Война Москвы и Твери. Правда о рождении России - Алексей Шляхторов

Мы уже говорили, что новгородское войско было сильнейшим, наиболее хорошо вооружённым на Руси. Что в 1170 году новгородское войско в одиночку в чистом поле разгромило общерусскую армию Великого князя Владимирского Андрея Боголюбского вместе с его степными союзниками – половцами. В хлам. Далее Новгород и Владимир помирились. Начавшееся увядание в Киеве ещё в XII и начале XIII века значительно усилило суздальские земли даже больше, чем смоленские (ибо здесь было меньше княжеских границ и больше неосвоенных земель). Кроме этого, сюда же продолжалась и новгородская колонизация. Особенно из Деревской пятины, земли которой были самыми густонаселёнными на Руси. Во время князя Всеволода Большое Гнездо великое княжество Владимирское росло и процветало, наливаясь силой. И хотя Смоленское княжество тоже было великим, и тоже с XII века, роль сильнейшего и самого многолюдного княжения перешла к Владимиру. Оно уступало по численности населения, конечно, Новгородской республике. С крупнейшими городами Новгородом, Псковом, Старой Руссой. С плотным населением юга новгородских пятин и псковской земли и огромными малолюдными, но богатыми мехами, речным жемчугом, воском, дорогой рыбой, корабельным лесом северными землями. С большими финансами и войском из опытных латников, с наилучшим тогда на Руси вооружением. Но Новгород был республикой, а Владимир – великокняжеским государством. У которого появились амбиции объединителя русских земель.

В 1215 году Ярослав Всеволодович (отец Невского) был приглашен на княжение в Великий Новгород. Лаврентьевская летопись утверждает что перед этим новгородцы изгнали Мстислава Мстиславича, но, согласно Новгородской летописи старшего извода (которой историки, как правило, больше доверяют), Мстислав сам ушел на юг. И при этом расстался с новгородцами ровно, по-хорошему. Как заметил Сухарев Ю. В., править здесь Ярослав стал почему-то властно и жестко, даже жестоко. Двое знатных бояр скоро были закованы и сосланы в Тверь. Это вызвало цепную реакцию. Начались волнения и борьба партий. По крайней мере два двора были разграблены. Один из дворов принадлежал тысяцкому Якуну Намнежичу. Второй – боярину Овстрату, который вместе с сыном был убит. Янин В. Л. считает, что Ярослав Всеволодович решил продолжить политику отца «разделяй и властвуй». Он попытался спровоцировать конфликт между боярскими группировками, чтобы, играя на их противоречиях, усилить свою власть. Но не получилось. Дальнейшее развитие событий привело к консолидации новгородцев. В Новгороде ему оставаться было даже опасно. Он переехал в пограничный город Торжок. И перекрыл подвоз хлеба из «низовой земли». Новгородцы стали закупать хлеб в Ливонии, но вместе с тем послали к Ярославу посольство с просьбой вернуться. Посланцы были задержаны. Та же судьба постигла следующее посольство, которое возглавлял посадник Юрий Иванович. И следующее тоже было задержано. Вёл себя Ярослав, поставив на кон силу Суздальской земли и помощь – в случае необходимости – войском от старшего брата Юрия, Великого князя Владимирского. На помощь Новгороду пришел тесть Ярослава – Мстислав Удалой. Он прибыл в Новгород, где схватил и перековал сторонников Ярослава. После этого он отправил своему зятю священника с предложением мира. Ярослав мир отверг и приказал схватить и сослать в Суздальскую землю всех новгородцев, которые были в Торжке. Это был казус белли. Началась война. Кроме новгородцев, в этой войне приняли участие жители Смоленского и Владимиро-Суздальского княжеств. Ярослава поддержал его брат – великий князь Владимирский Юрий. К ним присоединились Святослав и Иван. Мстислав заключил союз со старшим Всеволодовичем – Константином и позвал на помощь своих родственников – смоленских князей Ростиславичей. В Лаврентьевской летописи про эту войну сказано очень мало. И это вполне понятно. Неохота писать про такой страшный разгром. Да на своей земле. И разгром ещё более тотальный, чем при Андрее Боголюбском. Более подробно эта война описана в Новгородской летописи. В результате маневров две армии сошлись около реки Липицы (апрель 1216-го). Согласно Новгородской летописи, Мстислав и Константин неоднократно предлагали своим соперникам мир, но Юрий, Ярослав и присоединившиеся к ним Святослав и Иван все предложения отвергли. Мстислав решил нанести главный удар отрядами новгородцев при поддержке смолян по правому флангу Всеволодовичей, где стояли стяги Ярослава. Сухарев Ю. В. считает, что это было верно и психологически – поставить против него новгородцев, горевших желанием отомстить за голод, поборы, «обиду» послов. Новгородцы предпочли идти в бой пешими. У них была такая фишка. Подъехать к месту боя на конях – для мобильности, а потом сойти с коней и атаковать сомкнутым строем тяжёлой пехоты с длинными копьями. Спешились и смоляне. Преодолев болотистую, заросшую кустарником