📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгДетективыЛик над пропастью - Иван Любенко

Лик над пропастью - Иван Любенко

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 15 16 17 18 19 20 21 22 23 ... 54
Перейти на страницу:

И вот пришло время, когда молодой человек, освоивший заграничный опыт по разработке газонефтяных месторождений, полный радужных надежд и чистых помыслов, вступил в жизнь. Он собирался много и упорно трудиться: пропадать в экспедициях, изучать геологические карты, — словом, стать настоящим разведчиком недр. Вероятно, все могло бы быть именно так, если бы… это была не Россия. Ох уж эта страна парадоксов! Здесь все зависит не от трудолюбия или честности, а от благорасположения какого-нибудь чиновника, возомнившего себя «директором землетрясения». Недаром же огорченный Пушкин писал жене: «Черт догадал меня родиться в России с душою и талантом! Весело, нечего сказать».

Почти восемьдесят лет минуло с тех пор, как гоголевский «Ревизор» увидел свет, а российская провинция ничуть не изменилась. На каждом шагу чинопочитание, самодурство, и казнокрадство властей. И обидно видеть, что тобою руководят люди, кои хоть при должностях и чинах, но, в сущности, глупее тебя. И уж совсем невыносимо слушать, как с высоких трибун седобородые «действительные» несут бессмысленную ерунду, облаченную в благообразную форму.

«В чем коренное отличие культурной и благополучной Европы от вечно не устроенной России?» — часто задавался вопросом горный инженер и всегда находил совершенно разные ответы, но лишь один из них, по его мнению, был универсальным: «Разница в отношении к службе: к собственным обязанностям и к подчиненным. Это касается не только мастеровых или коллежских регистраторов, но и «птиц высокого полета». Если, допустим, в той же Англии усердный письмоносец рано или поздно будет замечен и обязательно возглавит почтовую контору, то в России многое зависит от симпатии начальства. Можно целую жизнь протаскать на плече тяжелую сумку с газетами, но начальником почты так и не стать, потому что для губернского почтмейстера главное не добросовестность работника, а уровень его личной преданности».

Особенно это тяжело осознавать, если ты относишь себя к интеллигенции — вот уж исконно русское словцо, выдуманное плодовитым литератором Боборыкиным в середине прошлого века! — этакой социальной группе образованных и воспитанных людей. Ни в одном языке мира нет точного перевода этого понятия, и потому донести иностранцу весь смысл одним словом невозможно. Например, английское «intellectual» не подойдет вовсе, поскольку характеризует лишь человека умственного труда и ничего не говорит о его поведении в обществе. Ближе — «gentleman», но все равно не то, поскольку происхождение для интеллигента не главное. Самым подходящим толкованием видится длинное, но емкое — highly educated and well-bred man[2]. Это и есть упомянутый еще Чеховым вежливый, честный, скромный и даже прощающий ближним «и шум, и холод, и пережаренное мясо, и остроты, и присутствие в их жилье посторонних…» человек. Его обостренная совесть не позволит потакать сильным мира сего ради собственного благополучия. И он, как заметил Леонид Андреев, «сколько бы ни выпил, все равно остается культурным человеком».

Горный инженер Белоглазкин как раз и был таковым. От своего коллеги и главного конкурента Кампуса он отличался прежде всего тем, что, обладая несравненно большими познаниями в теории нефте- и газодобычи, умел использовать малейшие преимущества, дарованные ему природой. Так, штейгеры «Ставропольского товарищества по исследованию недр земли», отыскивая нефть, проходили мимо горючего газа верхних горизонтов, считая его малодоходным. Не обнаружив «черного золота», они перебирались на новый участок, а прежний попросту забрасывали. После их ухода с «пустой» скважины к расстроенному хозяину (пивного завода, ресторана, хлебопекарни или мельницы) приходил Белоглазкин с предложением организовать газоснабжение. Подавалась смета. А чтобы заказчик был сговорчивее, Илья Дорофеевич приводил практический расчет и разъяснял, что только суточная добыча уже упомянутой скважины, к примеру на бывшем заводе «Салиса», позволяла готовить пищу семье из четырех человек в течение месяца. И хозяин, как правило далекий от понимания «дебета скважины», почти всегда соглашался. Уже на следующий день кипела работа: подводами доставляли металлические трубы, везли насосы и приступали к прокладке газопровода. По окончании монтажа тот же чешский пивовар не только расплачивался наличными, но и изъявлял желание приобрести несколько десятков акций «Ставропольско-Кубанского нефтяного товарищества». И это обстоятельство было лучшей рекламой деятельности заезжего горного инженера.

Все бы хорошо, но рано или поздно коммерсант, не платящий мзду, начинает раздражать не только чиновников, но и конкурентов, вынужденных «кормить» местную власть. Вот и полетели из высоких кабинетов грозные предписания в контору Белоглазкина: мол, нарушаете правила: скважины находятся слишком близко друг от друга, тогда как по циркуляру положено отводить на каждую не менее пяти квадратных верст. Получив первый запрет на бурение в уже подготовленном месте, молодой инженер побелел от ярости. Кому, как не ему, было известно, что разработки Кампуса иногда располагались на расстоянии 25 саженей друг от друга! Такое варварское отношение к природным залежам неизбежно вело к тому, что запасы газа быстро истощались, дебет месторождений падал и топливо на брошенных участках приходилось откачивать специальными насосами.

Походы по присутственным местам ничего не дали. Городской голова Боярков просто отказался встречаться с Белоглазкиным, не говоря уже о губернаторе. А чиновник, подписавший злосчастное письмо, лишь разводил руками и указывал на существующие правила газодобычи.

Понимая, что источником запретов является влиятельные господа Кампус и Тер-Погосян, Илья Белоглазкин пришел к выводу о необходимости встречи с ними, хотя душа к этому не лежала. Все, однако, решилось само собой. Ближе к вечеру у него затрезвонил телефон, и какой-то человек попросил подъехать в контору «Ставропольского товарищества по исследованию недр земли» к девяти пополудни для переговоров. Случилось это в тот самый, роковой для Тер-Погосяна, день — 13 сентября.

II

— Вот поэтому я и пришел к вам, — откинувшись на спинку кожаного кресла, выговорил молодой высокий человек с зачесанными назад волосами, орлиным носом и глазами навыкате.

— Да, история, — задумчиво протянул Ардашев. — И вы, зайдя в кабинет к Тер-Погосяну, никого не заметили?

— Да нет же! Он лежал на столе, вокруг натекло довольно много крови, но я никого не видел. Хотя, — он закусил губу, — штора немного колыхалась…да, это было, но, возможно, из-за сквозняка.

— А вы, случаем, дверь не забыли притворить?

— Да нет, — замялся Белоглазкин, — скорее закрыл, хотя и не уверен. Скажите, а вы мне верите?

— Стараюсь понемногу.

— Могу я рассчитывать на вас?

— К сожалению, Илья Дорофеевич, пока идет следствие, адвокат не вправе вмешиваться в этот процесс. Однако мне никто не запрещает давать клиентам советы.

— И все? А я слышал, что довольно часто вы отыскиваете настоящих душегубов, оправдывая тем самым невиновных.

1 ... 15 16 17 18 19 20 21 22 23 ... 54
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?