Здравствуй, Мурка, и прощай! - Владимир Колычев

Уже стемнело, когда они попали на квартиру. Там их ждала братва. На столе кейс – деньги и золотишко.

– Мурка, ты мой Муреночек... – растянулся в улыбке Капрон. – Круто ты ментов сделала!

– Да мы бы и сами их сделали, – буркнул Кнут.

– Вы бы их завалили, а я только шухер навела. Без мокрого. Как мусора на нас вышли?

– Вопрос... – нахмурился Капрон.

– Терпила как себя вел?

– Да как обычно. Шуганулся, когда мы ксиву светанули. Лапки кверху...

– А менты тогда откуда?

– Хата у него на охране, – мрачно изрек Анисим. – Кнопка красная. Может, нажал втихаря?

– Запросто! – подхватила Марина. – У барыг свой круг. Они уже в курсе, что мы их как лохов доим. На измену они сели. На стреме все. Да и менты теперь за нас всерьез возьмутся. Засада, короче. Хату менять будем. А еще лучше на юга задвинуться, на дно залечь на время.

– А чо, бабла у нас много! – растянулся в улыбке Анисим. – Оттянемся на югах, а опосля снова будем стричь.

* * *

Октябрь. В Москве промозглая осень – дожди, холодно. А в Сочи – красота. Тепло, солнце, море еще не остыло. Пальмы, чайки, все дела. Короче говоря, бархатный сезон в самом разгаре.

Марина сняла целый дом в частном секторе. Сама договорилась с хозяином, расплатилась с ним. И когда он отчалил, дала отмашку парням. «Заходите, гости дорогие. Чувствуйте себя как дома. Но не забывайте, кто в этом доме хозяин...» Она была хозяйкой. И никто уже не пытался оспаривать ее право на главенство.

Дом большой – шесть комнат. Аккуратный дворик с беседкой из винограда, еще пока что зеленый сад. Тишина, умиротворение. Недалеко плещется море. Рай земной. Марине здесь очень нравилось, но при этом она твердо знала, что спокойная жизнь ей скоро надоест. Неугомонная натура, авантюрная душа.

Впрочем, и на отдыхе жизнь била ключом. Море, рестораны, девочки для мальчиков... Анисим, Кнут и Баур таскали в дом баб. Марина не возражала. Не обиделась бы она, если бы и Капрон разгулялся на всю катушку. Но тот с новой силой приударил за ней самой. Охапками дарил ей цветы, в ресторанах заказывал песни для нее.

Марина в какой-то степени отвечала ему взаимностью. Курортная атмосфера действовала расслабляюще. Оттого и появилась в душе смутная уверенность, что близость с мужчиной доставит ей удовольствие. Но под Капрона так и не легла. Не хотела быть его марухой.

В конце концов Капрон махнул рукой. Вместе с Анисимом отправился на охоту за бабами. Но вместе с ними приволок в дом какого-то мазурика. Сам пьяный в дымину. И кореш ужратый.

– Это братан мой! – объявил он. – В одной хате на зоне мотали. Да, Котяра?

– Котяра?! – удивленно повела бровью Марина. – Это что, погремуха такая?

– Угу, – кивнул мазурик.

Он смотрел на нее, как кот на сметану. Глаза масленые, губы мокрые.

– Я Котяра, а ты моя кошечка. Мурр...

– МУР в Москве остался, – съязвила Марина.

– МУР в Москве, – кивнул Котяра. – А я здесь. И весь ваш без остатка, мадам...

– Бери, не пожалеешь! – хихикнула лахудра, которую только что притащили в дом. – У него такой аппарат, орать будешь – как будто только что на свет народилась.

Марина нахмурилась. Не нравился ей этот разговор. И Капрон с Анисимом куда-то, как на грех, подевались.

– Ты орала? – спросила она.

– У-у! Не то слово...

– Не видно, что ты на свет народилась. Видно, что ты – жертва аборта.

Девка закусила губу. А Котяра похабно ухмыльнулся. Весело ему. И на Марину как на отвязную лахудру смотрит.

– А ты чумовая баба! Я таких люблю.

– Ага, и спереди, и сзади... – злобно хихикнула марамойка.

– За базаром следи, сосулька! – сверкнула взглядом Марина.

– Гы, сосулька... – гоготнул Котяра. – Мастевая сосулька. А ты, наверное, лучше на флейте играешь?

– Да куда уж мне до тебя!! – рассвирепела Марина.

– Чо ты сказала? – вспенился мазурик.

И попытался вцепиться Марине в горло. Но та вовремя отскочила назад и вытащила из кармана вездесущую «лисичку». Но щелчок выбрасываемого лезвия не привел Котяру в чувство. Только еще больше взбесил.

– Попишу, шалава!

Он тоже вытащил свой «кнопарь», выщелкнул лезвие. И этим подписал себе приговор.

Взял нож – бей, не бьешь – умри. Котяра промедлил с ударом, зато Марина оказалась на высоте. Стремительный рывок вперед, неуловимо быстрый взмах руки. Мазурика спасла реакция. Он успел податься назад. Марина могла одним ударом вспороть ему глотку, но жало ножа лишь вспороло кожу под кадыком.

– А-а-а! – завизжала шалава.

– Твою мать! – взревел Котяра.

Одной рукой он схватился за горло, а второй, с ножом, попытался достать Марину. Но та полоснула его по запястью, и «перо» вывалилось из рук.

В панике мазурик прижался к стене. Марине ничего не стоило добить его. Но она лишь прижала лезвие ножа к его шее.

– Ты на кого лапу поднял, быдло? – злобно прошипела она.

В комнату ворвался Капрон. Но Марина не обращала на него внимания.

– Ты кого запарафинить хотел, чмос? – Она еще сильней вжала нож в податливую плоть.

– Братан, убери эту чокнутую! – в ужасе заскулил Котяра.

– Она не чокнутая, – мотнул головой Капрон. – Она – Мурка. Ты чо, наехал на нее?

– Я же не знал! – завопил мазурик.

– Как не знал? Я ж тебе говорил, что не одни мы здесь. Мурка с нами. С ней шутить нельзя.

– Да я уже понял!

– Ну, если понял, тогда живи.

Марина вытерла окровавленное лезвие о его одежду, вернула его на место, спрятала нож.

– Мурка, ты это, извини, обознался, – жалко пробормотал Котяра.

Но Марина на него не смотрела. Она буравила взглядом перепуганную лахудру.

– Запомни, тварь конченая, я сзади не даю. И спереди тоже... Ты – дешевка по жизни. А я себе цену знаю!

«...И даже злые урки и те боялись Мурки. Воровскую жизнь она вела...»

Зима. Февраль. Мороз. А Марина в одном легком пальтишке. Холодно ей, но жить можно. Сейчас главное руки в тепле держать. Чтобы пальчики не окоченели.

Впрочем, долго на морозе торчать не приходится. Внимание! Клиент в поле зрения. Идет к своей машине...

– Дяденька, вы не подскажете, который час? – жалобно смотрит на него Марина.

Перчатки уже сняты, пальчики наготове.