Жаркое лето 1953 года в Германии - Николай Платошкин

После войны, пользуясь поддержкой англичан (в Великобритании у власти тогда были лейбористы), он организовал руководящий орган СДПГ в западных зонах (хотя его на это никто не уполномачивал) в противовес берлинскому ЦК СДПГ во главе с Гротеволем. С помощью западных оккупационных властей ему удалось подчинить себе все социал-демократические организации на западе страны и сорвать объединение КПГ и СДПГ в Западной Германии.

Шумахер руководил партией диктаторскими методами, будучи в этом весьма похожим на Аденауэра. Но если лидер СДПГ часто срывался на площадную ругань, то будущий канцлер прибрал ХДС к рукам закулисными интригами. И Шумахер, и Аденауэр были антикоммунистами. Но первый активно пропагандировал введение в ФРГ социализма и немедленный вывод всех оккупационных войск. Аденауэра и его партию он (с определенным правом) считал «почти нацистами» и издевался над канцлером, отсиживавшемся во времена «третьего рейха» в своем добротном доме. Со своей стороны Аденауэр пустил слух, что Шумахер в Дахау был «капо» (то есть старостой барака), что свидетельствовало о его подозрительно тесных связях с лагерной администрацией.

Аденауэр и Шумахер месяцами не разговаривали друг с другом, обмениваясь лишь письмами и язвительными репликами в бундестаге. Симпатии западных союзников, особенно США, по понятным причинам были на стороне Аденауэра, хотя последний исподтишка распускал слухи, что Шумахер находится на содержании британских лейбористов, чем приводил лидера СДПГ в бешенство.

Первое правительство ФРГ не имело министерства, без которого сложно представить себе любое мало-мальски суверенное государство. Отсутствовал МИД, так как согласно декретированному западными державами в апреле 1949 года Оккупационному статуту (этот документ имел в ФРГ высшую юридическую силу, превосходя Основной закон, то есть конституцию), внешние сношения ФРГ находились в сфере компетенции оккупационных держав. Три Верховных комиссара, представлявших США, Англию и Францию, образовали Союзную верховную комиссию (СВК), надзиравшую за выполнением ФРГ условий Оккупационного статута. Иностранные дипмиссии также аккредитовывались не при правительстве ФРГ, а при Союзной верховной комиссии. Даже своим местоположением СВК подчеркивала превосходство над молодым западногерманским государством: она заняла отель «Петерсберг», находившийся на вершине горы, господствовавшей над столицей нового государства — Бонном (перед этим из отеля бесцеремонно выставили бельгийскую военную миссию). Этот небольшой провинциальный городишко на берегу Рейна недалеко от Кёльна стал столицей ФРГ потому, что находился недалеко от дома Аденауэра в местечке Ренсдорф. Первоначально шансы получить столичные функции имел Франкфурт-на-Майне, но британцы хотели, чтобы процесс формирования сепаратного государства на западе Германии проходил и в их зоне (первоначально выработка основ ФРГ шла на совещаниях западногерманских политиков во Франкфурте-на-Майне, Кобленце и в Баварии, то есть в американской и французской оккупационных зонах). Поэтому Парламентский совет, выработавший Основной закон ФРГ, начиная с сентября 1948 года располагался в Бонне (город находился в британской зоне оккупации) в здании Зооологического музея Кенига (больших репрезентативных сооружений в Бонне просто и не было). Потом музей на некоторое время стал резиденцией канцлера, и Аденауэр пробирался на рабочее место мимо так прекрасно отражавших его отношение к коммунистам чучел клыкастых медведей.