долину ручья, под градом стрел они поднялись по крутому склону и ударили на конных ярославовых воинов. Снизу вверх. После долгой битвы воины Ярослава не выдержали и стали потихоньку пятиться. Упорные и злые северяне напирали всё сильнее, и строй Ярослава начал потихоньку пятиться всё сильнее и сильнее. Тем самым Ярослав оголял войска остальных братьев, которые, продолжая держаться на месте, всё больше оказывались под угрозой окружения. Новгородцы и смоленцы всё глубже и глубже обходили их с фланга, оставляемого воинами Ярослава. И они тоже побежали. Битва превратилась в избиение. В этой битве погибло 9233 русских воина. Больше, чем на Сити в 1238 году. Великий князь Юрий, утомив трех коней под собой, на четвёртом прискакал во Владимир, где оставались одни старцы, дети, женщины и монахи. Видя вдали скачущего всадника, они думали, что князь их одержал победу и шлёт к ним гонца, но сей мнимый радостный вестник был сам Юрий, он оказался расторопнейшим жокеем в войске: без кольчуги и шлема явился в одной рубашке под стенами столицы, в шоке ездил вокруг стены и кричал, пугая верных подданных. Кричал о том, что нужно срочно укреплять стольный город, ибо войско разбито и враг скоро будет у ворот. Но потери оказались настолько велики, что дух защитников столицы окончательно упал. Это было самое крупное и самое кровопролитное междоусобное сражение за всю историю средневековой Руси. И Владимир капитулировал на милость победителя, открыв ворота. Так что Новгород – орешек твёрдый. С другой стороны – Орда. Это да. НО. Это уже не общемонгольская армия Бату или Хулагу в 50 000 человек с порохом и отличными китайскими камнемётными машинами. Этого у Золотой Орды не осталось. Вот конница – хороша. С другой стороны – конец XIII – начало XIV века. Разбитая Европа вернулась из крестовых походов. Но вернулась с новыми знаниями. И от монголов кое-что усвоила в организации войск и тактике. А Новгород как лупил тевтонов-скандинавов (шведов и датчан), то есть отнюдь не самых хилых ботаников Европы, так и лупит. Ну не всегда, конечно, но выпер их и из Финского залива, и из Белого моря, став монополистом мехов-жемчугов и лучших строевых и корабельных лесов. Держа важнейшие коммуникации Северного шёлкового пути. Не без помощи Владимира, конечно.

В общем, Узбеку было о чём подумать. Но обещание Михаила Тверского сделать всё одним ударом, а значит, быстро, без вреда торговле, и подписать нужный договор с Новгородом (а куда он при таком раскладе денется, ему-то торговля не меньше нужна), похоже, оказало решающее воздействие. И хан решился. И дал Михаилу три тумена ханского войска во главе с темником Тейтемерем. Самого Юрия еще до этого вызвали в Орду, на переговоры с ханом и Михаилом. О делах важных, торговых и военных, о том, что увлечение чрезмерное вторыми идёт явно во вред первым. Да и юридические претензии по поводу казуса белли к нему тоже были. По одним данным, диалог Юрия с дядей принял весьма нелицеприятный, бурный характер. По другим – московский князь, прибыв в Орду, тверского там уже не застал. Но Юрий поручил Новгород своему брату Афанасию ещё до отъезда в Орду [202]. Тем временем Войска Орды и низовые (т. е. Владимиро-Суздальские и Рязанские) полки князя Михаила соединились и двинулись к Селигеру. Сия грозная весть поколебала, однако ж, не смирила новгородцев. Исчисляя все одержанные ими победы со времён Рюрика до настоящего [203] и вспомнив, что сам Михаил великодушной решимостью спас Тверь и отступавших воинов и граждан с других земель Владимирского княжества от нашествия моголов [204], они вооружились и ждали неприятеля близ Торжка [205]. Это была сильнейшая рать Узбека в первой половине века – и вообще ордынская до 1378 года на Воже включительно. Три тумена (неполного состава, примерно по 3000–3500 человек отборного войска) плюс около 2000–3000 профессиональных русских латников Великого княжества с князем Михаилом в качестве 4-го темника и главного командира войска. Новгородцев было 2500–3000 человек тяжёлой пехоты. Больше мобилизовать, очевидно, не получилось. И архиепископ Давыд своей знаменитой латной конницы Владыкиного полка тоже не дал. Похоже, в целом утверждения Михаила Узбеку, что врагов совсем убеждённых у него в Новгороде пока не так много, оправдывались. К тому же, Новгород продолжал войну со шведами за Ладогу и Финский залив, в которой князья Центральной России были союзниками. И лезть в разборки своих союзников даже с участием Орды (у которой, кстати, свои разборки шли со степной фрондой) большинство в республике, а особенно в пограничных с католической Европой городах, когда, к тому же, Ганза громко верещала о мире и сохранении устоев и торговых уставов, не хотело. Опасаясь нечаянно пропустить какой-нибудь внезапный выпад. Против новгородцев двигалось 12 000-12 500 отборного русско-ордынского войска, в 4–5 раз большее числом. И у Торжокской крепости встретились с