Верность - Лев Давыдович Давыдов

и с неохотой отпускал от себя, когда того требовали государственные интересы.

А с Куйбышевым, после того как он уехал из Саратова, Карбышев встретился лишь несколько лет спустя. В архиве найдено убедительное доказательство тому, что Куйбышев помнил своего соратника по Саратовскому укрепленному району.

2 июня 1923 года Пленум ЦКК принял постановление об обследовании ряда ведущих наркоматов. В. В. Куйбышев, в то время заместитель председателя Совнаркома и Совета Труда и Обороны, возглавил эту работу. Кроме того, он председательствовал в специальной комиссии особой государственной важности: по проверке военных, промышленных и морских ведомств, а также Главвоздухофлота, Балтфлота и четырех военных округов — Московского, Северо-Кавказского, Украинского и Западного.

Группы обследователей подбирались с подобающей тщательностью и строгостью. В них входили люди, пользовавшиеся у партии и правительства полнейшим доверием и авторитетом. Во главе такой группы по проверке инженерных войск и их снабжения всем необходимым Валериан Владимирович утвердил Д. М. Карбышева, председателя инженерного комитета Главного военно-инженерного управления Красной Армии, и старшего инспектора ЦКК И. А. Скворцова.

Обследование заняло около полугода. В процессе выполнения его обширной программы Дмитрий Михайлович выезжал в войска, созывал совещания по наиболее острым проблемам, изучал и обобщал полученные материалы. Так вырабатывались предложения по устранению выявленных недочетов, намечались пути развития инженерных войск, роста производства необходимой им современной техники.

16 января 1924 года Карбышев и Скворцов представили председателю комиссии доклад, который лег в основу программы совершенствования военно-инженерного дела в Красной Армии.

Следы на земле

Стоит жить, чтоб в землю врезать

След поглубже, позаметней,

Чтоб твое осталось дело,

Словно дуб тысячелетний.

Муса Джалиль

С генерал-лейтенантом инженерных войск Евгением Варфоломеевичем Леошеней меня познакомил его тезка Евгений Григорьевич Решин.

Оба — друзья Карбышева.

Евгений Григорьевич — с грозовой поры гражданской войны. Он был комиссаром 6-го военно-полевого строительства на Волге, которым руководил Дмитрий Михайлович. Здесь, в Самарском укрепленном районе, встретились молодой доброволец Красной Армии, не имевший почти никакого военного опыта, и опытный военный инженер, бывший царский подполковник, испытанный в боях. Карбышев на тринадцать лет старше Решина. Революция свела их вместе всего-навсего на несколько месяцев. Но те месяцы, когда они были вдвоем, — не простые, а фронтовые. Из-за каждого угла в любую минуту их подстерегала смертельная опасность. Товарищество родилось и крепло в ратном труде, в бою. И в них держало испытание на верность.

Взаимная приязнь молодого комиссара и умудренного фортификатора переросла в дружбу на всю жизнь. Евгений Григорьевич Решин постарался рассказать о Дмитрии Михайловиче все, что запечатлелось в памяти. Его книга «Генерал Карбышев» изобилует интересными и важными фактами, опирающимися на прочную документальную основу.

Не меньшее значение, чем книга, имеет неустанная деятельность Решина совместно с Леошеней, другими друзьями Дмитрия Михайловича и старшей дочерью героя Еленой Дмитриевной по развитию стихийно возникшего движения юных карбышевцев. Оно с каждым годом расширяется. Только карбышевских пионерских дружин и отрядов в СССР насчитывается более трехсот. Число их продолжает расти, работа приобретает все большие масштабы. Созданы десятки школьных музеев, проводятся пионерские сборы и слеты, посвященные жизни и деятельности генерала Карбышева. Устраиваются вечера, походы по местам боев, фестивали дружбы, спортивные состязания в честь героя.