Газета «Правда» откликнулась на избрание Аденауэра канцлером 16 сентября 1949 года, напечатав сообщение ТАСС под заголовком: «Американская марионетка Аденауэр — канцлер западногерманского сепаратного правительства». Если отбросить некоторую грубость, свойственную, кстати, пропаганде в обоих лагерях «холодной войны», то определение центрального органа ЦК ВКП (б) было абсолютно правильным. Своих тесных связей именно с американцами Аденауэр никогда не скрывал, а его государство было действительно сепаратным. Позднее в Москве величали Аденауэра реваншистом. И этот политический ярлык был не так уж далек от истины: в своем первом правительственном заявлении западногерманский канцлер заявил, что ФРГ никогда не смирится с нынешними восточными границами Германии по рекам Одеру и Нейсе. Если это был не реваншизм, то читатель сам вправе подобрать такой политике иное определение. Области восточнее Одера были по решению Потсдамской конференции держав-победительниц переданы под управление СССР и Польши вплоть до окончательного оформления этого положения в будущем мирном договоре с Германией. Причем западные союзники письменно обязались поддержать передачу СССР и Польше этих районов. Но уже в 1946 году позиция американцев кардинальным образом изменилась. Поэтому, когда канцлер ФРГ ставил под сомнение итоги Второй мировой войны (а за это оккупационные власти теоретически могли заключить его в тюрьму на законных основаниях), он не боялся никакой ответственности, зная, что американцы в силу своего антикоммунизма думают так же.

Реваншистские взгляды Аденауэра полностью поддерживал Шумахер. Разница была лишь в следующем: канцлер хотел поглотить ГДР (ФРГ ее не признала, так как у Восточной Германии не было демократической легитимации; по указанию Аденауэра всем официальным лицам ФРГ было настоятельно рекомендовано именовать ГДР «советской оккупированной зоной», или просто «зоной») и вернуть переданные СССР и Польше территории бывшего «рейха» под руководством США и Запада в целом, а Шумахер намеревался добиться тех же целей в борьбе как с Западом, так и с СССР.

Единственной партией бундестага, выступавшей против нового «похода на Восток», оказалась КПГ. Когда председатель компартии Макс Рейман заявил в бундестаге, что граница по Одеру и Нейсе является границей мира, его заглушили крики остальных депутатов: «Позор! Позор!»[28]. Будущий премьер-министр Баварии, а тогда генеральный секретарь ХСС Франц-Йозеф Штраус требовал убрать Реймана с трибуны. Во время одного из последующих выступлений Реймана в зал запустили двух подкупленных актеров Тило Вагнера и Зигфрида Клюге (их накормили в ресторане бундестага и заплатили за услуги 50 марок), которые, изображая бежавших из «адского советского плена» простых немецких солдат, пытались избить Реймана. Но здесь уже вмешались даже социал-демократические депутаты, которым стало стыдно за нравственный уровень нового германского парламента. Кстати, в апреле 1950 года оба актера были приговорены судом к тюремному заключению как рецидивисты за «крупную кражу и постоянное мошенничество»[29].

Антикоммунизм и реваншизм стали двумя столпами государственной идеологии ФРГ, которую мы и рассмотрим ниже.

Ненависть к коммунистам и их «родине» СССР не была в 1949 году в Германии чем-то абсолютно новым. Однако после 1945 года даже западные союзники вынуждены были признать, что компартия Германии была наиболее активной силой сопротивления Гитлеру. Поэтому в первых правительствах почти всех земель будущей ФРГ коммунисты (их тогда было в западных зонах около 200 тысяч) имели по одному министерскому посту. С началом в 1947 году неприкрытой «холодной войны» против СССР представители КПГ были устранены оккупационными властями со всех мало-мальски значимых постов в государственных органах власти всех уровней. Аргумент был простым и далеко не новым: КПГ — агентура СССР, а СССР готовится захватить всю Европу. Обе части этого нехитрого постулата были ложью, и если вдуматься, ничем не отличались от того, что говорил о немецких коммунистах Гитлер. После 1991 года ни в архивах ФРГ, ни в архивах СССР не было найдено ни одного документа, подтверждавшего намерения Советского Союза захватить Западную Европу. Кстати, многие на Западе уже в 40-х годах не стеснялись открыто признавать, что «советская угроза» является просто хорошим средством мобилизации единого лагеря «свободного мира» под эгидой США.