Путешествие за смертью. Книга 1. Могильщик из Таллина - Иван Любенко

— Нет, вроде бы всё на месте…

— Так «вроде» или «всё»? — проворчал инспектор.

— Кроме арбалета и алтаря больше ничего не пропало.

— Когда вы последний раз открывали музей?

— Неделю назад уборщица приходила. И сегодня тоже должна была появиться.

— А где хранятся ключи от музея?

— Внизу, у самого входа. В настенном стеклянном шкафчике.

— Он запирается?

— Помилуйте, господин инспектор, зачем же его запирать? Достаточно обычного крючка.

— А вот затем, — шея полицейского побагровела и этот цвет стал постепенно передаваться его лицу, — любезный господин растяпа, чтобы алтарь бесценный не выкрали. Чтобы арбалет не попал в руки убийцы. Разве этого мало? Смотритель, куда ты смотрел! Небось спишь тут с утра до вечера, да мух от скуки гоняешь. Да?

— Извольте не говорить со мной подобным тоном. И прошу выбирать выражения! — дрожа всем телом, вымолвил старик.

— Что? — зашипел Саар. — Вы арестованы. Едем в участок. И немедленно! Закую в кандалы!

— Господин инспектор, позвольте мне сначала осмотреть ключи от всех дверей этого здания, а уж потом везите его хоть в Сибирь, — попросил Ардашев.

— Ладно. Дайте нам ключи, — спустил пар инспектор.

— Извольте.

Ардашев вынул карманную лупу и принялся исследовать всю связку. Затем, спросил у своего недавнего гида:

— Здесь четыре ключа. Но я насчитал только три двери с замками. Четвёртый откуда?

— Раньше была дверь во двор, но её заложили. А ключ так и остался висеть на связке.

— Можете мне его показать?

— Вот он.

Клим Пантелеевич вновь припал к лупе.

Полицейский почесал нос и спросил:

— Какого беса вы там ищите, господин частный сыщик?

— Да, собственно, уже нашёл. Внутри всех четырёх ключей имеются частицы воска.

— Вы хотите сказать, что злоумышленник сделал дубликаты и проник в музей?

— Именно.

— Выкрал алтарь и арбалет, а затем убил органиста?

— Совершенно верно.

— Вы думаете — сторож не из его шайки?

— Думаю, нет. Тогда бы ненужный ключ не сохранил крупинок воска. Преступник сделал дубликаты всех четырёх ключей.

Инспектор недовольно повёл подбородком и сказал:

— А я-то думал засадить его за решётку.

— Незачем. Другое дело — вызвать в участок. Это необходимо.

— Да? И зачем же? — в глазах полицейского мелькнуло недоумение.

— Надо провезти опознание арбалета.

— Хм, согласен.

— Господин Отс, а вы уверены, что все остальные экспонаты музея на месте? — осведомился Клим Пантелеевич.

— Безусловно.

— А стрелы от арбалета?

Старик хотел ответить, но вдруг лицо его дернулось и губы задрожали. Он прошептал:

— Было шесть. Осталось пять. Одна пропала. Виноват. Не заметил.

— А может, хотели скрыть пропажу? — Саар коршуном навис над старцем.

— Ну что вы? Как можно? Просто сразу недоглядел.

— Сдаётся мне, что теперь в деле по убийству Минора уже два трупа, — заключил Ардашев.

— А причём здесь Минор? — полицейский удивлённо выпятил губу.

— Вы же сами показывали мне справку, которую обнаружили в его столе. Там ведь было сказано о церковном складном алтаре. Помните: «Складной церковный алтарь является собственностью Р.С.Ф.С.Р…»?

Инспектор, погладил усы и, подняв глаза к потолку, вымолвил:

— То есть, вы хотите сказать, что Минор и Бартелсен — жертвы одного злодея?

— Трудно ответить однозначно, но если попытаться найти общее между документом, обнаруженном в столе советского дипломата, в котором говорится о складном церковном алтаре, и пропаже складного алтаря Черноголовых, то, согласитесь, некая взаимосвязь наблюдается. Хотя, возможно, я и ошибаюсь. Для того, чтобы дать однозначный ответ, нужны дополнительные факты. А их пока у меня нет.

— А убийство барона? — задумчиво выговорил полицейский. — Оно не может быть связано с этими двумя преступлениями?

Ардашев пожал плечами:

— С полной уверенностью могу утверждать лишь одно: если обратиться к календарю, то в череде всех трёх предумышленных смертоубийств барон Каллас пал первым.

— Должен заметить, господин Ардашев, что хоть ваш довод насчёт невиновности этого музейного крота и звучит убедительно, но мой внутренний голос подсказывает, что он — самый настоящий воровской пособник. Его место на Никольской 25, в Следственной тюрьме.

Старик опустил голову и замер, точно приговорённый.

— Туда вы всегда успеете его отправить. Но первым делом надо взять с собой ключи, чтобы эксперт извлёк из них следы воска и составил заключение. Это важная улика, господин Саар.

— Вы абсолютно правы. Просто вылетело из головы. — Он погрозил Ардашеву пальцем. — А вы молодец! Ну ведь служили же раньше в сыскной полиции, а? Или в жандармерии? Или были инспектором секретной полиции? Да? А, может, судебным следователем по важнейшим делам? Или по особо важным? А? Признайтесь же, наконец, Клим Пантелеевич! Хватит маскарад устраивать.

Частный сыщик усмехнулся:

— Вижу, что вы до сих пор мне не верите. Что ж, в таком случае, открою вам ещё один секрет: когда я вёл адвокатскую практику в Ставропольском Окружном суде, я грешил сочинительством. Был самый настоящий litteratus homo.[15] И меня неплохо издавали. Вполне вероятно, что в библиотеке Ревеля вы сможете отыскать мои книги и убедиться в правдивости сказанного. Правда, я писал под псевдонимом.

— И как же вы себя величали?

— Клим Побединцев. А о моих адвокатских расследованиях, начиная с 1907 года, рассказывали многие газеты. В том числе и иностранные. Полистайте французскую «Le Figaro». Она впервые упомянула обо мне ещё в 1907 году — сразу после раскрытия тайны гибели французских ювелиров: отца и сына Делавинь[16]. А в 1910 году и лондонская «The Times» тоже удосужилась написать обо мне. Тогда мне очень повезло. Удалось не только остановить серию убийств на пароходе «Королева Ольга», но и помочь русской экспедиции отыскать пиратские сокровища на Мадагаскаре[17]. Годом позже, когда в Кисловодске была затронута честь подданных Северо-Американских Соединённых Штатов, настала очередь и «The Washington Post».[18] Так что зря вы пытаетесь разглядеть во мне какого-то бывшего жандарма или полицейского. Нет, упаси Господь! Я частный детектив, живущий в Праге, а в прошлом принадлежал к адвокатскому сословию на юге России. Ставропольская губерния. Летом там жарко и пыльно, а зимой — холодно и так снежно, что иногда в метель ямщики сбивались с Черкасского тракта и, потеряв почтовую станцию, замерзали в степи вместе с несчастными седоками в возках. Россия — страна бескрайних просторов и парадоксов.