Ургайя - Татьяна Николаевна Зубачева

ним смутно знакомое женское лицо и успокоенно засыпал опять. Он… дома, среди своих, где всё поймут и простят…

Потом Гаор проснулся, вернее, его разбудили. На оправку и ужин. Он машинально сквозь сон проделал всё предписанное и снова заснул. Уже без снов. Хотя… может, и снилось что-то, но он этого уже не сознавал.

— Очунелся? — спросила, стоя над ним, Большуха.

— Вернулся, — поправила её Нянька. — Теперь ему ещё надо всё в памяти по-доброму уложить.

— Значит, до лета себя искать будет, — кивнула Большуха.

— Не меньше, — согласилась Нянька. — А завтра со всеми пускай садится. И двор там метёт.

— Ну да, силы-то нет. Ослабел.

— Ослабнешь, как по его дороге пройдёшь, — сердито сказала Нянька. — Скажи там, чтоб не теребили его, сам пусть говорит.

— Посидеть с ним? — предложила Большуха.

— Можно, — после недолгого раздумья согласилась Нянька. — Только Красаву не сажай, полезет о Лутошке спрашивать, а ему рано ещё об этом.

— Думашь и его?… — испуганно не закончила вопрос Большуха.

— А кто знает, — вздохнула Нянька, — шли они вместях, если оба там были… вернулся-то он один.

Их голоса доносились до него, но слов он не понимал и не хотел понимать.

И снова Гаор проснулся уже посреди ночи и не сразу сообразил, где он, что с ним и что разбудило. Было тихо особой, ночной тишиной. Под потолком горела лампочка, а у его изголовья сидела и спала сидя женщина. «Балуша, — не сразу вспомнил он её имя, — чего она спать не идёт?» Он осторожно шевельнулся, высвобождая руки. Она сразу вздрогнула и подняла голову.

— Проснулся никак? Чего тебе? Попить дать? — голос у неё был по-сонному хриплым.

Гаор медленно покачал головой и стал выпутываться из одеяла.

— А, — сообразила Балуша, — ну, давай помогу.

— Я… сам, — попробовал он возразить.

Но, разумеется, его не послушали, чему он, хотя щёки загорелись от стыда, даже обрадовался: бессильное тело не подчинялось, и до уборной он бы попросту не дошёл. Укладывая его обратно в постель и тщательно подтыкая одеяло под ноги и с боков, Балуша утешающе сказала:

— А ты не стыдись. Мы вас во всяких видах видали. Вот оклемаешься, в силу войдёшь, тогда и о сраме будешь думать. А худо когда, то и сраму нету.

Под её утешение он и заснул.

Балуша посмотрела на его бледное осунувшееся лицо и сокрушённо покачала головой. Ну, надо же к каким сволочам попал, чтоб такого мужика и так уработать вусмерть, а завтра ему уже хоть на какую, но работу встать надо, чтоб к хозяйскому возвращению здоровым смотрелся. Посидеть с ним, или уж не надо, вроде до утра не проснётся?

И словно услышав её сомнения, в повалушу вошла Большуха. Пощупала лоб Рыжему и распорядилась.

— Спать ступай.

— И то, — зевнула, пришлёпнув себе рот ладошкой, Балуша.

Они вышли, погасив за собой свет, с чуток постояли в коридоре, слушая его дыхание и разошлись по своим повалушам.

Смутно сквозь сон Гаор ощутил, что остался один и осторожно приоткрыл глаза. Прозрачная, словно подсвеченная чем-то темнота… Он повернул голову, слегка приподнялся на локтях… Да, окно. И из окна свет, холодный свет лунной зимней ночи. Гаор откинулся на подушку, перевёл дыхание. Сердце часто билось о рёбра. Таким слабым он был… да, тогда в госпитале, после капельниц и переливания крови… Ну и дальше что? И сам себе ответил. А ничего. Через декаду или две, или полсезона, эта сволочь вернётся за ним. Старшая Мать сказала, что откупили… Нет, из «Орлиного Гнезда» не продают. И из Королевской Долины. Только если как Новенького, в пресс-камеру, как патриотический долг… Так… о чём думал? А, вот оно! Да, пока жить, чтоб не газовня, не утилизация, чтобы… дождаться своего шанса. А когда сволочь заберёт, то уже не ждать и не тянуть, а сразу, на полной скорости вмазаться во что-нибудь попрочнее, чтоб наповал, чтоб не ушёл. В машине их двое, так что дегфеда быть не должно, а если по-умному, то и не догадаются, что авария не случайна, хорошо, что сволочуга любит гонять, поплёвывая на правила и законы. Но… нет, врать остальным не будет. Спросят — скажет правду, а там, как они решат, убьют — так убьют. Они в своём праве.

Гаор медленно, в три приёма повернулся набок и успокоенно закрыл глаза. Он решил, а там… ты ли к Огню, Огонь ли к тебе, а встречи не миновать. И заснул окончательно.

* * *

Аргат. Ведомство Политического Управления

572 год

Зима

4 декада

5 день

Новый год есть Новый год. Весёлая суматошная круговерть праздничной декады: угощаешь и поздравляешь ты, угощают и поздравляют тебя, нарядные дома и улицы, заполненные нарядными и весёлыми людьми… Все мы люди, все хотим праздника, веселья, отдыха… Как год встретишь, так его и проживёшь. И в каких бы чинах и званиях ты ни был, где бы ни работал, в праздник хочется видеть только нарядную, открытую всем сторону жизни, а не её изнанку.

В общем и целом, лейтенант Политического Управления Нурган Ремниш был доволен прошедшим праздником, хотя его ведомство работает круглогодично и круглосуточно, но в праздничную декаду по особому графику и распорядку, что тоже традиционно. Всё намеченное на эти четыре полностью праздничных дня — и личное, и служебное — удалось осуществить и даже без особого напряжения сил. Что значит правильно проведённая подготовительная стадия. Сама операция длится считанные периоды, иногда даже доли или мгновения, а подготовка занимает декады, сезоны, а то и годы. И чем длительнее и продуманнее подготовка, тем скорее и успешнее операция. Теперь главное — не спешить. Всё должно быть естественно, любая спешка вызовет подозрения. Не потому что кто-то хочет навредить или помешать, а потому, что все всегда всех подозревают и любое отклонение… ладно, это входит в условия работы, как говорит в таких случаях Норн: «За это тебе и платят», — и весьма неплохо, и ещё куча всяких благ, льгот и привилегий, и… ладно, об этом тоже не будем. А сегодня пятый день — середина праздничной декады и по графику — рабочий.

Нурган ещё раз просмотрел только что написанный план на сегодня, вырвал лист из бювара и сжёг в пепельнице, она же чаша для возжиганий. Так что кощунствует он или благочестиво молится… на усмотрение зрителя. Бювар новый, подаренный Норном. Норн каждый год ему такой дарит, большой, в обложке из натуральной кожи с эмблемой фирмы — тремя сплетёнными в пирамиду кольцами — в правом верхнем углу, с числом