Игра на повышение - Дмитрий Евдокимов

Еще больше подняли мое настроение вести об улучшении здоровья отца и сына Соболевых. Слава богу, Федор тоже пошел на поправку, и доктора уже не сомневались в его выздоровлении. Так что и царевну Софью я впервые со времен злополучной «кровавой пасхи» застал в незаплаканном состоянии. Кажется, жизнь налаживалась.

Омрачали мои мысли лишь сведения из Улории, вновь готовившейся при помощи Фрадштадта идти на нас войной. И на этот раз подготовка была основательной. На новые займы Янош завербовал почти десять тысяч наемников со всего континента, фрадштадтцы прислали ему в помощь пятитысячный экспедиционный корпус, ну и, собственно, улорийцев насчитывалось порядка тридцати тысяч. Однако мы заставляли нашего восточного оппонента дробить силы, прикрывая направление Коревец – Раец, а наши союзники из Силирии и Криола угрожали атакой с севера прямиком на столичный город Раец. Так что улорийский король не мог рассчитывать собрать в единый кулак более пятнадцати тысяч своих солдат. Но с учетом наемников и островитян численность его армии удваивалась, и вот с таким количеством врагов хочешь не хочешь, а придется разобраться в Корбинском крае.

Изначально нас это не сильно заботило – утерли нос улорийцам дважды, утрем и в третий раз. Опыт есть, армия в тонусе, преимущество в артиллерии полное. Никаких сомнений исход новой войны не вызывал. Но вот проблема – этим намеревался заняться лично царевич Федор, теперь же за дело придется браться мне.

С одной стороны, этот факт меня расстраивал, ибо поднаелся я уже военных действий за годы жизни в теле Михаила Бодрова, с другой же стороны, на войне я чувствовал себя даже увереннее, чем в мирное время. Потому что там больше ясности, больше честности. Там ты знаешь, что перед тобой враг, рядом плечо товарища, а за спиной твоя страна, твой народ. Там, в отсутствии дворцовых интриг и лицемерия, дышится легко и свободно, даже несмотря на риск потерпеть поражение или лишиться жизни.

Одним словом, к поездке в действующую армию я был морально готов, тем более что в сложившихся обстоятельствах просто не видел этому альтернативы. Поэтому то, что случилось буквально через пару дней после получения триумфальных известий с Фрадштадтских островов, стало для меня большим сюрпризом. Пренеприятнейшим.

Утром меня вызвал к себе царь-батюшка. На его лице зажили еще не все ссадины, он слегка прихрамывал и носил левую руку на перевязи, но, в общем, выглядел неплохо для недавно пострадавшего от взрыва пороховой мины. А еще он был зол, очень зол. Так зол, что даже не дал мне поздороваться.

– Как ты посмел? Я тебя спрашиваю, как ты посмел втягивать нас в войну с Фрадштадтом? Кто тебе право такое дал?! Как смеешь ты принимать такие решения, зная, что у нас на носу война с Улорией? Что ты о себе возомнил? До власти дорвался? Вершителем судеб себя почувствовал?

Видеть обычно спокойного, рассудительного и не сильно интересующегося государственными делами Ивана Федоровича в таком возбуждении было столь непривычно, что я поначалу был совершенно сбит с толку. Тем паче что никакой вины за собой не чувствовал, считал, что все делал правильно, на благо государства, а тут такой ушат холодной воды на мою голову!

– Но, ваше величество!

– Что – ваше величество?! Что? Меня посетили послы всех держав континента, возмущались военными действиями без объявления войны! У меня был посол Фрадштадта, живописал ужасы устроенной тобой бомбардировки! Грозил объявлением войны! Настоящей, а не «подлой», на какую только мы способны! Голову твою требовал! Ты понимаешь, что натворил?

Ничего не понял! При чем здесь «до власти дорвался»? Какая такая «подлая» война? Какие такие «ужасы бомбардировки»? Что эти люди могут знать об ужасах бомбардировок? И стоит ли так пугаться начала войны, которая уже давно идет, просто крови до поры до времени не было. До того самого момента, как островитяне не пролили ее, причем кровь эта была в том числе и Ивана Федоровича.

– Грозят объявлением войны? – переспросил я, с трудом сдерживая в себе сарказм. – А пасхальный взрыв они объявлением войны не считают? И подлостью это не считают тоже?

– В этом деле разбираться нужно, а не рубить сплеча!

– Уже разобрались, – зло бросил я, ситуация с каждой минутой нравилась мне все меньше, – там все белыми нитками шито.

– Разобрались? – ух ты, да в голосе Ивана Федоровича прозвучало желчное сомнение. На моей памяти он никогда ранее не проявлял таких эмоций. – Да головорезы Ольховского из кого угодно нужные показания выбьют!

Вот как? Значит, в подземельях Сыскного приказа нужные показания не выбивают, а в контрразведке – пожалуйста! Да я со своих подшефных прежде всего правду требую, какая бы она ни была, а не признания. Это от Глазкова редко кто целым уходит, вне зависимости от того, виновен или нет!

– Государь! – я постарался говорить спокойно. Прямой конфликт с царем никак не входил в мои планы. – Можете сами все проверить и переговорить с арестованными. Все они целы и невредимы. Взрыв организовала Тайная канцелярия Фрадштадта. Это ведь такой грандиозный шанс: одним махом можно было избавиться и от вас, и от Федора, и от нас с Григорянским. Но, на наше счастье, взрывники немного просчитались.

– И проверю! Обязательно проверю! Но, как бы то ни было, ты не имел права принимать такое решение!

– Я всего лишь показал зарвавшимся островитянам, что никому не позволено поднимать руку на нашего государя и его семью! Пусть знают – у нас длинные руки, и никакой флот не спасет их, если мы возьмемся за них всерьез!

– Миша, что ты несешь?! – опять взвился государь. – Ты ввязался в обмен ударами с Островами! Им теперь не остается другого выхода, кроме как объявить нам войну! А как? Скажи мне на милость, как мы будем воевать с Фрадштадтом? Неужели нам мало было событий трехлетней давности, когда мы в панике метались по всему югу страны, гадая, где будет нанесен следующий удар? Ты снова хочешь этого?

Ой, не надо только передергивать с оценкой прошлой военной кампании! Да, пришлось дробить силы, предугадывая направления вражеских ударов, но никакой паники не было. Легко не было, но мы полностью переиграли противника в той партии, так что пугать тут точно нечем. Тем более что сегодня наше южное побережье защищено от нападения с моря гораздо лучше, чем тогда. А воевать на суше фрадштадтцы никогда особо не любили.

– Вы напрасно беспокоитесь, государь!

– Не перебивай!

– Так вы же мне слова сказать не даете, ваше величество! Я всего-то и разбомбил часть дворцового сада – ничего страшного, восстановят!

– Да ты понимаешь, что Георг нам не простит такого оскорбления? Ты даже представить себе не можешь могущества Фрадштадта! Они способны стереть в порошок любое государство мира! Любое! К настоящей войне с ними нужно долго и упорно готовиться, силы накапливать. А сейчас мы не готовы! Вот-вот с улорийцами снова воевать придется, а ты нам снова войну на две стороны устраиваешь?

– Не будет войны с Фрадштадтом, не готовы они. Через Яноша опять действовать будут. А за митрополита Филарета и вас с Федором нужно было хоть громкое предупреждение сделать! Все должны понимать, что такие действия не останутся безнаказанными!