Масоны, розенкрейцеры, каббалисты. Реалистическая картина тайных союзов и их историческое влияние на общество - Ханнес Кольмайер

не всегда. В Веймарской республике они занимали ответственные посты и приводили в исполнение принципы свободы, равенства, братства и терпимости.

Густав Штреземан (1878–1929), ставший в 1923 году рейхсканцлером, а затем министром иностранных дел, преследовал гуманистические цели, когда добивался приема Германии в Лигу Наций, предшественницу Организации Объединенных Наций. Мир и права человека – цель, которой Германия могла бы достигнуть, став надежным членом этого союза и снова обретя доверие мира и достоинство. В 1923 году Штреземан стал членом ложи «Фридрих Великий» и обратился к братьям со следующими словами: «Уже давно меня снедает желание вступить в тесный союз единомышленников, которые в наше подточенное материализмом, суетой и беспокойством время стремятся сохранить царство всеобщей человечности, внутреннего осмысления и духовности. Я надеюсь обрести таких единомышленников в немецком масонстве».

Панъевропейский союз как инициатива европейски мыслящих промышленников – тоже плод трудов масона, Рихарда Николауса Куденхове-Калерги (1894–1972). Сын японки и австрийца, он решал пацифистские задачи – после ужасов, происходивших во время Первой мировой войны. Его идеи первого движения за мир в Европе воодушевляли Альберта Эйнштейна, Томаса Манна, Конрада Аденауэра и лауреата Нобелевской премии мира Аристида Бриана. В 1955 году Куденхове-Калерги предложил в качестве европейского гимна оду «К радости», положенную на музыку Бетховеном. Фридрих Шиллер (1759–1805) посвятил ее в 1785 году своему другу, масону Христиану Готфриду.

Радость, пламя неземное,

Райский дух, слетевший к нам,

Опьяненные тобою,

Мы вошли в твой светлый храм.

Ты сближаешь без усилья

Всех разрозненных враждой,

Там, где ты раскинешь крылья,

Люди – братья меж собой.

Обнимитесь, миллионы!

Слейтесь в радости одной!

Там, над звездною страной, —

Бог, в любовь пресуществленный [6].

Сегодня европейский гимн оставил только инструментальную версию, потому что невозможно выбрать текст одной страны – члена Европейского союза. Масонство же сейчас не играет практически никакой роли в немецкой политике. «Великая ложа старых и вновь принятых вольных каменщиков Германии», например, уже несколько лет ограничивается присуждением Гуманитарной премии (1986: Карлхайнц Бем; 2009: Петер Маффаи; 2016: Фонд Баварской полиции), Культурной премии или премии Штреземана, которую в 2015 году вручили Гельмуту Шмидту. Бывший бундесканцлер очень точно высказался о восприятии масонов в Германии: «Масоны принципиально не делают различий по национальности и цвету кожи. Но при этом за счет склонности к тайнам они ограничили свою деятельность рамками масонского общества. Еще пятнадцать лет назад я призывал масонов сделать их ценности, общественные начала, пожертвования, всю их деятельность достоянием гласности».

Сдержанность масонов, бесспорно, имеет две причины: во‑первых, это стигма, доставшаяся в наследство от Первой мировой войны, со времен которой масонство Германии так и не оправилось. До сих пор правые радикалы и религиозные фанатики оскорбляют масонов и угрожают им. Например, Аттила Хильдман неистово травил масонов, утверждая, что руководитель института Роберта Коха – «высокопоставленный масон». Во многих немецких городах после этого пострадали здания масонских лож. Во-вторых, масонство не берет на себя политическую ответственность. Масонов вполне удовлетворяет роль дружеского дискуссионного клуба и объединения по защите этических ценностей. К тому же они добились своих изначальных целей: отделения церкви от государства, бесплатного общедоступного образования, свободы прессы, разделения властей, работоспособной правовой системы и – естественно! – установления демократического правления почти во всех странах Европы.

На самом деле их работа, конечно, не завершена: в некоторых европейских странах критиков власти притесняют и даже арестовывают; например, в 2017 году в Турции арестовали немецкого журналиста Дениза Юджеля. На демонстрациях даже в Германии откровенно глумятся над свободой прессы, независимые СМИ обзывают «лживой прессой». Работы еще много, только, в отличие от промышленных и сельскохозяйственных профсоюзов, в ложах не занимаются лоббированием и обычной общественной работой, считая ее либо слишком тонкой, либо неважной. Или для этого просто не хватает свободных рук.

Во Франции все обстоит по-другому. Там масоны намного активнее и в обществе, и в политике. Не в последнюю очередь это обусловлено огромным числом масонов – около 150 000 (в Германии приблизительно 16 000), то есть на 450 французов приходится один масон (в Германии этот показатель составляет 1:5000). Бывший генеральный консул Французской Республики и масон Ален де Кегель утверждает, что при президенте Франсуа Олланде в правительстве было двенадцать министров-масонов. К братству принадлежал и Жерар Коллон, до 2018 года – министр внутренних дел. К тому же большую часть руководства в Министерстве внутренних дел и обороны составляли братья «Великого востока», крупнейшей масонской ложи Франции. Бывший дипломат также указывает, что 10 % всех комиссаров полиции состоят в масонских ложах. Во французском парламенте также заседает много масонов, которые обсуждают отдельные вопросы в своих кругах, так называемых фратернеллах. Таким образом, многие решения французского парламента принимаются не без влияния масонов: сюда можно отнести законы о праве на развод, закон о трансплантации органов, закон о защите данных и т. д.

10. Что Ватикан имеет против масонства?

Сколько тайн хранят масоны? Вопрос можно поставить еще интереснее: как масонство обходится со своими тайнами? Мне кажется, в этом отношении все масоны делятся на три категории.

Есть скрытные масоны, они не говорят о членстве в ложе даже своим друзьям. На интернет-форумах часто обсуждается вопрос допустимости лжи, когда о членстве в масонской ложе не говорят с профанами – так, например, ведут себя беременные женщины на собеседованиях при приеме на работу. Речь идет о замалчивании информации. Эта предосторожность иногда продолжает действовать и после смерти. Например, один известный немецкий актер в завещании отказался от масонской церемонии похорон, так как хотел защитить своих близких от пересудов. В Берлине существует легендарная ложа «Густав Штреземан», которая насчитывает около 80 знаменитостей. Их имена не появляются в изданиях ложи. Девиз интернет-сайта ложи: Silentium aureum est. Молчание – золото.

Далее, существуют торговцы тайнами. Это тщеславные люди, увешивающие себя масонскими кольцами и наклеивающие на стекла своих автомобилей стикеры с ветвью акации в надежде, что их кто-то начнет об этом расспрашивать. Если находится человек, доставляющий им такое удовольствие, они заговорщически оглядываются по сторонам и разражаются словесным потоком, который уже невозможно остановить.

Есть и третий тип – «спроси меня, и я отвечу». Такие люди рассказывают о своем масонстве так же, как обычно говорят о членстве в какой-нибудь организации. Телевизионный ведущий, «плохиш» Вольфганг Баро («Хорошие времена, плохие времена», Gute Zeiten, schlechte Zeiten) – такое медийное лицо масонства, в многочисленных интервью он охотно распространяется о своем хобби. К тому же типу людей относится бывший директор одной крупной немецкой авиакомпании.