Не ходите, девки, замуж! - Татьяна Веденская

– О чем ты, Лёвчик, ты с ума сошел? Какой отель? Какие экскурсии? Как будто у Дианочки нет тут, в нашем прекрасном городе, любящих родственников! Если уж Володя сам не додумался препоручить свою жену заботам матери, мы должны извинить его за это – он всегда такой. Это он в отца, – продолжала щебетать свекровь, уверенно утрамбовывая меня в Лёвушкину машину. Однако меня все это перестало волновать, я услышала нечто странное. Нечто, дававшее мне крошечную надежду на избавление. Жена? Какая же я жена? Не далее как сегодня ночью, отвечая на аналогичный вопрос, я сказала, что абсолютно свободна.

– Простите, как вы сказали? – переспросила я.

– Что? А, про Володечкиного отца? Ну, он, конечно, не был совсем уж плохим человеком, но то, как он со мной обошелся, не характеризует его с позитивной стороны, верно? – делилась со мной она, но о чем, собственно, говорила, я не понимала.

– Нет, вы назвали меня Володиной женой. Почему? – вернула ее в нужную мне точку я. Маргарита Владимировна удивленно захлопнула рот и вытаращилась на меня. Лёвушка, который в этот момент с трудом разворачивал машину вокруг какого-то торчащего посреди площади шпиля, тоже прекратил движение и уставился на меня.

– Так вы не Володина жена? – изумленно переспросил он. – А где же она? А вы тогда кто? Вы же Диана? Я должен был встретить Диану.

– Я – Диана, но я не Володина жена.

– Может быть, есть какая-то другая Диана? – растерянно переспросила свекровь и от избытка чувств принялась стягивать тонкие перчатки с рук.

– Уверена, что никакой другой Дианы нет. Просто вы что-то перепутали, мы с Володей не женаты. Так что я вашей родственницей не являюсь. И меня смело можно сдать в отель. – Я продолжала наращивать преимущество, пока противник приходил в себя от понесенных ран.

– Так вы, значит, не женаты? – расстроилась она.

Лёвушка, расслабившись и как-то заметно повеселев, поехал дальше. То есть поехал – это было сильно сказано. Этот самый Невский, который входил в ЮНЕСКО и был музеем в каждом камне, стоял не хуже нашей Тверской. Да, столицы словно бы соревновались между собой, уверенно идя ноздря в ноздрю.

– Не-а, – радостно покачала головой я. – Спасибо, что встретили меня. Жаль, что так все обернулось. А все вот эти вот места, о которых вы мне сказали, я обязательно посмотрю.

– Но как же… – развела руками Маргарита Владимировна и с отчаянием вдруг хлопнула себя по коленке. – Постойте, а ребенок? Ребенок-то Володин, он-то чей? У него же есть ребенок, да? Мальчик, кажется?

– Точно, мальчик, – кивнул с переднего сиденья Лёвушка. Будь он неладен. Я вздохнула. Захотелось сказать: а был ли мальчик?

– Так что? – сощурилась свекровь (все-таки!). – Кто его мать?

– Это я, – с грустью подтвердила я. А про себя добавила: «мать твою!»

В этот момент у меня в кармане свитера зазвенел телефон. На дисплее отразился Владимир, таким, каким он сам закачал себя в мой аппарат. Со смешным лицом, чрезмерно серьезным, крупно всунувшимся в объектив фотокамеры, со сведенными бровями и с назидательно поднятым вверх указательным пальцем. Вообще-то мне всегда нравилась эта фотография, но сейчас хотелось просто плюнуть ему в лицо. Прямо в собственный дисплей.

– Да, с-с-с-лушаю тебя, – строго ответила я, шипя, как змея. Ядовито. Одновременно я старалась как-то хоть укрыться от проявлявшей несказанную активность свекрови. Да, она все подслушает, но может она хотя бы на меня не смотреть. Не прикладываться прямо ухом к моей трубке.

