Легион хаоса - Вольфганг Хольбайн

У меня по спине пробежал озноб, когда я вслед за Говардом вылез из экипажа. Даже для апреля утро показалось мне необычно холодным, но не только от утренней прохлады меня бросило в дрожь.

Местечко, которое раскинулось перед нами на вершине холма, представляло картину мира и покоя, но я слишком хорошо знал, что это впечатление обманчиво.

— Это тот самый дом?

Скупым жестом Говард показал на заброшенное, полуразвалившееся здание слева.

Несколько секунд я смотрел на серый трехэтажный дом, потом озадаченно глянул направо и налево и наконец кивнул; даже если я и не был твердо уверен в правильности выбора, то поблизости не имелось другого дома, похожего на этот.

Здание находилось именно в этом месте, где ему и надлежало стоять… После всего, что мне подсказывало мое логическое мышление, это должно было быть именно оно.

Меня смущало лишь то, что оно выглядело совершенно не так, как запечатлелось у Меня в памяти…

— Тогда пошли, — сказал Говард. Он улыбался, но его голос звучал неуверенно. Он нервничал. Хотя из нас двоих причина нервничать и волноваться была скорее у меня.

— Все будет хорошо, сынок, — пробасил с облучка Рольф.

Я бросил на него быстрый взгляд и заметил добродушную улыбку на его покрасневшем от холода широком лице. Говард настоял на том, чтобы Рольф остался здесь на улице, не назвав при этом конкретную причину такого своего решения.

Но тем не менее я догадался о ней. Рольф был нашим прикрытием с тыла — и, если случится самое худшее, — нашей единственной возможностью к бегству. Просто на сердце было спокойнее, когда знаешь, что у тебя за спиной такой человек двухметрового роста, как Рольф, да к тому же еще и вооруженный. Пока он оставался здесь снаружи, мы по крайней мере могли быть уверены, что никто не нападет на нас с тыла.

Шагая рядом, мы пересекли пустынную улицу и направились к покинутому дому. Ветер гнал тяжелые, низко висящие дождевые облака, и в тот самый момент, когда мы ступили на заросший сорной травой участок перед домом, солнце померкло. Это показалось мне дурным предзнаменованием.

Аркхем лежал перед нами, как город-призрак; даже те немногие огоньки, которые я заметил при нашем прибытии, уже погасли, и, за исключением наших шагов и слабого, монотонного воя ветра, не было слышно ни малейшего звука. Царило такое же жуткое молчание, которым меня встретил город, когда я прибыл сюда.

И сегодня оно не казалось менее зловещим, чем тогда,

Я попытался отогнать от себя мрачные мысли, ободряюще улыбнулся Говарду и решительным шагом вошел в дверь. Треснувшее стекло дверной створки под нажимом моих пальцев окончательно выскочило из рамы и разбилось; в царившей тишине это прозвучало слишком громко и жутко.

Когда мы вошли в вестибюль, полумрак окутал нас серым саваном. Под нашими ногами клубилась серая пыль, не убиравшаяся в течение многих лет, а в нос ударила волна спертого воздуха.

Внезапно я почувствовал присутствие чего-то жуткого, но когда я попытался сконцентрироваться на этом ощущении, оно ускользнуло от меня и исчезло.

Вестибюль гостиницы имел призрачный вид. Повсюду лежали пыль и грязь, сухие листья и бумага, занесенные сюда ветром через разбитые окна; часть потолка обрушилась. Стойка, за которой меня приветствовал старикашка, криво стояла на прогнившем полу, похожая на севший на мель корабль. Обои в тех местах, где они не были сорваны и не сгнили, сильно выцвели и скрутились. Дом, должно быть, находился во власти разрушения как минимум десятилетие.

И тем не менее это был тот же самый дом, в котором менее суток тому назад я разозлился на неприветливого портье и снял номер…

— По лестнице? — Говард кивнул в сторону лестницы, ведущей наверх.

Я утвердительно кивнул, нервно облизал кончиком языка губы и последовал за ним, когда он начал подниматься по прогнившим ступенькам.

Вся лестница скрипела и дрожала под нашим весом. Из пазов гнилых ступенек вырывалась пыль, и когда я неосторожно положил руку на перила, вся конструкция с угрожающим скрипом так сильно наклонилась в сторону, что я поспешно отпрянул назад.

Говард жестом показал мне, чтобы я был осторожнее, и пошел дальше.

Мы добрались до второго этажа, на мгновение остановились, а затем медленно двинулись дальше. Где-то над нами дом трещал и трясся, как огромное живое существо. Из-за моих перенапряженных нервов мне мерещились шаги, легкое дыхание и разные тени, возникавшие и тут же пропадавшие на верхнем конце лестницы…

Внезапно Говард снова остановился, поднял руку и нахмурил лоб.

— Ты прав, Роберт, — тихо сказал он. — Здесь что-то не так.

Я вопросительно посмотрел на него. Вновь мне почудились шаркающие шаги, и снова над нами показалась и тут же исчезла какая-то тень.

Но потом я понял, что эти шаги вовсе не плод моего воображения, так же как и тень. Мы были не одни.

Говард предостерегающе поднес палец к губам, сунул руку в карман сюртука и вытащил револьвер с коротким дулом. И хотя он прикрыл курок левой рукой, когда взводил его, щелчок прозвучал в моих ушах, как выстрел пушки. Как бы в ответ на это над нами снова прошаркали шаги. На этот раз казалось, что они удалялись.

Мы на цыпочках двинулись дальше, добрались до следующего этажа и остановились у самой двери. Сейчас шаги раздавались совершенно отчетливо — быстрые, шаркающие и неравномерные, как будто там кто-то беспокойно ходил взад—вперед, волоча одну ногу.

“Это еще в лучшем случае, — подумал я подавленно. — А в худшем — у того, кто поджидал нас там вверху, вообще не было ног, которые он мог бы волочить, а имелись лишь смертоносные щупальца и…”

Я не решился продолжить мысль, а одним махом преодолел последние ступеньки, сопровождаемый Говардом, который с револьвером в руках прикрывал мне спину. У меня появилось неприятное предчувствие, что револьвер нам мало поможет против существ, которые подкараулят нас там наверху. Тем не менее было приятно сознавать, что мы не совсем беззащитны.

Мы добрались до третьего этажа, остановились и внимательно осмотрелись. Здесь вверху было темно; через залепленные грязью окна с обеих сторон коридора проникало мало света. В воздухе клубилась пыль, от которой першило в горле и которая скрывала все за серой пеленой.

Тем не менее я сразу заметил следы.

Я увидел два ряда неравномерных, идущих параллельно отпечатков следов человеческих ног, которые нарушали толстый слой пыли на полу и двумя неравномерными змейками исчезали в глубине коридора. “Но по крайней мере, — с облегчением подумал я, — это хоть человеческие следы”.

Несмотря на холод, который, как невидимый спутник ночи, сохранился в прогнивших стенах гостиницы, меня бросило в пот, когда мы подошли к комнате на третьем этаже. Мои пальцы судорожно сжали рукоятку трости, которая словно меч торчала у меня из-за пояса. Я уже повернул защелку, прежде чем мы вышли из экипажа. Не буду отрицать — я нервничал, как никогда до сих пор.