Под сетью - Айрис Мердок

Я все утро обдумывал положение и так и этак, но ни к какому решению не пришел. Эта неопределенность вконец меня вымотала, и я решил, что, поскольку работать я в таком нервном и возбужденном состоянии все равно не могу, есть смысл сделать в этот день хоть одно нужное дело — взять на Эрлс-Корт-роуд мою радиолу. Тут я с грустью сообразил, что если на Уэлбек-стрит мне, возможно, свернет шею Хьюго, то на Эрлс-Корт-роуд то же, возможно, проделает Святой Сэмми. Я пошел звонить по телефону.

У Мэдж никто не ответил, из чего я заключил, что путь свободен, и поехал туда. Ключ от квартиры у меня еще был, и я вошел, соображая, где лучше поставить пока радиолу — у Дэйва или у миссис Тинкхем. Одним прыжком я влетел в гостиную и тут только увидел, что в дальнем ее конце стоит мужчина и в руке у него бутылка. Я сразу понял, что передо мной Святой Сэмми. Он был в толстом твидовом костюме и выглядел как человек, выросший на свежем воздухе, но в последнее время слишком привыкший жить при свете электричества. У него было мясистое красное лицо и мощный нос. Волосы чуть начали седеть. Голову он держал высоко, а бутылку — за горлышко. Он окинул меня хладнокровным взглядом, в котором таилась опасность. Разумеется, он знал, кто я такой. Я заколебался. Сейчас у Сэмми шикарная контора, но когда-то он действительно был букмекером на скачках, и ясно, что сладить с ним нелегко. Я прикинул разделявшую нас дистанцию и сделал шаг назад. Потом снял пояс. Пояс был кожаный, крепкий, с тяжелой медной пряжкой. Это была всего лишь демонстрация. Я видел, что так поступают перед дракой гвардейцы — жест очень эффектный. Я не собирался применить пояс как оружие, но решил, что лучше не рисковать: Сэмми, возможно, не знает, что я силен в дзюдо, а мало ли что у него на уме. Я решил, что если он подойдет ко мне, то тут уж я вздую его без дураков, по старинке.

Пока я проделывал эти маневры, лицо Сэмми смягчилось и выразило притворное непонимание.

— Вы что же это делаете, а? — спросил он.

Этого я не ждал и, несколько сбитый с толку, раздраженно ответил:

— А вы разве не хотите драться?

Сэмми уставился на меня, а потом оглушительно расхохотался.

— Ну и ну! — выговорил он наконец. — С чего это вы взяли? Вы, наверно, Донагью, так? Вот, подкрепитесь! — И он с молниеносной быстротой сунул мне в свободную руку стакан виски. Можете вообразить, каким я себя чувствовал болваном — со стаканом в одной руке и поясом в другой.

Немного очухавшись и уповая на то, что слова мои прозвучат не слишком по-идиотски, я сказал:

— Вы, очевидно, Старфилд? — Я совсем растерялся. Видимо, мне самому следовало решить, драться или нет. Мне драться совсем не хотелось, но теперь я, безусловно, предоставил инициативу Сэмми, а это тоже было нежелательно.

— Он самый, — отвечал Старфилд. — А вы — юный Донагью. Ну и кипяток! ― И он опять покатился со смеху.

Я отхлебнул виски и надел пояс, притворяясь, наперекор видимости, будто я хозяин положения. В кино нередко прибегают к таким полезным условностям. Я не спеша оглядел Сэмми с ног до головы. В своем роде он был довольно интересен. В нем чувствовалась грубая сила. Я попытался увидеть его глазами Мэдж. Это оказалось нетрудно. У него были лукавые треугольные голубые глаза, они с усмешкой приметили мой испытующий взгляд и ответили на него с притворной серьезностью.

— Совсем еще молодой! — сказал он. — Вы понимаете, у Мэдж я никак не мог ничего о вас выпытать. — Он долил мой стакан. — Обидно вам небось, что пришлось вытряхиваться, — добавил он без тени сарказма.

— Послушайте, Старфилд, — начал я, — есть вещи, которые джентльмен не может обсуждать спокойно. Хотите драться — пожалуйста. Не хотите — тогда прошу вас замолчать. Я сюда пришел не беседовать с вами, а только взять свои вещи.

Мне было приятно, что я его не боюсь, и я надеялся, что он это чувствует, но тирада моя прозвучала бы внушительнее, если бы я только что не пил его виски. Вдобавок мне пришло в голову, что Сэмми, чего доброго, не признает моих прав на радиолу.

— Гляди, какой недотрога, — сказал Сэмми. — А вы не спешите. Я хочу на вас посмотреть. Не каждый день встречаешь писателя, да еще такого, чтобы выступал по радио.

Возможно, он надо мной издевался, но мысль, что Сэмми мог усмотреть во мне романтическую фигуру, была так забавна, что я рассмеялся, и Сэмми рассмеялся со мной за компанию. Казалось, он хочет мне понравиться. Я допивал второй стакан виски и уже склонялся к мнению, что в общем Сэмми неплохой малый.

— Где вы познакомились с Мэдж? — спросил я. Не все же ему направлять разговор!

— А она вам как сказала? — отпарировал Сэмми.

— В одиннадцатом автобусе.

Сэмми опять захохотал.

— Еще чего! Буду я ездить в автобусе. Нет, мы познакомились на вечеринке у одних киношников.

Я поднял брови.

— Да, мой милый, она тогда только-только начала там осваиваться. Сэмми погрозил мне пальцем. — Не спускать с них глаз, не то — пиши пропало!

От этой смеси торжества и заботливости мне стало тошно.

— Магдален вольна в своих поступках, — сказал я холодно.

— Кончилась ее воля! — сказал Сэмми.

Меня захлестнула слепая ненависть.

— Слушайте, вы! — сказал я. — Вы правда собираетесь жениться на Мэдж?

Сэмми воспринял это как дружеское недоверие доброжелателя.

— А почему бы и нет? Она что, нехороша собой? Не может составить мне рекламу? Может, у нее деревянная нога? — И он ткнул меня пальцем в ребра, да так, что виски расплескалось на ковер.

— Не в том дело, — сказал я. — Я спрашиваю, вы намерены на ней жениться?

— Ах, вас интересуют мои намерения? Вот это уже серьезно. Вы бы захватили с собой ружье! — Он снова захохотал. — Ну ладно, будем кончать бутылку.

Я уже успел влить в себя столько виски, что его ответ был мне, в сущности, безразличен.

— Дело ваше, — сказал я.

— А то чье же, — сказал Сэмми, и мы оставили эту тему.

Вдруг Сэмми стал рыться в карманах.

— Я вам хочу кое-что дать, молодой человек, — сказал он. Я настороженно наблюдал за ним. Он размашистым жестом извлек чековую книжку и снял колпачок с авторучки.

— Как решим, сто фунтов, двести фунтов?

Я только рот раскрыл.

— Зачем?

— Ну, скажем, на расходы по переезду? — И Сэмми подмигнул.

Я оторопел. И вдруг все понял — от меня хотят откупиться! Как могла такая мысль прийти Сэмми в голову? В следующую минуту я решил, что ее вложила туда Магдален, и только ахнул, лишний раз убедившись, сколь извилист ее ум. Видимо, в таком странном обличье представилась ей возможность оказать мне услугу. Я был и оскорблен до глубины души, и до глубины души тронут. Я одарил Сэмми ласковой улыбкой.