Когда сорваны маски - Матс Ульссон

На этот раз она позвонила домой и сказала, что переночует в городе.

* * *

Сразу по моем возвращении из Сольвикена позвонила Бритт-Мари. Посоветовала связаться с неким Ларсом Берглундом, бывшим редактором отдела новостей местной газеты, ныне пенсионером.

– Вам стоит расспросить его, он обязательно поможет. Берглунд из тех, кто знает все обо всем. Не скажу, что он обижен, он не таков. Но то, что его знания и опыт вдруг оказались невостребованными, безусловно, его огорчает.

– Обязательно позвоню ему, – пообещал я.

Ларс Берглунд ответил сразу, и у меня возникло чувство, что Бритт-Мари предупредила его о моем звонке. Я изложил суть дела, и бывший редактор тут же пригласил меня в свой дом в Лербергете.

Солнце палило нещадно, и брезентовый зонтик над столом в саду не спасал положения. Берглунд жил в двухэтажном особняке старой постройки – с классической остроконечной крышей и балкончиком на мансарде. Я ничего не имею против современных вилл с окнами от потолка до пола, но на фоне вычурных новостроек Лербергета дом Ларса Берглунда выглядел не музейным экспонатом, а самым большим архитектурным изыском в стиле ретро. Так иногда бывает и с модой, и с трендами.

Хозяин, сидя на табуретке во дворе, красил штакетник в желтый цвет. Он сосредоточенно обрабатывал дощечку за дощечкой и жевал трубку.

– Теперь любая мелочь отнимает у меня уйму времени, – пожаловался Берглунд, поздоровавшись. – Раньше все шло быстрее.

– Пахнет в любом случае хорошо, – улыбнулся я, вдохнув полной грудью. – Что может быть прекраснее запаха свежескошенной травы и свежей краски.

– Пойдемте на террасу, – пригласил хозяин. – Не то чтобы я плохо переношу жару, но такое солнце, как сегодня, лучше пересидеть в тени.

Преодолев несколько ступенек, мы расположились за круглым садовым столом, под зонтиком с дыркой посредине. Берглунд подвинул мне кресло-качалку, вероятно, такое же древнее, как и дом. Несмотря на тень, на террасе было немногим прохладнее, чем во дворе.

Вскоре на столе появились теплые булочки с корицей, чашки, блюдца, ложки и термос с кофе. Подняв с клумбы консервную банку, Берглунд с помощью металлической палочки вычистил в нее трубку, потом снова набил чашечку табаком и задымил.

Давненько я не видел, как курят старинные трубки.

Рослый и худой, Ларс Берглунд носил подвернутые снизу голубые джинсы и клетчатую рубашку, расстегнутую на шее. Но самое примечательное в нем было другое. Лицом бывший редактор как две капли воды походил на футболиста Хенрика Ларссона, разве что был бледнее и старше. И это сходство так меня поразило, что я уставился на него, забыв о приличии.

– Не вы один, – заметил Берглунд, угадав мои мысли. – Надо сказать, Хенрик – единственный из футболистов, на кого я хотел бы походить. Помните, когда он играл за HIF? Славные были времена, что и говорить, и для Хельсингборга, и для газеты.

– Коллеги, наверное, называли вас Хенке? – улыбнулся я.

– С чего вы так решили? – почти возмутился Берглунд. – Они даже Лассе меня не называли, потому что по виду я типичный Ларс.

Он рассказал о жене, умершей от рака легких пять лет назад. С тех пор он жил в доме один.

– За всю жизнь не сделала ни одной затяжки, – говорил он, помахивая трубкой. – Тем не менее ее нет, а я вот сижу здесь с вами.

Я отказался от второй чашки кофе, а Берглунд подлил себе еще и предложил приступить к делу.

– По телефону вы как будто сказали, что интересуетесь Якобом Бьёркенстамом и каким-то белым автомобилем в Мёлле?

– Это как-то связано с делом, которое я сейчас расследую, – кивнул я. – Но как именно, я еще не понял. Я беседовал с репортером, который писал о Бьёркенстаме в газете. Он совершенно не в теме. Этого следовало ожидать, судя по тому, что я о нем знаю.

– А самого Бьёркенстама вы не знаете?

– Читал о нем в газете, только и всего.

– Я тоже незнаком с ним, – заметил Берглунд. – А в газете, собственно, ничего не было. Здесь всем известно, что Бьёркенстам хочет инвестировать деньги в коммуну. Однако по своим каналам мне удалось выведать, что с этими деньгами не все чисто. И когда я увидел в газете тот белый автомобиль, первым делом понадеялся почему-то, что в статье речь пойдет именно об этом.

– Не все чисто? Что вы имеете в виду? В газете было сказано, что он «подпольнейший» шведский миллионер.

Берглунд глубоко вздохнул:

– Кого нынче интересует правда или настоящая сенсация? Газетам нужны «звезды», только и всего.

– Так что не в порядке с его деньгами?

– Точно не знаю, но один заслуживающий доверия информатор посоветовал мне обратить внимание на источники его доходов. Разумеется, я тут же позвонил в редакцию, навел на след, но… кто станет меня слушать? Для них я всего лишь полоумный старик, который от нечего делать мешает им работать.

– Любопытно, – заметил я. – И все-таки не вижу общей картины. Одна моя знакомая, инспектор криминальной полиции из Мальмё, говорит, что все подозрительное в конечном итоге как-то связано между собой. Я же в данном случае не прослеживаю никакой связи.

– Собственно, Якоба Бьёркенстама я почти не знаю. Зато был знаком с его отцом, Эдвардом. Ловкач был еще тот, никому так и не удалось схватить его за руку. Какие связи имел! Среди политиков, банкиров и – не в последнюю очередь – газетчиков. Всю жизнь балансировал, как на канате… и всегда уверенно приземлялся на обе ноги…

– Так что вам известно? – перебил я старика.

– Мой информатор намекал, будто Бьёркенстам не хочет связываться с муниципалитетом напрямую. Опасается, что начнут копать да выяснять… – На некоторое время Берглунд замолчал, будто подбирая нужные слова. – Наркотики! – вдруг выпалил он. – Ходят слухи, что все дело в них.

– Наркотики? – не понял я.

– Сам я не любитель бродить по лесу, но кое-кто из местных охотников как будто натыкался на целые плантации… Далеко, в глуши…

– И при чем здесь Бьёркенстам?

– Точно не знаю, но эти земли как будто принадлежат Бьёркенстаму.

– Хм…

– Вы, конечно, читали, какая война развернулась между группировками байкеров по всему Северно-Западному Сконе? А ведь дерутся они из-за наркотиков. Это главная, фактически единственная причина… Там ведь такие деньги крутятся, нам с вами и не снилось…

– Я слышал о неких «Рыцарях тьмы», – осторожно перебил его я.

– Да, они тоже хотели тут утвердиться, – кивнул Берглунд. – Но «Ангелы ада» и «Бандитос» не склонны делить с ними сферы влияния.

– Кстати, вы не знаете, что за частная больница сразу за Сольвикеном? Психдиспансер, как я слышал?

Берглунд задумался, а потом покачал головой:

– Точно сказать не могу. А чем она вас так заинтересовала?