Неожиданный роман - Даниэла Стил

— Я очень тебе сочувствую, — сказала Хелен,потрепав Лиз по руке. Десять лет назад она тоже потеряла мужа — отцаЛиз, — но ему, во-первых, было семьдесят пять, а во-вторых, он скончалсяпосле долгой болезни.

У Хелен было время смириться с неизбежным, да и дети их давновыросли. И все же она очень переживала, когда ее муж умер, однако ее боль нешла ни в какое сравнение с тем, что испытывала Лиз. И Хелен это понимала.

— Мне очень жаль, — добавила она, и по ее щекампотекли слезы. Лиз тоже заплакала, и обе долго молчали. Говорить было не о чем,поэтому они просто сидели в гостиной, и каждая думала о своем. Потом Хеленвдруг встала и порывисто обняла дочь, и — впервые со времени рождения Джеми —Лиз почувствовала, что мать любит ее.

Этого оказалось достаточно, чтобы она простила Хелен все.Страшное горе, которое обрушилось на Лиз, странным образом примирило ее сматерью, заставило забыть обиды, и Лиз была благодарна судьбе за это.

— Спасибо, мама… Хочешь чаю? — спросила онанаконец, и они вместе прошли в кухню. Когда они сели за стол, чтобы вместевыпить чаю с остатками печенья, Хелен снова спросила дочь, планирует ли онапереезжать.

Услышав эти слова, Лиз невольно улыбнулась. На этот развопрос матери не вызвал в ней раздражения.

С Лиз что-то произошло: у нее словно открылось второе,внутреннее зрение, и она поняла — настойчивость Хелен есть не что иное, какспособ показать, что она тоже волнуется и переживает. Она хотела знать, что сЛиз все будет в порядке, и не просила, а буквально требовала, чтобы тауспокоила ее.

— Я пока не знаю, но мне почему-то кажется, что мыкак-нибудь справимся, — сказал Лиз, печально улыбнувшись. За годысовместной жизни им с Джеком удалось отложить довольно много денег, к тому жеДжек застраховал свою жизнь на значительную сумму. На крайний случай у нее былаее юридическая практика. Так что голодная смерть ей и детям не грозила, да идело-то было не в деньгах — дело было в том, чтобы научиться жить без Джека.

— Мне не хочется ничего менять, во всяком случае —теперь. Это может плохо отразиться на детях, — добавила она, немногоподумав.

— Как тебе кажется, можешь ты со временем снова выйтизамуж? — спросила Хелен, и Лиз снова улыбнулась. Мать изо всех силстаралась быть деликатной, но у нее это плохо получалось.

— Вряд ли, — сказала она, покачав головой. —Я просто не представляю, как я выйду замуж за кого-то другого… — Голос еедрогнул, и она поспешно прикусила губу, чтобы не разреветься. — И вообще яне знаю, как я буду жить без него!..

— Но ты должна… Должна ради детей! — воскликнулаХелен. — Сейчас ты нужна им больше, чем когда-либо. Может быть, тебе стоитвременно отказаться от практики и побыть дома с ними?

Но Лиз не могла себе этого позволить, и Хелен прекрасно этопонимала. Все дела, все клиенты теперь были целиком на ее ответственности, и Лизне могла просто так взять и устроить себе каникулы, как бы она в них нинуждалась. Их с Джеком клиенты доверяли им, рассчитывали на них. Лиз не моглаих подвести.

— Я не могу закрыть контору, мама, — сказалаона. — Ведь я отвечаю за тех, кто к нам обратился.

— Ты хорошо подумала, милая моя? — Хеленприщурилась и достала из сумочки сигареты и зажигалку. Курила она редко —Особенно в последнее время, — но Лиз почему-то чаще всего представляласебе мать именно с дымящейся сигаретой в пальцах. — Знаешь поговорку: поодежке протягивай ножки.

Она вздохнула и, запрокинув голову, пустила к по — толкутоненькую струйку дыма, но Лиз заметила, что в глазах Хелен тоже блестят слезы.Все-таки у нее были и сердце, и душа; просто ее высказывания зачастую былислишком резки и рассчитаны на немедленное решение вопроса, причем раз инавсегда. Таковы были ее первые побуждения, и это приводило к недоразумениям инепониманию между ними. В большинстве случаев Хелен желала дочери добра, но неумела правильно выбрать слова, чтобы выразить свои мысли и чувства.

— Ничего, как-нибудь справлюсь.

— Хочешь, я останусь и поживу с тобой немножко?

От неожиданности Лиз потеряла дар речи. За последниенесколько часов Хелен успела уже несколько раз удивить ее. Лиз просто теряласьв догадках, какие еще сюрпризы мать может ей преподнести. Но, немного подумав,она отрицательно покачала головой. Если бы Хелен осталась, Лиз пришлось бызаботиться и о матери тоже, а она еще не знала, хватит ли ей сил на собственныхдетей.

— Нет, спасибо. Если мне будет нужна помощь, я тебепозвоню. Обещаю…

Две женщины протянули друг другу руки через стол и несколькоминут сидели молча. Потом Хелен затушила дымившуюся в пепельнице сигарету ипошла ложиться. Лиз немного задержалась, чтобы поставить чашки в посудомоечнуюмашину. Когда она уже собиралась спать, ей позвонила Виктория. Подруга хотелазнать, как она себя чувствует, и Лиз ответила, что все в порядке, но обе знали,что это не так. Было уже совсем поздно, когда Лиз поднялась к себе и легла, носон не шел, и почти всю ночь она плакала и думала о Джеке.

Хелен уехала в аэропорт рано утром, и Лиз осталась с детьмиодна. До самого обеда она бесцельно слонялась по дому, не находя себе места;дети тоже сидели скучные, и только предложение Кэрол, пообещавшей свозить всехв парк поиграть в кегли, вызвало слабый всплеск энтузиазма. После обеда онидействительно уехали, а Лиз отправилась в кабинет Джека, чтобы разобрать егобумаги. Джек всегда отличался некоторой безалаберностью, и она была приятноудивлена, обнаружив, что бумаги и документы в его столе аккуратно разложены попапкам, и каждая снабжена специальной этикеткой.

Она без труда нашла завещание, страховой полис, оплаченныесчета и некоторые другие документы, необходимые для оформления наследственныхправ. Никаких неприятных сюрпризов, ничего, что могло бы ее обеспокоить илихотя бы насторожить, ни в столе, ни в маленьком, встроенном в стену сейфе Лизне нашла и вздохнула почти с облегчением. По крайней мере, ей не нужно былоначинать никаких тяжб с организациями, фирмами и частными лицами, отстаиваясвои интересы и интересы своих детей. Джек, словно что-то предчувствуя,позаботился обо всем заранее.

Стоило Лиз подумать об этом, как в глазах у нее защипало, иочередная папка с документами выпала у нее из рук. Ей очень не хватало Джека —больше, чем она могла себе вообразить. С его смертью она как будто лишиласьдоброй половины собственного "я", перестала быть целым человеком. Какс этим можно справиться, Лиз не знала.

Она снова проплакала несколько часов кряду, и когда Кэрол идети вернулись из парка, на Лиз было страшно смотреть. Ноги не держали ее,однако лечь она отказалась и, придя на кухню, села на табурет и стала молчасмотреть, как Кэрол готовит ужин — гамбургеры и жареную картошку. (Индейку онивыбросили сразу после Рождества, так как Лиз было страшно подумать о том, чтобыпросто взглянуть на нее, не говоря уже о том, чтобы ее готовить.) В девять детиуже разошлись по своим комнатам.