Война Москвы и Твери. Правда о рождении России - Алексей Шляхторов

Здесь мы подходим к области неведомого. Если бы Михаил – просто в соответствии со здравым смыслом и обычаями своего времени – выдал тело, свою Тверскую землю, мощную, многолюдную своим городским населением, выгодно расположенную, он сохранил бы. И интрига противостояния с Москвой, скорее всего, затянулась. НО. С другой стороны, имея, как и другие князья, те же Юрий Московский и Иван Калита, свои достоинства и недостатки, он в целом (как и они, его главные конкуренты) был человеком явно позитивным, созидающим. Из тех, кого люди больше не боятся, а к кому тянутся. И вдруг такой дикий поступок. С кем бы мне ни приходилось говорить кулуарно о Михаиле как о человеке, характеристика у всех историков (и славянских, и тюркских, и кавказских) примерна одна – «Нормальный мужик, мужчина, рыцарь». – «А почему принцессу не отдал?» – «…..??». Вот примерно такой диалог. И сам я отвечал на сей вопрос примерно так же. Но этот его поступок, заведомо аморальный, а потому опасный – явно мог стать спусковым крючком чего-то очень нехорошего. И именно он в итоге и стал причиной ослабления Твери, оказавшейся потом необратимой. Но Михаил был не только умным человеком. Он ещё НЕ БЫЛ аморальным человеком. А значит, сам пойти на страшный поступок (отравление со следами) тоже бы не мог – в принципе. Не его стиль. Он мог так поступить (не выдавать), только прикрывая кого-то. Дело в том что это было время многих смертельных болезней. Но и опытные лекари того времени уже могли отличить естественную кончину от неестественной. Вот. Так что же произошло? Здесь, так как я пишу не первую книгу о Руси и Орде, можно сделать какой-то «вывод сыщика» только ретроспективно. То есть просмотрев эту историю целиком. Тогда и появится группа подозреваемых. Итак, пока мы имеем ситуацию от Моргулеса – пришли новгородцы первым составом, с архиепископом и лучшим войском. А тверской князь, отпустив всех москвичей и ордынцев, так и не выдал гроб принцессы Агафьи. Михаил отправил в Москву послом своего боярина Александра Марковича, но Юрий, не получив тела жены, пришёл в ярость и приказал убить посла. Стало очевидно, что примирение невозможно. Зачем Михаил не отдавал тело? Ведь мы знаем, что помимо желания объединить Русь он обладал настоящими рыцарскими качествами. Но тогда выходит, что он кого-то прикрывал, даже смертельно рискуя, ставя себя против всех: Москвы, митрополита, Орды, Новгорода? И зачем тверской князь так рисковал жизнью посла, будучи взрослым разумным правителем и зная, к каким необузданным эмоциям в Москве приведёт появление там тверского посла с пустыми руками и добрым словом? Да тут и «Смит и Вессон» не помог бы. Нисколечко. Далее. Ещё зимой 1318/19 гг., Михаил отправил в Орду своего 12-летнего сына Константина [236] с боярами. Но сам тянул время [237]. Второй вопрос. В сложных ситуациях русские князья, не желая ехать к ханам лично по каким-то причинам, посылали к ним, как и к новгородцам, как правило, старшего сына. Ярослав, Александр, Калита, Донской – все. Но Михаил послал третьего сына – малолетнего Константина. Хотя Дмитрию было уже 19 лет, а Александру Михайловичу – 17. Так? Да. Были, конечно, случаи, когда малолетнего Дмитрия (Донского) сопровождал митрополит Алексий. Но Алексий-то сам был фактически регентом Русской земли ещё по завещанию Симеона Гордого. А в тверской свите образца 1318/19 годов такого человека явно не было. В 1319 году Великий князь Тверской Михаил Ярославич, отправляясь в Орду, разделил свою вотчину между Александром и его старшим братом Дмитрием Грозные Очи [238]. Дмитрий и Александр уговаривали его не ездить [239], вызывались сами ехать вместо него, но Михаил их не послушал [240]. Интересно, что старший сын, наследник Дмитрий Михайлович Звериные Очи, был женат с 1320 года на Марии (1305–1349), дочери самого славного Великого литовского князя Гедимина. Истинного устроителя новой державы литовской, или – Великого княжества Литовского, Русского и Жемойтского. После гибели Дмитрия в Орде супруга его, по некоторым указаниям, не смогла перенести горя и вскоре умерла – однако, согласно Лицевому летописному своду, это случилось только в 1348 году. По другим сведениям, в 1326 году Мария Гедиминовна постриглась в монахини. Двое их первых детей погибли в младенчестве. Впрочем, по тем временам это ещё не было трагедией. Тут самое интересное то, что свадьба прошла вскоре после смерти Михаила Тверского в Орде. И то, что она