Моя любимая сказка - Ксандр Лайсе

— В милицию надо звонить! Слышишь?! — девица лет тридцати с небольшим обратилась к вошедшей Марине — А это кто?

— Это Михаил, — сообщила Марина и, подхватив чайник, исчезла.

— А. Здравствуйте. Вы от Паши?

— Да. А можно форточку открыть? — дым ел глаза. Примерно то же, наверное, чувствовали солдаты на фронтах Первой Мировой во время газовых атак.

— Форточку? А, конечно!

Круглая невысокого роста красавица поднялась со стула и щёлкнула шпингалетом. В комнату потянуло прохладным ветерком.

— Спасибо.

— Мы раньше на крыльцо курить ходили, — сообщила она. — А теперь вот…

— Чай будете? Марина сейчас принесёт.

— Ещё тортик остался, хотите? — подала голос мрачная тощая особа с прыщавым лицом.

— Вам, наверное, паспорт нужен? — спросила чернявая девушка, самая, видимо, молодая из присутствовавших. Я как-то сразу начал уставать в этом «женском царстве», поэтому такой поворот разговора показался мне спасением.

— Разумеется… Я за тем и приехал…

— Тогда пойдёмте, — она указала на стоящий в углу ободранный сейф.

— Это вы его нашли? — полюбопытствовал я, пока девушка мужественно сражалась с не желающим поддаваться замком.

— Ну да. Мы уже с Дьякова спустились, смотрю, а возле ручья барсетка лежит. Кругом грязь, а она — чистая. Открыла… Думала, кто-то из туристов потерял. Спросила своих — нет, не теряли. Принесла сюда…

— А тут Светка… — вклинилась круглая. — Покурить вышла — и нету её. Прямо в тапочках исчезла! И без куртки! Сумочка, деньги — всё тут осталось… Мы уже в милицию звонить хотели…

— Сторожа нашего — тоже не видно… И дома не был… А они там — и не чешутся.

Чернявая, та самая Лена Перфильева, недовольно поморщилась. Её нос, и без того крупный, превратился в большую каплю чего-то смуглого.

— И что бы ты им сказала? — в дверях стояла Марина с дымящимся чайником наперевес. — Что у нас тут второй день люди пропадают? А знаешь, куда они тебя пошлют?

Только сейчас я обратил внимание что на её ядовито-сиреневых шлёпанцах красуется весёленькая надпись «Girl». Чтобы никто не перепутал, видимо…

— Как это — «пошлют»?! — возмутилась девица за тридцать. — Это их работа: искать пропавших!

— Деточка! — Марина принялась разливать чай — Человек может быть признан пропавшим только через трое суток! А раньше — сама ищи, где хочешь. И заявлять должен родственник. Ты — родственник?

Тощая и в прыщах толкнула локтем «деточку».

— Я же тебе говорила!

Тем временем Лена справилась, наконец, с замком. Барсетка. Самая обычная. И паспорт.

— Там ещё карточки какие-то, кредитные, что ли… Но мы их не трогали! — немедленно сообщила круглая.

В барсетке, подтверждая её слова, блеснула золотом карта. Я заглянул в паспорт. «Вейде, Роман Витольдович». Всё правильно. Ромка с фотографии смотрел ясно и спокойно. Ромка…

— А где именно барсетка лежала? — спросил я, чувствуя себя героем какого-нибудь детектива. Барсетка и паспорт снова перекочевали в сейф. Интересно, зачем она их туда опять засунула? Хотя, ладно. Если мне придется отправляться на поиски Ромы, то пусть лучше здесь полежат — целее будут. Мало ли что.

— Барсетка прямо возле мостика валялась, у ручья, в грязи… Я же сказала. — Лена выглядела недовольной. Похоже, недовольство было её основным состоянием.

— Мостик через Волосов, то есть — через ручей. Возле Дьяковской церкви. Знаете, где это? — Марина возвышалась над столом с дымящимися кружками. А то я не знаю, где тут Овраг!

— Приблизительно… — мрачно сообщил я. Этот дамский ансамбль меня утомил окончательно. — Спасибо за помощь. Мне пора.

— Вы?! — тихо воскликнула круглая — Вы туда сейчас пойдёте?!

