Грехи купидона - Рейвен Кеннеди

к ним сейчас больше, чем когда-либо за все время моего существования купидоном. Любовь – это то, что всегда было нужно людям. Любовь – это то, что всегда было нужно мне. Слезы наворачиваются на глаза, перед которыми появляются черные точки. Я люблю своих генфинов, но так и не смогла сказать им об этом.

Это единственное слово словно засело внутри меня, глубоко за ребрами. Я внезапно загораюсь им, в тысячу раз ярче, чем слабое розовое свечение моей метки купидона.

На одну секунду я замираю в водяном пузыре, глядя на встревоженное лицо Арахно, а в следующую из меня льется белый свет. Я открываю рот в негромком крике, и вода вливается в меня, пока свет расходится во все стороны.

Во взрыве звука и жара свет вырывается из каждой поры моего тела, мгновенно уничтожая магический пузырь и заставляя воду упасть на землю. Я не дышу, потому что мне это не нужно. Мои глаза смотрят прямо в перепуганное лицо Арахно, ее бесчисленные глаза моргают от шока, свет, исходящий от меня, настолько ярок, что она закрывается руками.

Но это бесполезно. Она не может бороться со светом, и он мгновенно ее поглощает.

В одно мгновение свет исчезает, и я падаю на колени, откашливаю воду и делаю глубокие, судорожные вдохи.

Через секунду я уже чувствую рядом с собой Белрена, который хлопает меня по спине. Не уверена, что это действительно помогает выбить воду из легких, но, не думаю, что это принципиально.

Я заканчиваю плеваться и хрипеть и смотрю на то место, где раньше стояла Арахно. От нее остались лишь блестящие очертания.

– Что, черт возьми, ты с ней сделала? – спрашивает потрясенно Белрен.

– Думаю, я просто… уничтожила ее светом небес.

Он недоверчиво смотрит на меня.

– Прости, что?

Я повожу мокрым плечом.

– У меня вроде как есть силы ангела и демона. И, возможно, некоторых других… – бормочу я. – Но эта сила ощущалась как… ангельская. Я не знаю, как это объяснить, но вот так.

Я замечаю, что проклятый пародочервь пытается уползти, и быстрым движением подбираю его. Беру колчан и возвращаю туда почву и червя.

Белрен смотрит на меня с удивлением, а потом качает головой, пока мы выбираемся из пещеры Арахно.

– Ты просто полна сюрпризов, леди из Завесы.

Он не представляет насколько.

Глава 15

– Ты не говорил, что червяк должен лизнуть короля! – шепотом возмущаюсь я.

Бедрен закатывает глаза.

– А как еще эта тварь сможет подражать ему?

Мы оба затаились в дворцовой кладовке. Там тесно от швабр и метел, но пахнет лимонами, так что я не могу жаловаться, хотя мы с Белреном практически стоим друг на друге. Я переоделась в мантию служанки и спрятала крылья, но Белрен все еще в своей дорогой темной шелковой рубашке и брюках.

Я смогла попасть внутрь, пройдя через Завесу, а Белрен протащил червяка, сделав… то, что он делает, чтобы попасть в такие места. Теперь мы просто тянем время и пытаемся придумать план.

– Так что все зависит от супердлинного червя, которого я затолкала в свой колчан. – Белрен хихикает, и я бью его по руке. – Заткнись. Это прозвучало бы пошло, как бы я это ни сформулировала.

Белрен снова надел маску, ведь мы на публике, точнее, мы будем на людях, как только выйдем из кладовки. Я все еще могу различить его губы и глаза через отверстия, но я предпочитаю видеть его лицо целиком. Неприятно разговаривать с маской.

– Король уже должен быть в своих личных покоях, – говорит Белрен. – Если он еще не спит, то скоро уснет, и мы проскользнем туда.

– Ты сможешь пробраться в его спальню так, чтобы тебя не поймали? То есть я-то могу стать невидимкой, а ты нет. А как же стражи? – спрашиваю я.

Он закатывает глаза.

– Стражи меня не увидят, – говорит он, высокомерно задрав подбородок.

– Белрен…

– Я Рогатый Крюк, – произносит Белрен, указывая на свои рога. – Вот чем я занимаюсь. – Он наклоняется ближе, так что его рот оказывается рядом с моим ухом. – И я хорош во всем, что я делаю.

– Кроме умения делиться, – выпаливаю я в ответ.

Его губы подрагивают, и он отклоняется.

– Да, кроме этого. Пойдем.

В замке тихо, Белрен ведет нас через комнаты слуг. Никогда раньше в этом месте не было так тихо. Обычно в нерабочее время здесь находятся хотя бы несколько слуг, фейри чистят или моют что-то в тихие ночные часы. Но сейчас нет никого, кроме стражей, которые совершают обход.

– Почему здесь так пусто? Где все слуги?

– Используй свои разноцветные глаза, – вздыхает Белрен, его голос даже не настолько громкий, чтобы считаться шепотом. – Выглядит ли дворец чистым и блестящим, как обычно?

Нахмурившись, я присматриваюсь к окружающей обстановке и сразу же понимаю, о чем он. Обычно это место блестит. Сверкающие люстры, полированный камень, вычищенные ковры, блестящие светильники, но сейчас я вижу, что все покрыто слоем грязи и пыли, которой раньше здесь не было. Даже таких мелочей, вроде откинутого угла ковра, не задернутых на ночь штор, или воска свечей, который стекает на пол застывшими лужицами.

Ни за что на свете брауни бы не допустили этого. У Дуру, правой руки принцессы Суры, случился бы сердечный приступ, увидь она это место. А поскольку брауни получают свою магию от уборки, служанка бы практически сияла после наведения порядка.

– Брауни ушли? – потрясенно спрашиваю я.

Белрен лукаво усмехается и улыбается.

– Высшие фейри часто смотрят на брауни свысока. По крайней мере, так принято среди высших фейри принца. Но брауни, как ты знаешь, играют ключевую роль в нашем королевстве. Не только потому, что они следят за чистотой, хотя чистота в королевстве также способствует здоровью и уменьшает распространение вирусов и бактерий. Но брауни объявили забастовку в тот день, когда принц объявил о казни принцессы Суры. Они все ушли.

Мои глаза расширяются от шока.

– Все?

Белрен кивает, когда мы огибаем очередной темный угол.

– Да. Брауни невероятно преданы принцессе Суре. Их отсутствие сказывается так, как высшие фейри и представить себе не могли. Теперь все высшие снобы-фейри не в духе, – говорит он, слегка подпрыгивая на месте. – Я слышал, что король и принц были в ярости.

Я обдумываю все, что он сказал, и гадаю, куда могли деться брауни. Надеюсь, Дуру в безопасности.

Когда мы уже почти завернули за угол, Белрен поднимает руку, чтобы я остановилась. Я жду, нервничая в темноте, пока он заглядывает за угол. Неподвижно стою, едва дыша, но мое сердце колотится в груди, потому что я нервничаю.

Конечно, в этот момент страж удивляет меня до