Софья Палеолог - Татьяна Матасова

Сохранилось множество других изображений Виссариона на фресках и в рукописях. Изображение кардинала имеется, например, в Сикстинской капелле Ватикана. С левой стороны от входа можно видеть его портрет кисти Пьеро ди Козимо. Виссарион представлен здесь одним из персонажей ветхозаветной сцены, изображающей переход евреев через Красное море. Фреска эта написана в 1482 году, через десять лет после смерти кардинала. Художник, вероятно, использовал один из его прижизненных портретов.

Сравнивая многочисленные изображения Виссариона, легко заметить их общую черту. Везде кардинал запечатлен в образе рафинированного интеллектуала с задумчивым взглядом и окладистой бородой. Именно наличие бороды — нехарактерное для итальянцев того времени — и дало возможность художнику представить кардинала в импозантном образе ветхозаветного героя.

«Виссарион не расставался с бородой и даже этим наружным отличием приобрел в Риме всеобщую известность. Борода эта ему даже помешала быть избранным в папы, так как некоторые кардиналы на конклаве заявили, что бородатого папу они не могут допустить». (Виссарион дважды — в 1455 и 1471 годах — рассматривался в качестве претендента на папский престол.) Интересно, что если в середине XV века бородатый папа был невозможен, то уже с эпохи папы Юлия II (1503–1513) многие папы носили бороду. Впрочем, для самого Юлия II ношение бороды было способом выразить свою печаль: он отпустил бороду в знак скорби о том, что против него восстала Болонья. Позже папа Климент VII (1523–1534), спасаясь в Орвието, также отпустил бороду в знак грусти о том, что войска Карла V в 1527 году вошли в Рим и разграбили его.

Любопытно, что в начале XVI века вопрос о бороде довольно широко обсуждался в среде гуманистов. Итальянец Пьерио Валериано (1477–1558) в 1529 году написал целый трактат, в котором обосновывал необходимость носить бороду католическим священникам. Этот трактат был издан в Риме в 1531 году и не раз переиздавался в Париже, Льеже и других городах. Среди аргументов Валериано было то, что — судя по ранним изображениям — и сам Иисус, и апостолы носили бороду. Кроме того, гуманист замечал, что «для мужской природы борода естественна». Католический епископат очень быстро усвоил эти новые веяния. Известно, что менее чем через столетие после смерти Виссариона — во время споров на Тридентском соборе (1545) — иерархи в пылу споров таскали друг друга за бороды!

Мода причудлива и изменчива во все времена. Для России XIX век начался с гладко выбритого Павла I, а закончился окладистой бородой Александра III и бородкой Николая II. В чем причина каприза моды в отношении бороды в XVI веке, до конца неясно. Можно думать, что здесь сыграли роль наблюдения гуманистов над тем, что римляне эпохи Республики носили бороду. Гуманистам также казалось, что борода делает лицо «более почтенным» и способствует тому, что обладающего ею человека больше уважают. Эти идеи, впрочем, перестали быть популярными уже в XVII веке.

Другой причиной распространения на Западе моды на бороду могло быть то, что к середине XV века в Европе появились ученые греки. Мануил Хрисолор, Феодор Газа, Георгий Трапезундский, Иоанн Агриропул и другие греческие интеллектуалы носили бороды. Впрочем, почти никто из итальянских гуманистов, восхищавшихся их мудростью, кажется, бороды не отрастил.

Виссарион Никейский выделялся среди тогдашних итальянских иерархов не только бородой и широкополой шляпой. Он «считался самым ученым и выдающимся по уму и нравственным качествам из кардиналов той эпохи, был великим почитателем и знатоком Платона и вообще покровителем словесности — literarum patronus». Виссарион был искушенным библиофилом. Он собрал многие сотни книг и мечтал, чтобы эти манускрипты стали достоянием греков, бежавших из Константинополя и Мореи. В доме на Аппиевой дороге он устроил греческий скрипторий. Свою библиотеку он подарил Венеции, так как именно через этот город его соотечественники обыкновенно бежали в Италию с Востока. Собранные Виссарионом рукописи составили основу нынешней библиотеки Marciana (библиотеки Святого Марка).

Виссарион был искусным дипломатом и доверенным лицом папы Николая V. В 1450–1455 годах он был апостольским легатом в Болонье. В городе сложилась тогда непростая обстановка: не прекращалась борьба за власть между аристократическими фамилиями. Николаю V важно было упрочить в Болонье собственное влияние: он опасался, что этот свободолюбивый город, второй по величине в Папской области, может отложиться от власти пап или будет захвачен другими государствами — Венецией, Флоренцией или Миланом. В этой сложной ситуации Николай V доверял защиту своих интересов Виссариону — своему «ангелу мира».

Благодаря усилиям Виссариона Болонья не только осталась частью Папского государства, но и стала важным центром ренессансной культуры. В частности, кардиналу удалось вдохнуть новую жизнь в Болонский университет, который в начале XV века находился не в лучшем положении. Под началом Виссариона были поновлены некоторые старинные здания. В 1453 году его попечением был отлит новый городской колокол. Отметим, что власти Болоньи обратились для руководства подъемом этого весьма тяжелого колокола на башню к местному инженеру — Аристотелю Фиораванти. Позже он станет главным городским инженером. Есть основания полагать, что колокол был поднят в присутствии Виссариона и кардинал мог познакомиться с мастером.

Благоустройство Болоньи не было, однако, главным делом жизни кардинала. Кипучая деятельность Виссариона была направлена в первую очередь на воплощение в жизнь идей Флорентийской унии — установление реального общехристианского единства, а главное — на борьбу с османами. В 1463 году Виссарион был назначен папой Пием II чрезвычайным послом в Венецию, где он всеми силами стремился побудить максимальное число людей жертвовать средства на подготовку нового крестового похода, который папа предполагал возглавить. Перу Виссариона принадлежит воззвание, в котором кардинал от лица Римской церкви обещал многие блага тем, кто не поскупится на дело антитурецкой борьбы. Он призывал каждого взрослого человека отдать тридцатую часть своего годового дохода на крестовый поход. Отдельно оговаривалось, что «всякому, кто целиком уплатит тридцатую долю, причем эта доля будет превышать сумму в 20 дукатов, обещана индульгенция с полным отпущением всех его грехов один раз при жизни… оговаривается двукратное отпущение грехов (один раз при жизни, другой — в момент смерти) для тех, тридцатая доля которых превысит 20 дукатов и которые сверх этого еще уплатят что-то в соответствии со своими возможностями… подчеркивается, что отец семейства за взнос своей доли не может рассчитывать на получение индульгенции и на детей; чтобы иметь таковую, они должны сами внести за себя тридцатую долю… не полагается индульгенции жене, если взнос делает муж…».

Эти призывы и обещания были отчаянной попыткой склонить людей к участию в подготовке похода, который бы сокрушил османов. Однако идея «войны за веру» в таком формате уже исчерпала себя. Правители и интеллектуалы Запада считали ее бесплодной. Весьма показательно в этом отношении поведение бургундского герцога Филиппа Доброго — одного из богатейших правителей Европы. Уже в феврале 1454 года «Филипп устроил в Льеже пир, на котором к столу герцога был подан живой фазан в ожерелье из драгоценных камней, в то время как человек огромного роста в одежде сарацина грозил гостям игрушечным слоном, а юный Оливье де ла Марш, переодетый девицей, изображал горести Матери-Церкви. Вся компания торжественно поклялась пойти на священную войну. Однако эта премилая пантомима не имела никаких последствий. „Клятва фазана“, как ее прозвали, так никогда и не была выполнена».