Могила моей сестры - Роберт Дугони

– Так почему ты вернулся? – спросила она.

– О, тут было сочетание разных причин. Я бросил практику в большой юридической фирме в Бостоне. Просто каждый день стал мучением, тебе это знакомо? А я накопил достаточно денег и подумал, что надо бы попробовать что-нибудь новое. Похоже, моей жене пришла та же мысль, и она решила попробовать сменить мужчину.

Трейси состроила гримасу.

– Мне очень жаль.

– Да, мне тоже было жаль. – Дэн пожал плечами. – Когда я сказал ей, что собираюсь расстаться с юриспруденцией, она сказала, что нам лучше расстаться друг с другом. Она уже больше года спала с одним из моих партнеров. Она привыкла к образу жизни в загородных клубах и боялась потерять такую жизнь.

Дэн или уже преодолел боль, или хорошо ее скрывал. Трейси знала, что бывает боль, которая никогда полностью не проходит. Просто прячешь ее под обычным фасадом, как будто все в порядке.

– И сколько времени ты был женат?

– Двенадцать лет.

– Есть дети?

– Нет.

Она прислонилась к спинке стула.

– Так почему Седар-Гроув? Почему не где-нибудь… даже не знаю…

Он беззащитно улыбнулся.

– Я подумывал уехать в Сан-Франциско и присматривался к Сиэтлу. Потом папа умер, а мама заболела, и кому-то надо было ухаживать за ней. Поэтому я уехал домой, считая это временной ситуацией. Через месяц я решил, что умру от скуки, если не займусь чем-нибудь, и занялся частной практикой. В основном я занимаюсь завещаниями, минимизацией налогов на имущество, немного пьяными за рулем – всем, что подвернется. Это скучно и дает тысячи полторы долларов гонорара.

– А как твоя мама?

– Она умерла чуть больше полугода назад.

– Сочувствую.

– Мне не хватает ее, но у нас было время узнать друг друга, как никогда раньше не знали. И я благодарен судьбе за это.

– Завидую тебе.

Он нахмурился.

– Почему ты так говоришь?

– После того как пропала Сара, у нас с мамой не было особенного общения, а потом, когда отец… – Она не договорила, и Дэн не стал настаивать, заставив ее задуматься, как много ему известно.

– Наверное, это было для тебя ужасное время.

– Да, – согласилась она. – Это было ужасно.

– Надеюсь, вчера что-то отчасти улеглось.

– Да, отчасти.

Дэн встал.

– Ты уверена, что не хочешь кофе?

Она подавила улыбку, увидев в нем мальчика, который не хочет серьезного разговора и быстро меняет тему.

– Не хочу, все хорошо. Так какими делами ты занимаешься?

Дэн снова сел и сложил руки на коленях.

– Я начинал с антитрастовых законов и понял, что на этом можно поистине умереть от скуки. Потом партнер вовлек меня в одно дело по беловоротничковой преступности, и мне это действительно понравилось. Скажу не хвастаясь, в суде я был хорош.

У него по-прежнему осталась мальчишеская улыбка.

– Держу пари, присяжные в тебя влюбились.

– Влюбились – это слишком сильное слово. Пожалуй, преклонялись. – Он рассмеялся, и в смехе она тоже услышала мальчишку. – Я защищал генерального директора большой корпорации, и когда добился оправдательного вердикта, все юристы в моей фирме, чьих клиентов схватили за руку, когда они запустили ее в общий котел, или чьи родственники слишком много пили на рождественском корпоративе, пришли ко мне. Это вылилось в более серьезные дела по преступлениям белых воротничков, и я сам не заметил, как получил хорошую практику. – Он наклонил голову, словно рассматривая Трейси. – Ладно, теперь твоя очередь. Детектив по убийствам? Круто. А что случилось с преподаванием?

Она отмахнулась.

– Тебе будет неинтересно слушать об этом.

– Нет, давай, давай. Я тебе рассказал о себе, теперь ты выкладывай. Разве ты не мечтала стать учительницей старших классов в седар-гроувской школе и воспитывать там детей?

– Не смейся.

Он усмехнулся.

– Эй, я ведь теперь здесь живу. А ты всегда говорила, что будешь учительницей и что вы с Сарой будете жить по соседству.

– Я работала учительницей, один год.

– В седар-гроувской школе?

– В Драчливых Росомахах, – ответила она и согнула пальцы, как когти.

– Дай угадать. Химичкой?

Трейси кивнула:

– Угадал.

– Конечно, ты была такая зануда.

Она изобразила негодование.

– Это я-то зануда? А ты сам?

– Я был лопух. Зануды, они умные. Тут есть тонкое различие. А у тебя как – муж, дети?

– Разведена. Детей нет.

– Надеюсь, это закончилось лучше, чем у меня.

– Сомневаюсь, но, по крайней мере, мой брак продолжался не так долго. Ему казалось, что я ему изменяю.

– Казалось?

– С Сарой.

Дэн насмешливо посмотрел на нее.

Почувствовав, что настала пора, Трейси сказала:

– Я ушла из школы и поступила в полицейскую академию, Дэн. Более десяти лет расследовала убийство Сары.

– О!

Она открыла портфель, вытащила папку и положила на стол.

– У меня были целые фуры показаний, протоколов допросов, полицейских отчетов, вещественных доказательств и прочего. Не было только судебно-медицинской экспертизы захоронения. Теперь есть и она.

– Не понимаю. Ведь кого-то посадили, верно?

– Эдмунда Хауза, условно освобожденного насильника, живущего со своим дядей в горах близ города. Хауз был легкой добычей, Дэн. Он провел шесть лет в Уолла-Уолле после признания виновным в сексе с шестнадцатилетней школьницей, когда ему самому было восемнадцать. Сначала его обвинили в изнасиловании первой степени и похищении, но встал законный вопрос о допустимости некоторых доказательств, найденных в сарае, где он держал ее против ее воли.

– Не было ордера на обыск?

– Суд настоял, что сарай был частью дома и полиции нужен был ордер. Доказательства были скомпрометированы, и судья счел их незаконными. Прокурор сказал, что у него не было никакой возможности подать апелляцию. После пропажи Сары Каллоуэй сразу нацелился на Хауза, но у него не было никаких надежных свидетельств, чтобы опровергнуть заявление Хауза, что в ту ночь он был дома и спал. Его дядя работал в ночную смену на лесопилке.

– Так что изменилось? – спросил Дэн.

* * *

Рой Каллоуэй выглядел встревоженным.

– Мне нужно поговорить с твоим отцом, – сказал он, шагнув мимо Трейси, чтобы постучать в раздвижные двери кабинета.