Верность - Лев Давыдович Давыдов

вымахал на метр восемьдесят пять, не меньше. А взгляд полон доброты.

Секачев расхолодил Карбышева. Февральская революция? Надежды не оправдала.

— Как так, почему? — спрашивал Карбышев.

— Не закончена революция. Продолжение следует…

— Какое еще продолжение? — недоумевал Дмитрий Михайлович.

— Я вам дам кое-что почитать, тогда поймете…

Так приобщался военный инженер к большевистскому пониманию происходящих событий.

Все большее влияние на солдатскую массу оказывали большевики. Их агитация стала открытой, по-настоящему боевой. Большевики разоблачали россказни оборонцев-меньшевиков, эсеров, кадетов, обнажали сущность империализма, который не может жить без войн, насилия, угнетения. Уговоры приспешников Временного правительства воевать «до победного конца» не имели успеха среди солдат.

У Карбышева всегда были хорошие отношения с солдатами. Особенно сблизился он с ними после Февральской революции. Реакционное офицерство затаило злобу на подполковника: «якшается с солдатней». Припомнили старые грехи. Стали поговаривать о предании Дмитрия Михайловича «суду чести». Армейский комитет горой встал за своего командира.

Макар Иванович Секачев вел среди окопников большую работу: широко пропагандировал Апрельские тезисы Ленина, настраивал солдат на свержение Временного правительства. Сохранилась и опубликована его памятная запись, сделанная 17 мая 1917 года: «Мы обнародовали письмо следующего содержания: «Протестуем против дальнейшего ведения войны и присоединяемся к тому мнению, чтобы были немедленно начаты мирные переговоры через представителей международного пролетариата… В войсках на передовой линии с каждым днем крепнет убеждение, что война народу не нужна, что нужно немедленное заключение мира, в противном случае придется окопным жителям самим заключить мир».

Дмитрий Михайлович ясно видел бесполезность огромных усилий и жертв, которые приносил Юго-Западный фронт (да и вся русская армия). Чувствовал всем своим существом правоту большевиков. Особенно после того, как сорвалось новое наступление 8-й армии, — противник прорвал русский фронт у Тернополя и заставил армию отойти назад.

Во время корниловского мятежа Карбышев среди тех, кто готов немедленно двинуться на его ликвидацию. Он голосует за большевистскую резолюцию— предать изменника суду трибунала.

Грянул Великий Октябрь. Дмитрий Михайлович одним из первых срывает погоны, снимает царские ордена. В 8-й армии старое командование было смещено. Ее возглавил военно-революционный комитет. И призвал подчиняться распоряжениям рабоче-крестьянского правительства, во главе которого стоял Владимир Ильич Ленин.

Завидное долголетие

Человеческое счастье?

Испытывать могучие стремления, быть

в созидательном огне. А несчастье?

Если содеянное тобой забудется

и канет в небытие.

Георгий Чичерин

В одной из бесед с Еленой Дмитриевной Стасовой зашла речь о том, кто познакомил Карбышева с Фрунзе.

— Полагаю, Куйбышев, — ответила она. — Валериан Владимирович обладал великолепным чутьем на людей даровитых и мастеровитых. — Елена Дмитриевна почти беззвучно прищелкнула музыкальными длинными и тонкими пальцами правой руки. — А тут неожиданная встреча с земляком. Родились на соседних улицах в Омске. Питомцы одного и того же кадетского корпуса. Глубокого корня казачьи отпрыски. Военная косточка у каждого в роду. Представляете себе эту встречу, товарищ…

Чтобы представить ее, пришлось рассказ Стасовой дополнить архивными сведениями и материалами кандидата исторических наук П. Д. Буряка о роли В. В. Куйбышева и Д. М. Карбышева в создании Самарского укрепленного района. (В 1952 году П. Д. Буряк сделал сообщение по этому вопросу на VII научно-технической конференции Военно-инженерной академии имени В. В. Куйбышева.)

