Тысячу раз «да» - Рони Лорен

– Ты можешь взять следующий монолог? – Антонио все еще выглядел растерянным, но кивнул.

Джаспер шагнул боком в темноту и выскользнул за сцену. Он никогда раньше не бросал труппу на сцене и ненавидел это делать, но никак не мог сосредоточиться или выложиться на шоу после того, как увидел выражение лица Холлин. Он поспешил вдоль утопающей в тени боковой стены к двери, стараясь не привлекать к себе внимания, и вышел из здания.

Ночной воздух все еще был густым от влажности, но уже остыл. По сравнению с ним его кожа казалась слишком горячей, а бок все еще болел. Осмотревшись, он заметил Холлин примерно в двух кварталах от бара, она шла быстрым шагом.

– Эй! – окликнул он ее, но она не обернулась.

Ну какая женщина обернется ночью на городской улице. Привет, псих. Оглянувшись на бар, он отправился на вторую пробежку за ночь. Оставалось надеяться, что она не угостит его газовым баллончиком.

Не то чтобы он этого не заслуживал.

Ноги Холлин болели от быстрой ходьбы. Тук, тук, тук. Шаги по тротуару совпадали с учащенным сердцебиением. Она не знала, то ли заплакать, то ли закричать, то ли кого-нибудь ударить. Хотелось врезать ему. Как он смеет? Как смеет Джаспер высмеивать ее и ее коллег, использовать их как предлог, чтобы посмеяться?

Болезненное чувство, охватившее ее, когда она поняла, что он говорит о ней, заставило похолодеть, вернув ее в то место во времени, в которое она никогда не хотела возвращаться. Потом блондинка начала передразнивать лицевые тики Холлин, и гнев нахлынул на нее, заменив болезненное чувство яростью. Она провела весь день, улыбаясь переписке с Джаспером, и теперь поняла, что все это – чушь собачья. Он с ней не флиртовал. Он собирал материал.

Ей захотелось врезать по его красивому лицу. Или лучше, дать на его глупое шоу самый язвительный отзыв, который когда-либо писала Миз Поппи.

Мудак.

Где-то позади что-то крикнул мужчина. Она не обернулась. Она рано научилась игнорировать выкрики на городской улице, особенно ночью. Взгляд вперед, в руках – сотовый телефон и сумочка. Она припарковала свою машину довольно далеко, потому что планировала этим же вечером зайти в еще один клуб дальше по улице, но теперь она не могла это сделать. Она не смогла бы сосредоточиться настолько, чтобы смотреть что-нибудь еще. Ей нужно домой, иначе она закончит тем, что вернется в тот бар и выплеснет выпивку Джасперу в лицо прямо посреди выступления. Ее дыхание участилось, и она поняла, что перешла на бег. Не лучший выбор для ботинок на каблуках, которые она носила.

– Эй, подожди! – Голос стал ближе. – Холлин!

При звуке своего имени Холлин резко обернулась. Вместо какого-то случайного пьяного чувака, как она ожидала, к ней трусцой бежал Джаспер, его кожа блестела от пота. Когда он понял, что она остановилась, на его лице отразилось облегчение. Он поправил очки, которые, казалось, вот-вот соскользнут с его носа.

– Слава богу. Пожалуйста. Остановись. Просто. Дай… мне… секунду.

Раскрасневшийся Джаспер остановился перед ней и, тяжело дыша, уперся руками в колени. Холлин крепче сжала сумочку и стиснула зубы. Парень выглядел слишком подтянутым, чтобы быть таким запыхавшимся, но, возможно, он был просто одним из тех раздражающих людей, которые выглядели спортивно и без необходимости тренироваться.

– Мне нечего тебе сказать, – холодно сказала она и повернулась, чтобы продолжить путь к своей машине.

– Нет, пожалуйста, – сказал Джаспер. Его рука легко легла ей на плечо. – Пожалуйста. Мне жаль. Я…

Она развернулась, отмахиваясь от его прикосновения.

– Тебе жаль? – переспросила она. Ее голос был громче, чем она ожидала, незнакомая громкость в горле казалась чем-то чужеродным. – Как ты мог? Что, черт возьми, с тобой не так?

Джаспер побледнел и поднял к ней ладони.

– Мне так жаль, Холлин. Я просто пошутил. Я ничего не имел в виду…

– Пошутил? Как? – спросила она. – Высмеивая мое лицо? Да пошел ты…

Он нахмурился и прижал руку к боку, как будто ему было больно.

– Твое лицо? Я не смеялся над твоим лицом. Мне нравится твое лицо. – Он вздрогнул и слегка охнул. – Я смеялся над собой. Как сильно я, очевидно, раздражал тебя в тот первый день, или как от меня, должно быть, пахло. Ты все время морщила нос. Я не имел в виду…

Холлин указала на свое лицо.

– У меня синдром Туретта, придурок. В тот день у меня был приступ.

Приступ из-за тебя.

Его губы приоткрылись, и он побледнел до зеленоватого оттенка.

– О черт. Я не имел в виду…

– Не важно. – Она снова повернулась, ей нужно было покончить с этим.

С ним.

Он поспешил обойти ее, все еще сгибаясь пополам, но преграждая ей путь. Снова поднял руку с извиняющимся выражением на лице.

– Пожалуйста. Мне правда очень жаль. Я бы никогда…

– Не стал бы высмеивать неврологическое расстройство? А высмеивать людей, с которыми ты работаешь, – честно? – Она скрестила руки на груди. – Энди – замечательный человек. Она не любит серийных убийц. Она ведет подкаст, который может помочь людям защититься от преступности.

Он съежился.

– Я знаю. Знаю. Это был идиотский ход. Иногда я говорю раньше, чем думаю. Часто говорю, прежде чем подумать. Я не имел в виду ничего плохого.

– Твое шоу – дерьмо. – Она обогнула его и пошла дальше. – Не разговаривай со мной на работе.

– Эй, пожалуйста… – Он досадливо фыркнул. – Черт возьми, Холлин.

Она не собиралась снова оборачиваться. Увернулась от парочки, идущей рука об руку.

– Черт. Ой. – Джаспер резко зашипел и разразился чередой ругательств.

Не поворачивайся. Иди дальше.

Еще один звук боли, а затем глухой удар. Черт.

Холлин ничего не могла с собой поделать. Она обернулась.

Джаспер стоял на коленях, одной рукой упираясь в тротуар, а другую прижимая к правому боку. Исказившееся от боли лицо стало свекольно-красным.

Люди шли мимо него по тротуару: кто-то пьяный упал на улице – нередкое зрелище в этой части города.

– Что случилось? – спросила она, осторожно делая к нему шаг. – Ты что, пил? Тебя сейчас вырвет мне на ботинки?

Он поднял глаза, его лицо блестело от пота.

– Не пил. Может вырвать. Бок. Болит. – Он перевел дыхание. – Я знаю… что ты меня… ненавидишь. Но прежде чем ты уйдешь… может, позвонишь в скорую?

Ее глаза расширились.

– Что?

Он скрючился в позе эмбриона.

– Больно. Бок, колющая боль. Что-то не так. Что-то очень не так.