рассматривалась довольно естественным политическим противовесом свадьбы московского князя на дочери хана. Сильная Литва с поголовно русскоговорящей знатью, уже имевшая несколько хорошо укреплённых городов и крепостей против немецких орденов, и маленькая по территории, но весьма густозаселённая и урбанистическая Тверь со знатной торговлей и сильным войском (хоть и ослабленным в это время разгромом в Новгородских походах) естественно нуждались друг в друге как в союзниках. Особенно когда в Твери поняли, что могущественный Новгород стал за Москву, и митрополит тоже, они стали искать себе естественного союзника. А рядом – Гедимин Пукуверович, русскоговорящий язычник. И княжество у него интересное: кто хочет, исповедует старую славяно-литовскую веру в Перуна-Перкунаса, а кто хочет – ходит в православную церковь. Но мнение митрополита Петра здесь – у Гедимина – не так увесисто. И в то же время знать (включая княжескую семью) говорит на русском языке даже между собой. И, в отличие от порошенковской Украины, русский язык (его полоцкий акцент) здесь является государственным. Только в августе 1319 года Михаил Ярославич выехал из Твери в Орду [241], приняв благословение от своего епископа Варсонофия [242]. Во Владимире Михаил встретил ханского посла Ахмыла, который предупредил его [243] о том, что он оболган Юрием и Кавгадыем, что Юрий Московский в бешенстве. Его дети снова говорили ему: «Не езди, дорогой отец наш, в Орду, но пошли одного из нас, ты оклеветан; подожди, пока всё утихнет». Михаил Ярославич вполне справедливо отвечал им: «Если же я не пойду и уклонюсь, мое родное княжество будет пленено, много христиан избито. Лучше же мне ныне положить душу свою за многие души» [244]. В Золотой Орде после долгого суда князь Михаил был «выдан головой» Юрию. Никто из крупных русских князей не подвергался в Орде таким унижениям: на шею Михаила ещё в процессе суда были надеты деревянные колодки. И в присутствии Юрия и Кавдагыя он был зарезан слугой Юрия по имени Романец [245]. Юрий стоял в недобром каменном оцепенении, и, видя это, Кавгадый сказал ему «с сердцем: Михаил же твой родной дядя; неужели оставишь лежать его на земле?» [246] Как по Шекспиру… Тело Михаила привезли в Москву и погребли в Спасском монастыре. Великая княгиня Анна, ее сыновья Дмитрий, Александр, Василий просили Юрия, чтобы тот отпустил тело их отца домой [247]. Юрий согласился, «НО С УСЛОВИЕМ, ЧТОБЫ ОНИ НА ОБМЕН ПРИСЛАЛИ ЕМУ ТЕЛО ЖЕНЫ ЕГО, АГАФЬИ» [248]. Это было первое убийство Великого князя в Золотой Орде и вообще первое убийство важного русского князя. Не считая на тот момент ставших уже легендарными казни Михаила Черниговского (бывшего соперником и Александра Невского, и Даниила Галицкого); и отца Александра Невского Ярослава, отравленного после многих почестей в Монголии. Парадокс с Ярославом заключался в том, что, как указывал Плано Карпини, оказавшийся в ставке монгольского императора вместе с ним, Ярославу везде оказывалось предпочтение по сравнению с представителями других народов: царями, султанами. Но, с другой стороны, на него смотрели с опаской и скрытой враждой, как на союзника Бату, с которым они вместе замышляли разного рода коварные сепаратистские планы и планчики, в том числе и по выходу Золотой Орды из Монгольской империи. Но там была другая ситуация с третьим участником – самой Монгольской империей, которая иногда ревностно следила (особенно в годы, когда война с урусами только закончилась) за отношениями Руси и Золотой Орды в далёких западных степях. Сейчас же было совсем другое. Русский конфликт за первенство, в который оказалась втянута – династически – и Золотая Орда. В перспективе эти события означали усиление Москвы, построенное на тверских политических ошибках (ссора сперва с митрополитом, потом – Новгородом, а потом – и с ханом Узбеком), которые парадоксальным образом были следствием нетерпеливости Твери в объединении Руси, приведшим к полному игнорированию интересов других могучих игроков – митрополии и Новгородской республики. Но это в общей перспективе. В краткосрочной же – всё было не так просто. И в итоге на великом княжении сидел Юрий Московский. Но тут происходят важные политические изменения в расстановке сил. Новгород показал силу и укрепил свои позиции. А княжества Суздальской земли потерпели политическое поражение – и на время правления Узбека становятся его вассалами с довольно существенной зависимостью. В эти годы: – князей Суздальской земли могли вызывать в Орду; – их могли там судить.