подавился.

Ладно, мы люди не гордые. Лакать я, конечно, не стал, просто изловчился и, пользуясь тем, что руки были связаны спереди и в локтях, сумел подцепить миску с водой и напиться, пролив при этом всего‑навсего две трети содержимого. Кашу таким же манером употребил лишь наполовину. Сваренная на воде «дробь шестнадцать» пища на вкус отвратная, но сытная, измученному организму половины плошки вполне хватило. Ладно. Попил, поел, теперь можно спокойно ждать, что будет дальше.

Долго ожидать не пришлось.

Из темноты возникла третья фигура – здоровенный жлобяра с мордой, похожей на хорошо отбитый стейк, в который для красоты ввернули два свинячьих глаза. При виде данного персонажа мои секьюрити встрепенулись и вскочили на ноги, забыв о колбасе. Мордатый жлоб, ни слова не говоря, показал на клетку, после чего ткнул пальцем в темноту.

Моя охрана намек поняла, метнулась к клетке, вытащила меня и, ухватившись за веревки на руках и ногах, поперла следом за мордатым.

Излишне говорить, что каждый их шаг отдавался нешуточной болью в незажившей культе, которую вдобавок начало дергать заметно сильнее. На свежей повязке проступила кровь. Но я держался, стиснув зубы и стараясь не потерять сознание. Там, куда они меня прут, оно мне наверняка понадобится.

Наконец впереди стало светлее, и меня вынесли на свежий воздух. Прищурившись, я огляделся.

Понятно. Я находился на территории комплекса производств «Вектор», бывшей базы «боргов», отбитой у них «вольными». Причем, не без моей помощи. Правда, после этого у меня с «зелеными» возникли некоторые разногласия, в результате которых мы с Виктором Савельевым были вынуждены с этой базы экстренно сваливать, оставив позади себя пару трупов.

И вот, снова здрасте, приехали. «Вольные» зачем‑то приперли меня обратно на теперь уже свою базу, ночь продержали в каком‑то отстойнике, и сейчас увлеченно прут куда‑то. Зачем? Не проще было пристрелить там же, возле Нахаловки?

Видимо, не проще. Сейчас «зеленые» с упорством тягловых мулов тащили меня к самому большому ангару на территории комплекса, за полузакрытыми воротами которого слышался приглушенный гул.

Как ни хреново я себя чувствовал, но любопытство пересилило. Извернувшись, я бросил взгляд на верхнюю часть ангара. И тут же понял всё, ибо над его высокими воротами белой краской было выведено одно‑единственное слово: «Арена».

Может, это со времен пиратов повелось, а может и раньше появилось. Чем больше и беспредельнее шайка вооруженных отморозков, тем активнее в ее рядах насаждается ну очень свой кодекс чести. Мол, это мы такие офигеть благородные. А все остальные, кодекса нашей чести не признающие – дерьмо крысособачье, которое трясти на хабар совершенно не западло.

«Вольные» в этом плане недалеко ушли от своих криминальных предшественников. Для них арена была чем‑то вроде «божьего суда» для кремлевских жителей из параллельной вселенной. Кто в бою победил, тот и молодец. Типа, Зоне виднее за кем правда, ибо она практически для всех сталкеров этих мест и бог, и судья в одном флаконе.

То есть, «зеленые» решили устроить для меня образцово‑показательную казнь, чтоб другим неповадно было мочить членов их группировки. Однажды я уже был на их арене, и выжил лишь чудом, благодаря своей способности некоторым образом ускорять свое личное время – тогда еще не осознанной. Теперь же у меня этой способности больше не было. Так что вкупе с отсутствием руки и жесточайшей слабостью ввиду нехилой кровопотери, шансов выжить на арене у меня просто не было.

Наверняка «вольные», как и в прошлый раз, выведут против меня какого‑нибудь педального коня, типа того жлоба, что впереди идет, сунут ему в руки пулемет и проинструктируют, чтоб подольше гонял меня на арене. Развлечений в Зоне мало, поэтому арены это прежде всего кровавая потеха, а уже сильно потом элемент весьма сомнительного правосудия.

Ангар, в который меня несли, похоже, был модернизирован по образу и подобию того, в котором я воевал ранее на старой базе «зеленых». Сбоку от огромных запертых ворот находилась небольшая дверь, через которую внутрь ангара по одному и целыми группами заходили «вольные». Увидев нас, трое бойцов остановились.

– Эй, Морда, это что за нах такой? – удивленно вопросил один из «зеленых». – На фига инвалида на арену прёшь, да еще и связанного?

– Это не инвалид, а сегодняшний боец, – хмуро бросил жлоб с погонялом, как нельзя более соответствующим его внешности. И тут же поправился: – В смысле, инвалид конечно, но опасный – жуть. Тот, который двоих наших завалил. Его батька приказал связанным волочь до самой арены. Чисто ради безопасности.

– Тьфу, мля, – сплюнул второй «вольный». – Так и знал, что зря я сегодня сюда поперся. Охрененное будет шоу на сегодняшней арене, называется «добить полудохлого». А против него кто выйдет? Третьеклассник с погремушкой?

– Вроде как Сармат должен выйти, – неуверенно произнес Морда.

– Ну все, я пошел отсюда, – сказал «зеленый», сплюнув вторично, на этот раз гораздо более смачно, чем ранее.

– Мы тоже, – эхом отозвались его товарищи. При этом один из них тихонько добавил: – Совсем у нашего гетмана крыша поехала.

«Интересно, что ж это за Сармат такой? – вяло подумал я. – Чемпион по пулевой стрельбе, метанию ножей и выковыриванию глаз чайной ложкой?»

Впрочем, большинство членов группировки явно не разделяли пессимистических настроений предыдущей троицы. Народ с интересом поглядывал на то, как Морда с подручными затаскивают меня внутрь ангара, но уходить никто больше не собирался.

Сразу за дверью находился тамбур, этакий длинный пенал, сваренный из стальных листов. Вдоль пенала, как и раньше, стояла оружейная пирамида, частично заполненная разнообразным огнестрелом. Возле нее – стол, рядом со столом – длинный ящик с откинутой крышкой. За столом сидел тот же самый, что и ранее, рябой хмырь, блестящую лысину которого уродовал длинный старый шрам.

– Здрав будь, Копилка, – с ноткой уважения в голосе произнес Морда.

– И тебя тем же по тому же месту, – буркнул рябой. – Какое оружие есть при себе, сдавай.