…Осень, 1918 год. Идет гражданская война. Ленин еще в июле объявил главным, решающим судьбу революции Восточный фронт. Штаб его в Арзамасе. Сюда срочно направляется из Царицына военный инженер Карбышев. В Царицыне он руководил устройством полудолговременных сооружений из бетона и брони, укреплял с саперами подступы к городу.

В Арзамасе его ждет новое важное задание.

Начальник инженеров фронта Григорий Павлович Вискунов рад приезду однокашника по Николаевскому военно-инженерному училищу.

— Прибыли в добрый час, Дмитрий Михайлович, — обнимая старого товарища, сказал Вискунов. — Вчера штурмом взят Симбирск — родина Ленина. Бойцов повели за собой командарм Тухачевский и комиссар Куйбышев. Они сейчас там, в Симбирске. Ждут вас. Необходимо спешно укрепить город, подступы к нему. Вы назначены начальником 1-го военно-полевого строительства…

От Вискунова узнал Дмитрий Михайлович подробности победного штурма. Это было ярчайшим проявлением массового героизма. Как только до 1-й армии дошло горькое сообщение о злодейском покушении эсерки Каплан на вождя, Тухачевский и Куйбышев подняли бойцов по тревоге. Куйбышев зачитал экстренное воззвание ВЦИК ко всем Советам, всем армиям, всем, всем, всем честным людям! Ленин ранен двумя отравленными пулями. Состояние тяжелое… И тут же комиссар позвал бойцов в бой за город, где родился, провел детство и юность Владимир Ильич.

Призыв «Даешь Симбирск!» был повторен тысячекратно. Могучим вихрем белочехи и офицерские полки генерала Каппеля отброшены за Волгу. От имени всей армии в Москву, в Кремль послана телеграмма: «Дорогой Владимир Ильич! Взятие Ваше-га родного города — это ответ на Вашу одну рану, а за вторую — будет Самара!»

Ответ Ильича не заставил себя ждать: «Взятие Симбирска — моего родного города — есть самая целебная, самая лучшая повязка на мои раны. Я чувствую небывалый прилив бодрости и сил. Поздравляю красноармейцев с победой и от имени всех трудящихся благодарю за все их жертвы»[3].

В Симбирске Карбышев встречается с Куйбышевым и Тухачевским.

Валериан Владимирович — высокий, плотный, а большими, чуть выпуклыми глазами, светлыми, открытыми, ясными — чем-то напомнил Дмитрию Михайловичу старшего брата. Пышная вьющаяся шевелюра его не вмещалась под надвинутой на высокий лоб фуражкой. Он был заметен во всем — широкий шаг, громкая речь — и вместе с тем очень спокоен, железной выдержки и терпения. Куйбышев произвел огромное впечатление на Карбышева своей убежденностью, страстностью, волей к победе.

Валериан Владимирович, по-видимому, сумел сразу же разглядеть в своем земляке огромный инженерный талант. Его покорила увлеченность Дмитрия Михайловича своим делом, беззаветная преданность Советской власти.

Весть о том, что саперы под началом Карбышева сумели выполнить боевое задание в короткий срок, Куйбышев получил уже в Самаре. Почти сразу после освобождения Симбирска Валериан Владимирович отправился в 4-ю армию, куда его назначили комиссаром и членом Реввоенсовета. 4-я армия вместе с 1-й Революционной освободила Самару — еще одна «целебная повязка» была наложена на раны Ленина.

В пылу боев, стремительных и кровопролитных, в толчее всевозможных и безотлагательных дел, в потоке радостных и трагических событий ленинский комиссар Куйбышев не забывал инженера-фортификатора Карбышева.

Запомнил Дмитрия Михайловича и талантливый командарм Михаил Николаевич Тухачевский. Между ними установились дружеские отношения. А завязь таких отношений — в совпадении взглядов на перемены, творившиеся в России. Михаил Николаевич еще с весны 1918 года — коммунист. Дмитрий Михайлович близок к партии. Имеются у них и другие полюса притяжения: оба ярые противники «окопной войны» и горячие сторонники системы укрепленных