Мистер Генофонд - Мария Коваленко

Зазнобу мою. Извечную.

— И все же какая она шикарная. Глазищи огромные, красивые. Губы… Кончить можно от них одних. А фигура! Я бы сутками ее трахал. Вылизал бы всю. Отымел во всех позах, чтобы пропиталась мной насквозь. Полька моя…

Надо было завязывать с этими одинокими возлияниями. Водка ни хрена не помогала. Вопросов становилось все больше. В голову лезла какая-то пьяная лирика. И что-то болезненное, колючее ворочалось на душе. Дергало, мешая расслабиться и забыться.

— А меня тоже Полина зовут, — раздалось радостное снизу, — если надо. А еще Ева, Оля, Лина. Как понравится, так можно и называть. И лизать можно, и это… вам разрешу во всех позах.

Я, ничего не понимая, тряхнул головой. Потом присмотрелся. Куцый белый хвостик, неестественно большие губы, карие глаза, прикрытые частоколом длинных ресниц.

Для «белочки» как-то рано. Да и сходство сомнительное.

— Так что, может, пойдем куда-нибудь? — Белокурая макушка поднялась вверх. Хвостик опасно махнул возле моей рюмки. И пухлые губы расплылись в улыбке. — И никаких детей! Мне вообще не надо! По этому поводу совсем не беспокойся, я…

Девчонка все говорила и говорила. Доверчиво махала своим частоколом. А меня вдруг отпустило. Полностью. Захотелось поехать на Дачный. Сгрести Польку в охапку. Потрясти немного, чтобы дурь с гордостью высыпались. И потом зацеловать.

Сладко, как только с ней и бывало.

Долго, не торопясь и ничего не слушая.

Но на улице была уже ночь. Во мне плескалось слишком много водки. А Поля хотела от меня ни поцелуев, ни любви, а баночку спермы.

Поля

Такой дурой, как после разговора с Лехой, я себя давно не ощущала. Наверное, с того самого дня, как явилась к нему домой сказать о капитуляции, а он взмахнул крылом самолета.

И ведь не планировала ничего просить. Какой малыш? Какое донорство? Мысли об ЭКО иногда закрадывались в голову, но как появлялись, так и исчезали. Вероятно, если бы не коньяк и полночи с малышом, я позволила бы Лехе украсть меня из театра и завершить нашу словесную баталию в кровати.

Три недели — значит, три недели. Может, он и прав был тогда, когда ляпнул, что после секса его отпустит. Возможно, отпустило бы и меня. Во всяком случае, не пришлось бы больше держать оборону и жалеть по утрам, что эротический сон был лишь сном.

Но теперь сдавать назад оказалось поздно. Великая сила Шекспира, блин. Трагедия из ничего для двоих: меня, четко осознавшей, что хочу маленького мальчика или девочку, и Лехи, готового возвращаться ко мне каждую шестилетку и не готового к ребенку. Все за пару минут. Без подготовки и на пьяную голову.

Как он только не сбежал на самолет сразу после пикантного предложения? Как у меня язык повернулся такое сказать?

Разные вопросы мучили весь вечер и начало ночи. Полдня в школе пролетели будто в каком-то тумане, а две пары на курсах — словно одна.

Лехи сегодня не было. Другая группа, другие учащиеся. Все как до него. Вопросы, ответы, задания — стандартный учебный процесс. И лишь взгляд на дальнюю парту, которую вечно занимал Крамер, оказался новым.

Из-за собственной болтливости мне стало гораздо хуже, чем вчера и позавчера. Наша игра в «хочу — не дам» перешла на новый уровень. Он узнал мою тайну. Он, а не я, отказал в желаемом. И самой себе я теперь казалась жалкой.

Попрошайка несчастная. Неудачница, которую не устроил собственный муж, и которая отправляла в бан всех ухажеров после первого же свидания. Наверное, «женское одиночество» такая же трудная в излечении зараза, как и «женский алкоголизм».

Но это точно была не Лехина проблема. И откровенничала перед ним я зря.

***

К следующему общему учебному занятию я накрутила себя до такой степени, что с трудом смогла переступить порог лингвистического центра. Круги под глазами были видны, несмотря на слой консилера. Щеки впали, как после недели голодания. И даже грудь, казалось, усохла на полразмера.

Вероятно, нужно было прекращать строить из себя незаменимого героя и взять отгулы. Со скандалом или без — уже не важно. Еще неделя рядом с Лехой могла довести меня до настоящей болезни, а его отъезд потом — добить окончательно.

С такими безрадостными мыслями я пришла на работу. Заглянула в кабинет заведующего. И написала заявление на отпуск за свой счет.

Подозрительно веселый Игорь Анатольевич даже читать его не стал. Лист лег в стопку с другими листами на край стола. Заведующий пожелал хорошего дня и, недовольно глянув на секретаршу, напомнил о дне рождения нового преподавателя китайского.

— После занятий задержитесь ненадолго. Поздравим Петра Константиновича. Тортик и шампанское уже в холодильнике.

Шаблонная фраза. Ничего неожиданного в поздравлении «китайца» не было. Но я все же вздрогнула. Не хотелось задерживаться ни на секунду. Будь моя воля, сбежала бы прямо сейчас. Но заявление все еще не было подписано, и добавлять заведующему поводов уволить меня я не стала.

Ненадолго — значит, ненадолго. После двух общих пар с Кармером продержаться еще несколько минут казалось несложно.

Но я и не догадывалась в этот момент, как сильно переоценивала свои возможности!

***

Занятия и правда удалось пережить почти безболезненно. Хоть между нами и было все решено, но Леха пришел. Хмурый, небритый, одетый не в костюм, как раньше, а в обычные джинсы и голубую рубашку с закатанными рукавами.

Мы вежливо поздоровались. Как незнакомцы. А потом вместе провели две пары. Почти не общаясь. Не глядя друг на друга. Оба натянутые как струны. Даже в группе все это почувствовали. Девчонки внимательно зыркали то на меня, то на Крамера. Мужчины старались вообще никуда не пялиться и не задавать лишних вопросов.

Это было два самых скучных занятия, какие мне приходилось когда-либо вести. С таким же успехом нас с Лехой мог заменить лектор по скайпу.

Но никто не возмутился. После завершения все собрали свои вещи и без задержек покинули аудиторию. Я тоже. Предпоследней. Вышла прямо перед Лехой, едва не коснувшись его плечом.

А потом был день рождения. Счастливый «китаец», разливающий по бокалам шампанское. Бодрые тосты от заведующего и его секретарши. «Француженка» и «итальянка», взявшие Крамера в оборот…

Он вроде бы не сопротивлялся. Рассказывал им что-то на английском. Объяснял жестами. Иногда улыбался. Обычный Леха. Душа любой компании, особенно женской.

Уверенный в себе, как стадо гиппопотамов. Привлекательный, как мешок с бриллиантами. И слишком яркий, чтобы быть в тени.

Я изо всех сил старалась не смотреть на него. Отбивалась по телефону от свидания с Григорием. Тот закидывал сообщениями. Как знал, что мне сейчас сильно «не хватает» мужского внимания. Поздравляла «китайца».