– Динка, ты доехала? Привет! – весело отозвался он. – А мы в парке, вышли тут, пинаем листья.

– Везет вам! – сквозь зубы процедила я, даже не пытаясь скрыть своего настроения.

– Ты доехала? Тебя Лёвка встретил?

– Не то слово, – возмущенно выдохнула я. – Знаешь, ты не говорил, что я познакомлюсь с твоей мамой!

– С мамой? – значительно тише переспросил он. – Откуда она там взялась.

– Володечка, здравствуй! – вмешалась в мой разговор свекровь. С поразительной ловкостью она выдернула у меня телефон и повернулась так, что я при всем желании не смогла бы его вернуть себе. – Ты даже не волнуйся, мы Дианочку встретили. Все в порядке. Она тебе потом перезвонит, ладно? Нет, не надо на меня кричать. Я пожилая женщина и заслуживаю немного уважения. Хорошо, я отдам трубку, но ты должен понять – ты сам меня вынуждаешь… Ладно, отлично. Так вот как ты относишься к матери! К женщине, которая тебя родила! Нет, я даже не собираюсь говорить в таком тоне, – и тут случилось нечто. Маргарита Владимировна жестом фокусника подняла руку вверх и, выразительно глядя на меня, нажала отбой.

– Что вы… вы что, повесили трубку? – поразилась я, глядя, как мой мобильник исчезает в недрах безразмерного вязаного пальто. От невозможности этой ситуации я даже не знала, что сказать. Я вдруг почувствовала себя ужасно усталой, старой и беспомощной. В конце концов, я всю ночь не спала, сегодня ночью у меня было ощущение, что вся моя прошлая жизнь раскололась на куски, а саму меня подменили моим двойником, совершенно неприличной женщиной, о которой я пока еще ничего не знала. Я хотела бы забиться в какую-нибудь тихую укромную норку и отдохнуть, подумать о том, что произошло, о записке, которую оставил Алексей. Откуда мне взять силы, чтобы бороться с этой непобедимой старушкой?

– Прошу прощения за эту безобразную сцену! – патетично выговорила она с соответствующим лицом. – Мне стыдно за сына. Меня извиняет только то, что в его воспитании участвовал и этот ужасный человек – его отец.

– Может, вы вернете мне телефон? – без особенной надежды спросила я, когда где-то в недрах ее карманов мой телефон опять зазвонил.

Но Маргарита Владимировна, не обманув моих ожиданий, ловко сделала вид, что я вообще ничего не спрашивала, а звона никакого и вовсе нет. Она застыла на секундочку, видимо, делая внутри себя перезагрузку и одновременно ловким и почти незаметным движением отключив телефон прямо в кармане. Через секунду она подгрузилась обратно, посмотрела на меня, растянулась в своей фальшивой улыбочке и заявила как ни в чем не бывало:

– Мы будем жить в совершенно чудесном месте. Моя квартира выходит окнами на Фонтанку. Могли ли вы себе представить, что будете жить на набережной?

– Нет, даже не представляла, – обессиленно пробормотала я и откинулась на сиденье. Оставшиеся минут двадцать я пропускала через себя потоки пространных заверений в том, как мы подружимся, рассказы об истории Питера, впрочем, лишенные особенного исторического или образовательного смысла, хотя и рассказанные с поразительным эмоциональным накалом. В полной мере осознав смысл выражения «в одно ухо влетает, в другое вылетает», я дожила до конца этой невыносимой поездочки. Лёвушка с выражением невероятного облегчения выгрузил наши чемоданы около симпатичного старинного особнячка сливочного оттенка, с маленькими балкончиками, на каждом из которых мог бы разместиться максимум один не слишком полный человек.

– Вот мы и дома. Дианочка, прошу вас. Милости прошу. Мы, жители культурной столицы, славимся своим особенным гостеприимством, – прощебетала она, затаскивая меня в арку.