— А что? Вы думаете — заблужусь? — все девицы разом притихли. В тишине было слышно только металлические поскрипывания: Лена пыталась запереть сейф.

Девица в возрасте толкнула круглую в бок.

— Извините…

* * *

Основные ворота на территорию, когда-то в семнадцатом веке именовавшиеся Задними, были уже заперты. Но если пойти направо, то метров через триста стена заканчивается, и начинаются яблоневые сады. Там можно пройти на территорию совершенно свободно.

Интересно, как и где? Как и где мне сейчас искать Рому? Что с ним могло произойти? Могли напасть… Овраг для этого вполне подходит. Тем более — вечером. Но тогда почему не взяли барсетку? И куда он сам делся после этого? Если его… Если он… То где тело? За день там прошли толпы народу. Мальчишки лазают по склонам оврага постоянно. Кто-нибудь обязательно бы увидел. Значит?

Собственно, я, наверное, в глубине души и не надеюсь его найти. Как можно найти что-то в темноте там, где ничего не увидели днём? Я здесь для очистки совести, наверное… Стыдно, конечно… Но ведь я Ольге Владленовне обещал. Я себя из-за этой истории с маршрутами тоже как-то не очень ощущаю. Да и потом… А вдруг? «Когда приспустят флаг в порту до половины, останется одно последнее „а вдруг?“» — вспомнилась слышанная когда-то в детстве песня. Действительно, а вдруг?

Совсем рядом в кустах завыла собака. Так неожиданно и жутко завыла, я даже подпрыгнул. Огляделся. Стало уже почти темно. Часов семь, наверное, вечера. Может, даже больше. Сумерки загустели. Я застегнул куртку. Похолодало. Народу — никого. А вот и закончились кусты, пошли яблони, пора сворачивать. Надо было захватить из машины фонарь. Правда, батарейки там уже старые…

Девочки-то. Из бюро. Не зря они сюда вечером не ходят! Жутковато тут. Тихо и жутковато. Даже Каширка за лесом гремит так, словно из-под земли… Словно и нет её на самом деле.

С чего вдруг? Обычный музей-заповедник. Конечно, всякое про эти места рассказывают, но… Не всему же верить! Собака завыла, так что же тут такого? Собаки воют, бывает. На то они и собаки. В конце концов, если бы люди тут пропадали пачками — закрыли бы всю эту лавочку, да и дело с концом. Вот и в источниках везде стоит, что с двадцатых годов здесь официально необъяснимых исчезновений не зарегистрировано. Но с другой стороны, это ж источники. Мало ли, что у нас официально не зарегистрировано…

Не, если во всё это верить — свихнёшься. Паша, вот, не верит. А он-то каждый день здесь бывает. Если бы тут что нечисто было, его бы уже и след простыл. Он же ещё в институте всего боялся. На экзаменах его тошнило даже — от нервов. А тут ничего, работает. Хотя работает-то он работает, а вот сейчас, под вечер, он сюда не поехал. Значит, боится всё-таки…

Вспомнилось, как Пашу кто-то звал из-за спины. Обернётся, а там — никого. Может, днём там и никого… А ночью, в темноте? Как раз где-то тут дело было, возле яблонек, у самого спуска…

Вспомнилась то ли слышанная, то ли читанная где-то легенда. Дескать, если ночью в дороге тебя кто-то из-за спины по имени кликать станет — не оборачивайся. Будто есть такие создания — ырки. Души самоубийц. Неупокоенные. Неприкаянные. Надо им жизнь свою дожить до положенного срока, вот они от людей и кормятся. Не то энергией, не то — просто кровью. Но если не обернёшься, ничего он с тобой поделать не сможет. Обернулся — считай, пропал. А он-то, ырка, не то что по имени-отчеству назовёт, он ещё и про всю твою жизнь рассказать может — лишь бы оглянулся прохожий. Или голосом близкого человека заговорит — матери, отца, жены… И никакие молитвы его не берут… Не берут. А что берёт? Точно помню, было какое-то средство… Только вот какое? Не молитва — однозначно. Надо же было всё запомнить в деталях, кроме способа, как с этим бороться! Вот чтоб тебя, краевед-склеро…