Старые черти - Кингсли Эмис

— О Господи! — воскликнул Питер, посмотрев на меню. Еще в баре им всем дали по экземпляру, но до сих пор никто не удосужился туда заглянуть. — Валлийский обед или ужин! Надо же!

Он оглянулся в поисках виновника, и его взгляд упал на Чарли.

— Какого черта? — с искренним недоумением спросил Питер.

— Никуда не денешься, приходится ставить в меню, — ответил Чарли. — Посетители ждут чего-нибудь местного. Готовим только по пятницам и в День святого Давида.[13]И даже тогда можно эти блюда не заказывать. Весьма порядочно с нашей стороны, так как на вкус они омерзительны, если только ты не любитель курицы с медом.

— Хочешь сказать, кто-то действительно это ест? — спросил Алун.

— Редко. Тут дело в другом. Людям нравится видеть в меню названия валлийских блюд. Та же история, что и с дорожными знаками.

— Да, но у вас нет английского перевода, — заметил Питер.

— Понимаешь, это бы испортило удовольствие. Посетителям нравится думать, что они понимают валлийский, ну или могли бы, если бы присмотрелись повнимательнее. Может, им и удается кое-что разобрать — самые простые слова вроде «горох» или «картошка», — благо пишутся почти так же, как на английском.

— О Господи! — повторил Питер с усталой брезгливостью.

— Надеюсь, мы не будем воевать из-за такой мелочи? По-моему, ничего страшного.

— А здесь ты ошибаешься. Это часть, пусть и совсем крошечная, но все же часть огромной Китайской стены всякого вздора, вернее, я имею в виду, часть вала Оффы, который…

— Вот-вот нас поглотит, — продолжил Чарли. — Знаю. Только я уверен, что десяток-другой валлийских слов в меню вряд ли ухудшит положение дел. Назови мне бастион, который действительно стоит удерживать, и я встану с тобой рядом.

— Мы всегда так рассуждаем, в том-то и проблема.

— Нужно еще выпить, — вмешался Алун. — И я бы посоветовал тебе, Питер, переключиться на что-нибудь другое. Диетический тоник на тебя плохо действует.

— Могу я порекомендовать суп? — спросил Чарли. — Надеюсь, вы заметили, что он называется «суп», а не «cawl»? Пожалуй, я себе тоже возьму. Суп картофельный с пореем, наш повар отлично его готовит, так что не пожалеете. Если, конечно, Питер не решит, что порей положили из националистических соображений.[14]

— Хорошо, Чарли, убедил, — сказал Питер.

Едва они сделали заказ, как к столу подошел Виктор — уже не тем подчеркнуто мужественным шагом, которым выходил из бара.

— Извините. Алун, одна из ваших поклонниц просит, чтобы вы уделили ей минутку.

— Что еще за поклонница?

— Понятия не имею, но сказал бы, что она еще совсем молода. Вон, выходит из-за угла.

Судя по тому немногому, что Алун смог рассмотреть без очков, поклонница была молодой и симпатичной.

— Хорошо, но вы должны сказать ей, что я обедаю с друзьями.

— Конечно, Алун, предоставьте это мне.

— Время от времени приходится с ними общаться, — произнес Алун пару секунд спустя. Он выглядел несколько смущенным.

— Не беспокойся, все нормально, — сказал Чарли.

— Я имею в виду, что в принципе от них всегда можно отвязаться, если не боишься выглядеть законченным мудаком, но, к сожалению, у меня не хватает решимости. Только когда очень нужно.

— Понимаем.

При ближайшем рассмотрении поклонница оказалась очень хорошенькой и не старше тридцати лет. Алун тотчас же махнул Виктору, и тот с несколько издевательской готовностью послал официанта за четвертым стулом. Поклонница мило пожала всем руки и согласилась выпить бокал вина.

— Чем могу быть полезен? — Алун решил, что нет смысла скрывать радость от неожиданного поворота событий.

— Не могли бы вы выступить перед моей группой?

— Какой группой?

Выяснилось, что это литературный кружок, в лучшем случае — человек тридцать, но послушать знаменитость вроде Алуна Уивера придут больше, — в двадцати минутах езды отсюда, а о гонораре даже не стоит спрашивать. Да, пусть будет авторское чтение, если его это устраивает.

— Я подумаю, — сказал Алун. — Вы не против, если мы сделаем эту встречу официальной? Я свяжусь с местным отделением Би-би-си. Спасибо, что пригласили меня, очень любезно с вашей стороны.

— Приятно было познакомиться.

Голос девушки тоже был хорош. Она пошла к выходу, и Чарли долго смотрел ей вслед.

— И это все? — требовательно спросил он.

— Что именно? Я выступлю перед ее группой, если сочту нужным. Куда ты клонишь?

— Куда, говоришь, клоню? Слабовато, честно тебе скажу.

— Не понимаю, о чем ты.

— Неужели это все, на что ты способен? Даже не спросил номер ее телефона!

Чарли покачал головой.

— А, теперь ясно. По-твоему, я должен был схватить ее за грудь.

— Ну, это вполне в твоем духе, разве не так?

— Чарли, ты мне льстишь. Возраст никого не щадит.

Заказали еще выпить, на сей раз виски и джин, чтобы поднять градус после сравнительно слабого вина. Вскоре принесли гребешки. Они оказались неплохими, во всяком случае, вполне съедобными, так что, когда подошел Виктор, Алун рассыпался в похвалах, не слишком кривя душой. Затем Алун настоял, чтобы ему позволили заплатить, иначе он будет чувствовать себя неловко, и Виктор вежливо не стал возражать, а потом согласился выпить с ними бокал вина из второй бутылки «Шабли фан крю». По вполне объяснимым причинам Алун утверждал, что не разбирается в вине, но это было явно хорошим. Улучив минуту, он поведал, что утром его снимали для телепередачи — мол, именно поэтому ему захотелось поскорее сбежать и пропустить стакан-другой в компании приятелей. Алун добавил, что испытывает подобное желание после всех телесъемок, даже для местных каналов.

— В Лондоне ты, наверное, часто выступал на телевидении, — заметил Чарли.

— Да, а что? Некоторые, ну, знаешь, эти чертовы интеллектуалы, презирают тех, кого показывают по ящику чаще, чем раз в сто лет. Считают их дешевками. Только не я. Не думаю, что выступления на телевидении роняют мое достоинство. На что еще я гожусь? В конце концов, я старый фигляр, так почему бы и не выступить там, где меня увидят?

— Ну что ты, Алун, перестань, — перебил его Чарли, а Питер тут же добавил:

— Ты к себе слишком строг.

— Вы оба очень добры, однако после стольких лет у меня нет никаких иллюзий. Пусть и успешный, но все же фигляр. Старый мошенник. — Он замолчал, словно прикидывая, действительно ли он слишком строг к себе, а потом весело продолжил: — Ладно, забудьте. К чертям собачьим. Кто хочет сыру? А к нему — стаканчик портвейна, сыр без него, как день без ночи.