В стране кораллового дерева - София Каспари

— Ему вдруг разонравился мой нос, — сказал Анне итальянец на ломаном немецком и рассмеялся.

Анна снова взглянула на мужа.

— У вас он отлично себя чувствует, — пробормотала она. — Здесь ему намного лучше, чем у нас.

Действительно, Калеб расслабился, когда заговорил с Лукой на смеси испанского, итальянского и немецкого. Слова сливались в единый, новый, непонятный язык.

— Он может прийти сюда в любую минуту, — сказала Мария. — Мы всегда ему рады.

— Приходите и вы к нам, — ответила Анна.

Лицо Марии помрачнело, и Анна вспомнила, как ее отец сочно сплюнул, когда Калеб сказал, куда они собираются. Генрих проворчал что-то невнятное, чего они сначала не поняли, и сплюнул во второй раз.

— Что тебе понадобилось от этого вонючего сброда, Калеб? — спросил потом отец.

У Анны по спине побежали мурашки. Было еще столько всего, чего она не знала… Мария задумчиво прикусила губу и отрицательно покачала головой.

— Ваш отец, — произнесла итальянка, — не очень нас любит.

Глава шестая

В Новом Свете наступило очередное утро. Анна проснулась рано. Пока девушка приходила в себя после сна, она услышала плеск воды. Плечи, спина, да и все тело болели после ночи, проведенной на полу. Анна уснула, забившись в угол и завернувшись в тонкое покрывало. Вчера у Калеба было несколько тяжелых приступов кашля, и сейчас она не хотела его тревожить. Было лучше, если в такие дни вся постель была в его распоряжении, — тогда он мог отдохнуть. Анна и сама не могла долго уснуть: обдумывала, что делать дальше, и невольно будила мужа.

В то утро мысли девушки вращались вокруг главной проблемы: где найти хорошую работу. Работу, которая гарантированно приносила бы деньги. От матери и Ленхен Анна узнала, что можно от случая к случаю подрабатывать стиркой в богатых домах, пока не найдется постоянная работа.

— Здесь нас очень много, — вмешался отец, как только об этом зашел разговор, — грязные итальяшки батрачат за гроши, а немец немцу не хочет платить за работу достойные деньги.

Анна хотела ответить крепким словцом, но ведь это все-таки был ее отец, и она лишь поджала губы.

Когда девушка подняла голову, то увидела, как сестра склонилась над тазом и тщательно моет лицо и руки. Волосы ее уже были собраны в аккуратный пучок.

Анна поднялась. Очевидно, Ленхен уже готова была выйти из дома. Но разве сестра не говорила прошлым утром, что в ближайшие дни работы не предвидится? Она еще жаловалась Анне, что матери ничего не остается, как заливаться слезами.

— Что случилось, куда ты идешь?

Ленхен вздрогнула, но не ответила ни слова. Сначала она тщательно, насухо вытерла руки, а потом обернулась.

— Возможно, я нашла себе еще одну подработку. Вчера я слышала, что ты была у Марии. Немцы, которые живут здесь много лет, подыскивают прислугу, которая помогала бы им по хозяйству. Я хочу быть первой, кого представят хозяйке. Может, меня сразу же и возьмут.

Анна нахмурилась.

— Но почему ты ничего мне об этом не говорила?

Ленхен посмотрела на сестру.

— Да потому что не хотела сообщать об этом раньше времени! — выпалила она. — Я же вижу, как ты смотришь на меня и на мать, ты всегда это умела. Я хочу прийти домой и сказать: «У меня есть работа»… А потом, потом, может, ты меня и похвалишь.

При этих словах ее голос стал чуть громче. Анне очень хотелось возразить, но она сдержалась. Она ненавидела споры и ругань. Стоило ли все это затевать?

Ну, хорошо, она не станет ни в чем упрекать Ленхен, зато похвалит ее за старание. Анне пришлось перевести дух, прежде чем заговорить снова:

— Но это ведь здорово, Ленхен. Я так тобой горжусь!

— Правда?

— Конечно.

Анна обратила внимание на то, что постель Генриха и Элизабет уже убрана. А потом со злостью вспомнила: сестра рассказывала, что не осмеливается искать работу в испаноязычных хозяйствах, поэтому оставались только немецкие. Но, возможно, Ленхен была права и Анна относилась к родным слишком строго?

— Я тебя совсем не понимаю, Анна, — сказала она. — Как мне постичь, что от меня требуют?

Анна нахмурилась, потом решительно подошла к тазу и тоже быстро вымыла лицо и руки. Она не могла позволить себе сидеть на шее у своих родных. Она тоже должна найти работу, об этом девушка думала каждый вечер. Как и сестра, Анна набрала кружку отстоявшейся воды и съела кусок черствого хлеба на завтрак.

— Можно мне пойти с тобой? — спросила она, все еще жуя корку. — Там могут понадобиться лишние рабочие руки.

Ленхен засомневалась, но потом кивнула.

Спустя несколько минут сестры отправились в путь. Они быстро шагали по улицам города, который только просыпался. С задних дворов от печек потянулись в небо первые столбы дыма. Гаучо, который прискакал в город верхом, оценивающе взглянул на девушек, прежде чем решительно направить лошадь мимо. Он сплюнул и что-то прошипел сквозь зубы.

— Что он сказал? — спросила Анна, когда они немного отошли в сторону.

— Не знаю, — ответила Ленхен, пожав плечами. — Здесь не любят приезжих.

— А откуда он знает, что мы приезжие?

Сестра вновь пожала плечами. Анна больше не задавала вопросов. Она думала о Калебе, который на прошлой неделе нашел работу в порту и каждый вечер возвращался домой изможденным. Она спрашивала мужа, не хочет ли он обратиться к врачу за советом, но он лишь мотал головой.

— А чем платить? — ответил Калеб вопросом на вопрос.

«Да, чем же платить?» — подумала Анна. Она так хотела, чтобы у нее было достаточно денег: она смогла бы заплатить врачу за лечение Калеба, купить хорошую еду, одежду, снять приличное жилье… Чтобы избавиться от мрачных мыслей, Анна, не поднимая глаз, смотрела под ноги, прислушиваясь к каждому шагу.

Ранчо, на которое Ленхен привела Анну, располагалось на севере, на окраине города. Когда они наконец добрались до цели, по их спинам струился пот. За дощатым забором виднелся чистый двор. Справа были разбиты цветочные клумбы, слева двор продолжался, оставляя место для хлева и стайки белых упитанных куриц.

Сестры остановились перед хозяйским домом и стали нерешительно оглядываться. Вдруг дверь резко распахнулась, заставив их вздрогнуть. На пороге появилась седая стройная женщина. По ее лицу было совершенно невозможно определить ее возраст. Она энергично прошла по веранде, держа наготове ружье. Анна и Ленхен окаменели.

— Ну? — резким голосом произнесла женщина на немецком, мрачно глядя на девушек.

Анна не могла оторвать глаз от оружия. Ей пришлось собрать мужество в кулак.

— Моя сестра и я…

Ее голос звучал так тихо, что ей самой показался шепотом. Седовласая женщина недоверчиво смотрела на них.