новгородской фалангой – самой сильной после конницы Золотой Орды. Однако новгородцы решили биться, не вступая ни в какие переговоры. Они не собирались идти на ПОЛИТИЧЕСКИЕ УСТУПКИ. Их ошибка, повторим, состояла в том, что на войну пошли одни новгородцы, не призвав охочих псковитян, ладожан и полки из Великих Лук. И не попытавшись увеличить войско хотя бы на 500–700 северных лучников. Решение, похоже, принималось спонтанно и эмоционально, тут и шведы, и Ганза, да и князь Афанасий опытом Юрия или Ивана (Калиты) не особо отличался. И теперь им надо было доблестью исправлять промахи вербовки. Так в ожидании прошло 6 недель [206]. Наконец явилась сильная рать Михаилова, владимирская, тверская и могольская [207]. Переговоров не было: [10 февраля 1316 года] [208] вступили в бой, жестокий, упорный и кровавый. Никогда новгородцы не изъявляли больше мужества [209]; чиновники и бояре находились впереди, купцы сражались как герои [210]. Бой длился весьма долго, фаланга северян, зло ощетинившись подобно дикобразу своими длинными тяжёлыми копьями, упорно и люто держала позицию. Выносливые русские северяне. Им плевать, сколько у них и сколько пришло против них. И всегда было плевать. Вдох-выдох. Удар. Вдох-выдох. Ещё удар. Но монголы тоже, имея везде хорошую разведку, понимали, что лёгкой прогулки не будет. Будет самый лютый и тяжёлый бой с самыми свирепыми урусами с 1238 года, у этого же, ё-моё, Торжка. О лёгкой победе можно и не думать. Не сегодня. Не в этом месте. Поэтому монголы и низовые русские дружины упорно и настойчиво атаковали. Новгородцы сильные, куражные. Железные. Но – не из железа. Наконец они всё-таки стали уставать и потихоньку пятиться к Торжокской крепости. Много их легло на месте [212], оставшиеся заключились в крепости [212]. Таким образом, 10 февраля 1316 г. произошло мало известное, но важное в нашей истории сражение. Одно из крупнейших сражений на Руси в XIV веке. Крупнее были, кстати, только Вожское и Куликовское. Новгородцы были побеждены, но, яростно и люто сопротивляясь, они не были разбиты и опрокинуты, а отступили и заперлись в крепости. Их потери составляли около 1000 человек убитыми и ранеными (Борзаковский). Заключили мир, Новгород обещал заплатить контрибуцию. И татары ушли. Отметим, что на этот момент все 3 стороны сохранили лицо отважных воинов. Но политически взять под контроль Новгород не удалось даже объединённому войску Золотой Орды и Центральной России. Впрочем, после сражения они и Торжок-то штурмовать уже не хотели. Составили грамоту: «Великий князь Михаил условился с Новгородом не вспоминать прошедшего, отдать без выкупа пленных, взятых по всей земле и границе новгородской. Великий князь Михаил и бояре его не должны наводить рати его на Новгород, и не задерживать гостей в Суздальской земле и нигде (А это – тяжёлое политическое поражение, несмотря на контрибуцию в 12 000) [213]. А за все за то князь получает с Новгорода 12 000 серебра, и в эту сумму зачислить те 3000, что взяли княжеские поверенные Федор Юрьевич и Ельферий Жид Слалич у заложников. Заплатить эти деньги в 3 срока в низовой вес, то есть вдвое легче новгородского (Борзаковский); по уплате первой же условленной части князь должен пустить в Новгород хлеб и всяких гостей; последний срок уплаты – вербное воскресенье; а когда князь получит серебро, то по целованью должен отпустить всех заложников. Новгород должен держать княженье честно, без обиды, а князь великий должен держать Новгород без обиды по пошлине. Когда Новгород заплатит все 12 000 серебра, то князь должен изрезать две прежние грамоты [грамоты, написанные у Волги и в Торжке]» [214]. Поход не дал результата. Князь явно получил меньше, чем ожидал. Новгород не сломлен. Новгород заключил договор, в котором было прописано, что никаких ратей (в том числе и Ордынских) на него приводиться больше не должно. А татары, когда они участвовали в русских кампаниях или демонстрационных походах, при заключении письменных договоров ставились об их содержании в известность. И хотя их подписи на договоре не стояло (а отметка об ознакомлении ставилась на обратной стороне), они эти договоры чтили. Имея на руках Фёдора Ржевского в качестве аманата, Михаил уже после подписания договора пригласил на пир князя Афанасия с его боярами и удержал их тоже [215]. Но в Великом Новгороде их считали своими контрактными князьями, и поэтому гарнизон в Торжке пришёл в ярость. Второй момент – не лучше первого. После заключения мира раненные новгородцы на подводах стали возвращаться домой. А тверские (прежде всего) и другие низовые ратники Центральной России стали отбирать у них оружие. И в Новгород эти люди тоже вернулись обозлёнными. Мало того, сопоставив действия княжеского войска, там заподозрили, что, несмотря на уход татар и подписание договора, Михаил может попробовать снова ударить – уже на сам Великий Новгород, воспользовавшись внезапностью. И не ошиблись [216].