Веселый господин Роберт - Виктория Холт

Они просили извинить их. Сказали, что очень огорчены видеть ее милость в таком тяжелом состоянии.

– А я совсем не рада видеть вас в такой час, – отозвалась Елизавета.

– Мы явились сюда по приказанию королевы, ваша милость.

– Вы видите меня несчастным инвалидом. Они подошли ближе к постели:

– Королева желает, чтобы вы покинули Эшридж завтра на рассвете и отправились в Лондон.

– В моем теперешнем состоянии я не могу предпринять такое путешествие.

Врачи сурово посмотрели на нее:

– Ваша милость может отдохнуть один день. Но потом мы непременно должны отправиться в Лондон, чтобы не вызвать недовольства королевы.

Елизавета смирилась. Она понимала: ее болезнь может предоставить ей отсрочку не больше чем на несколько дней.

Ее везли в карете, которую прислала за ней королева. В тот самый день, когда она выехала, леди Джейн Грей и ее супруг лорд Гилдфорд Дадли преодолели короткое расстояние между тюрьмой в Тауэре и эшафотом.

Некоторые из деревенских жителей вышли посмотреть, как проезжает Елизавета. И она видела их сочувственные взгляды. Вероятно, они думали о прелестной Джейн Грей, которой было всего лишь семнадцать лет и которая вовсе не стремилась стать королевой, но амбиции тех, кто ее окружал, толкнули ее к величию. Люди конечно же жалели эту юную девушку; а тут перед ними была еще одна – молодая принцесса, которая, возможно, разделит ее судьбу.

Впервые Елизавета была по-настоящему напугана. Она откладывала путешествие столько, сколько могла, надеясь, что со временем гнев Марии остынет. Каждый день отсрочки был важен. Первую ночь принцесса провела к Редберне, вторую остановку сделала в Сент-Олбанс. О, если бы она могла чуть дольше побыть в гостеприимном уюте особняка сэра Ральфа Раулетта! Но предстояло двигаться дальше – в Миммс и Хайгейт. Елизавета сделала все, чтобы задержаться в этих местах как можно дольше, так что поездка заняла десять дней – гораздо больше, чем было в действительности необходимо.

Прибыв наконец в Лондон, она увидела присмиревший Сити со множеством воздвигнутых виселиц. Люди висели на дверях собственных домов; мертвые головы выстроились на мосту. У лондонцев не хватило духу приветствовать принцессу, которая с грустью осознавала, что и ее собственная голова некрепко держится на плечах.

Однако, проезжая по улицам столицы, которая всегда была дружески настроена по отношению к ней, Елизавета постаралась сбросить с себя меланхолию. Она раздвинула занавески кареты, чтобы люди видели ее, всю в белом, в цвете, который не только подчеркивал ее роскошные волосы, но и, казалось, заявлял о ее безупречной невинности, и села, гордо выпрямившись, словно говоря: «Пусть делают с невинной девушкой все, что хотят». И если жители Лондона считали, что в такое время славить принцессу неразумно, то многие, не удержавшись, плакали и молились, чтобы ее не постигла участь леди Джейн Грей. Елизавету привезли во дворец Уайтхолл.

В пятницу, накануне Вербного воскресенья, в своих тщательно охраняемых апартаментах Елизавета услышала от слуг, что епископ Гардинер с несколькими членами Совета королевы направляется к ней с визитом.

Наконец он оказался перед ней – великий епископ Винчестерский, один из самых могущественных людей в королевстве и ее отъявленный враг.

– Ваша милость обвиняется в заговоре против королевы, – сообщил епископ. – Вы участвовали в заговоре Уайетта.

– Это ложное обвинение.

– Королева располагает письмами, которые доказывают, что вы говорите неправду. Ее величеству доставит удовольствие, если вы смените это место проживания на другое.

Елизавета не решалась далее возражать. То, чего она более всего опасалось, случилось.

– Сегодня вашу милость перевезут в Тауэр.

Принцесса пришла в ужас, но всеми силами постаралась этого не показать. Поэтому смело ответила:

– Я верю, что ее величество милостива и не станет заключать в подобное место искреннюю, невинную женщину, которая никогда не оскорбила ее ни мыслью, ни словом, ни поступком.

– Ее величество желает, чтобы вы сегодня же отправились в Тауэр.

Ей хотелось броситься на колени перед этими мужчинами, умолять их помочь ей доказать королеве ее невиновность, но вместо этого она стояла не шевелясь и надменно глядела на них.

– Прошу вас, милорды, – произнесла Елизавета, – либо представить мое дело королеве, либо попросить для меня ее милостивого разрешения увидеться с ней.

– Королева приказывает вам переехать немедленно, – повторил Гардинер.

Графа Суссекса растрогали ее молодость, мужество и отчаянная мольба. Он сказал:

– Если в моих силах окажется убедить королеву дать вам аудиенцию, я это сделаю.

После этих слов визитеры удалились, а она рухнула на стул, закрыла лицо руками и прошептала:

– Вот так и моя мать отправилась в Тауэр… Чтобы никогда не вернуться.

Всю ночь Елизавета ждала вызова от королевы. Слуги сообщили ей, что в садах, окружавших дворец, и в самом дворце полно стражников. Должно быть, опасались, что она попытается сбежать.

На следующий день приехал граф Суссекс и сообщил, что принцесса должна ехать в Тауэр немедленно, потому что баржа готова, а прилив не будет ждать. Она написала записку королеве и обратилась к Суссексу:

– Милорд, умоляю вас передать ее королеве. Граф поколебался, но не устоял перед ее мольбами.

Мария пришла в ярость. «Таковы, – кричала она, – хитрые уловки моей сестры!» Разве милорд Суссекс не понимает, что она заморочила ему голову и заставила пропустить прилив?

На следующий день было Вербное воскресенье, и ничто не смогло отменить отправку Елизаветы в Тауэр.

Направляясь к барже, она бормотала: – Да будет воля Господня. Я должна быть довольна, понимая, что это доставит удовольствие королеве! – Потом, повернувшись к мужчинам, сопровождавшим ее, с внезапным гневом воскликнула: – Удивительно, что вы, называющие себя благородными людьми и джентльменами, принуждаете меня, принцессу, дочь великого короля Генриха, отправиться в место заключения!

Они боязливо наблюдали за ней. Откуда им было знать, что она собирается сделать. Дюжие солдаты и государственные чиновники откровенно боялись этой стройной молодой девушки.

Баржа быстро пронеслась по реке, пока лондонцы были в храмах, чтобы они не могли увидеть, как везут Елизавету, и выразить ей свое сочувствие, в котором никогда ей не отказывали. Вскоре показался Тауэр – огромное серое обиталище мук, поражений и отчаяния.

Она увидела, что ее хотят вести в него через ворота Изменников, и это показалось ей страшным предзнаменованием.

– Я не сойду на берег здесь! – крикнула принцесса.

Шел дождь, и она подняла лицо, чтобы ощутить его капли, потому что когда еще ей доведется снова почувствовать их мягкость? «Как нежен дождь! – подумала она. – Как он добр в этом жестоком мире!»