Ветераны Великой Отечественной войны, ученики и последователи «инженерной школы» Карбышева энергично поддерживают и пропагандируют патриотическое движение, названное его именем.

Среди них — верный друг и ученик Дмитрия Михайловича — Евгений Варфоломеевич Леошеня. Он — ровесник нашего века, на целых двадцать лет моложе Карбышева. Впервые услышал о Дмитрии Михайловиче в конце гражданской войны. Но судьба Карбышева крепко связана с судьбой потомственного пролетария и коммуниста из поселка Альбертин Гродненской губернии в Западной Белоруссии.

Евгений пошел по стопам отца — слесаря, большевистского вожака, участника революции 1905 года. С десяти лет мальчик трудится на фабриках и заводах. В Петрограде, куда семья Леошеней перебралась после захвата кайзеровскими войсками За-ладной Белоруссии, Евгений вместе с отцом работают шлифовщиками шрапнельных пуль.

И всегда парень тянулся к учению. Он учился в Альбертине, Слониме, Питере и Юзовке. В результате сумел получить неполное среднее образование.

После возвращения семьи Леошеней в родной поселок Альбертин шлифовщик шрапнельных пуль стал работать учителем в школе двух деревень — Жеребиловичи и Циунцы. А когда в Белоруссии установилась Советская власть, крестьяне выбрали учителя секретарем сельсовета.

В 1919 году Евгений Леошеня вступил добровольцем в Красную Армию. Грамотного юношу, знакомого с техникой, умеющего читать чертежи, направили на Московские военно-инженерные курсы командного состава.

Вскоре курсы перевели в Киев, реорганизовали в военно-инженерную школу. Курсант стал командиром взвода 3-го понтонного батальона. Его приняли в партию.

Курсанты совмещали учебу с практикой: выезжали на Южный фронт и в составе Киевской курсантской бригады вместе с частями Красной Армии вели бои против Врангеля и банды Махно.

Тогда ли на фронтовых дорогах молодой курсант впервые встретил Карбышева или в военной печати читал его острые полемические статьи и запомнилась фамилия автора — точно сказать Леошеня не может. Да это и не важно. Гораздо важнее тот интерес, который возбудили в нем смелые высказывания Дмитрия Михайловича. Они противоречили тому, что внушали Евгению в военно-инженерной школе почтенные специалисты-преподаватели.

Преподаватели утверждали: инженерные войска в армии — самостоятельная держава. Они выбирают и готовят позиции, которые занимают пехота, кавалерия, артиллерия… Фортификаторы по своему разумению организуют и ведут необходимые работы, никто не вправе давать им указания, а тем более судить об их работе!

А Карбышев низводит державу в сателлиты, в спутники. Превыше всего ставит тактику и оперативное искусство общевойсковых частей и соединений: только им, и прежде всего пехоте, дано понять и оценить достоинства и недостатки фортификационных укреплений.

Но и этого мало. Пехоте, считает он, надо самой уметь выбирать позиции и строить полевые фортификационные укрепления, не дожидаясь саперов. Она должна быть «осаперена». Даже слова такого в армейском языке раньше никто не слыхивал. Придумано Карбышевым. А общевойсковому командиру необходимо знать и тактическую сторону фортификации. Иначе он — неполноценный командир.

Карбышев напоминает уроки прошлого. Советует прислушаться к тому, что говорит история устами Петра I: «Зело надо, чтобы офицеры знали инженерство…» Как участник русско-японской и первой мировой войн Карбышев свидетельствует: «…значительную лепту в причины нашего поражения внесла «фортификационная диктатура».

Опять новость. Никогда раньше не существовало такого термина — фортификационная диктатура. В чем ее суть? А в том, что пехоту «всаживали в искусственные, чуждые ей по духу и тактике фортификационные схемы». А самостоятельно она, увы, была беспомощна. Солдаты-пехотинцы не умели окапываться, надежно защищать себя от вражеского обстрела, подготавливать выгодные позиции для