Книга Фурмана. История одного присутствия. Часть 4. Демон и лабиринт - Александр Фурман
Шрифт:
Интервал:
Фурман почувствовал, что краснеет. Какой стыд! Какой позор! И ты еще смеешь считать себя настоящим коммунистом?! Но откуда во мне взялась эта дрянь? Я же никогда раньше…
«Ну и что в этом такого? – вдруг пробормотал внутренний голос с дурашливым вызовом. – А если он и вправду такой противный?..»
«Господи, что со мной происходит?!» – испугался Фурман и прислушался. Но ответа не последовало.
Внутренний голос хмыкнул.
«Кажется, я схожу с ума… Неужели это вот так и случается?» – с веселым отчаянием подумал Фурман.
Морозов в этот момент, к счастью, увлеченно пустился в какие-то длинные объяснения, предваряющие очередной вопрос.
Надо было срочно что-то делать с собой. Но что тут можно сделать?! Вызвать санитаров? Спокойно. Самое главное – это сохранять остатки разума. Понять, что происходит.
А как это – «понять»? Давай, понимай! Только побыстрее!
Наверно, для начала нужно, как говорится, просто «увидеть себя со стороны».
С какой еще, к черту, стороны?
Допустим, здесь сейчас был бы Боря. Что бы он сказал?
Ну и?..
Он бы сказал: дорогой цыпленочек, помочь тебе сейчас некому.
Отлично!..
Поэтому придется тебе действовать самому. Итак, с тобой происходит что-то неправильное. Возможно, это означает, что у тебя внутри что-то нарушилось, сломался какой-то важный механизм. Попробуй заглянуть в себя и увидеть, что там не так.
«Заглянуть в себя». Бред.
Но что же делать?.. Если в машине что-то ломается, первым делом поднимают капот и смотрят, что с мотором…
Так то мотор… Ну хорошо, предположим, я «заглянул в себя» – и что дальше?
Ничего, просто попробуй это представить. Закрой глаза.
Осторожно покосившись на болтающего Морозова, Фурман прикрыл глаза.
И, естественно, ничего не увидел. Только какую-то мелкую рябь на внутренней поверхности век.
Тут ничего нет, я ничего не вижу! Все это просто глупость. Я открываю глаза!
Подожди, это же просто, как игра в ассоциации. Если тебе не нравится образ мотора, попробуй представить самого себя в виде чего-то другого – например, дома. Или хотя бы комнаты.
Фурман судорожно вздохнул, и ему почти сразу привиделось какое-то небольшое вытянутое помещение с голыми стенами без окон.
Откуда-то сверху тихо сеялся белесый искусственный свет.
Странная полупустая комната, видимо, была частью жилой квартиры: в центре длинной стены была приоткрытая наружу дверь, а за ней – узкий полутемный коридор с угловатым поворотом, уходивший то ли в соседнюю комнату, то ли в кухню. Там тоже было светло, но никаких звуков, которые говорили бы о чьем-либо присутствии, оттуда не доносилось.
В комнате, поначалу казавшейся пустой из-за светлых голых стен, весь пол был завален разбитыми на мелкие кусочки домашними вещами и грубо разломанными фрагментами мебели. Похоже, совсем недавно здесь происходил какой-то дикий, беспощадный разгром. Какая же нужна была сила или злоба, чтобы все вокруг так порушить…
В нескольких местах на запятнанных ободранных стенах чем-то темным были яростно выведены какие-то каракули. С брезгливым любопытством попытавшись их разобрать, Фурман медленно, как во сне, догадался, что все, что он видит, на самом деле является лишь чем-то вроде театральной декорации. Вот это да! А ведь все так реалистично и подробно… Ему даже стало интересно, что здесь будет происходить дальше. Но потом до него так же медленно дошло, что это иносказание. А смысл «сообщения» таков: это в его собственном внутреннем мире все разгромлено и порушено. Как?! Почему?.. Да потому, идиот, что на самом деле с тобой прямо сейчас происходит кошмарная истерика. И она вовсе не закончилась, а с каждой секундой катастрофически нарастает, грозя вот-вот прорвать жалкую плотину человеческих приличий!.. Тут у него в голове врубился такой мощный звук, что «картинка» мгновенно уменьшилась, посерела, пошла волнами и погасла, как экран телевизора, и все заполнилось торжествующим ревом авиабомбы, быстро перешедшим в завывания полярного ветра, наложенные на запись симфонической кульминации гигантского оркестра в сопровождении пары академических хоров…
Среди этого гула Фурман краешком сознания равнодушно отметил, что уже третий подряд вопрос Морозова остается без ответа.
Между тем его упорное молчание, застывший взгляд и бледное лицо с приоткрытым ртом заставили Морозова слегка забеспокоиться. «Саня, ты в порядке? – спросил он. – У тебя ничего не болит? Может, я заболтался и что-то не то тебя спросил? Не обращай внимания, со мной это случается… Ты меня слышишь?»
Фурман кивнул и вяло поднял ватную ладонь, успокаивая его и прося немного подождать.
Величественное пение адского хора теперь как будто отдалилось, и в нем стали различаться отдельные повторяющиеся интонационные линии… сложное переплетение голосов… какие-то страстные оперные мольбы и грозные предупреждения…
Фурман вдруг вспомнил, как Боря однажды убеждал его, что для того чтобы не сойти с ума, очень важно научиться понимать свои вытесненные желания и «мирно договариваться» с собственным бессознательным. Может, сейчас как раз самое время попробовать разобраться, о чем они так громко воют у него внутри? Они ведь, наверное, чего-то хотят? Может, если дать им это, они успокоятся и заткнутся?..
Он стал с терпеливым вниманием вслушиваться в рыдающие и визжащие голоса, ощутив даже что-то вроде охотничьего азарта, – и в какой-то момент словно поймал сквозь помехи нужную радиостанцию. Но от услышанного он просто оторопел: с немыслимой злобой они наперебой требовали сию же минуту растерзать на кусочки эту сидящую напротив дрянную куклу (то бишь Морозова)… начать выкрикивать ему в лицо самые грязные оскорбления… сорвать с него очки и растоптать их… дернуть стоп-кран, чтобы он упал и разбил себе голову… выскочить из вагона на ближайшей остановке и по шпалам бежать обратно в Москву…
Но зачем?! Зачем надо бежать в Москву?
Он вдруг с удивлением понял, что вся эта чудовищная волна не может иметь к Морозову как таковому никакого отношения. Это было очень, очень странно. До смешного ни о чем не подозревающий «объект» всех этих бешеных угроз, Морозов действительно был «куклой» – подменой, тенью, случайной зацепкой. Но что-то в самом Фурмане – какая-то его важная часть, недавно бесцеремонно отброшенная им в сторону, – теперь с поразительной детской бескомпромиссностью мстила ему, отказываясь принимать реальность. Ту единственную реальность, в которой они с Морозовым сейчас находятся вместе – едут в электричке – и которая, как считает этот смертельно обиженный детский голос, предательски изменилась полчаса назад, в момент их встречи на вокзале, когда совершилась подмена.
Какая еще подмена? Он действительно ждал Минаева. А вместо него пришел Морозов – и что, дальше все пошло не туда? Поэтому надо убивать Морозова, дергать стоп-кран и выскакивать из поезда? Чтобы вернуться в ту точку, где все изменилось? Но ведь Минаева-то там все равно не будет?..
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!