Вечный странник, или Падение Константинополя - Льюис Уоллес

— Именно так.

Хозяин отвел взгляд от взволнованного лица эмира, отыскивая в корзинке финик.

— Другой гороскоп, второй, — сказал он спокойно, — поведал обо всем, кроме имени героя. Он должен иметь царское происхождение и быть турком. Он еще мальчик, но уже привычен к оружию и доспехам.

— О! Во имя Аллаха, хаджи, — вскричал гость, лицо его пылало, речь стала быстрой, голос — не допускающим возражений. — Освободи меня от обета молчания. Скажи мне, кто ты, чтобы я мог сообщить о тебе и о том, что ты мне поведал? Никогда не было таких новостей, греющих воинственное сердце.

Князь продолжил свои объяснения, не замечая, по всей видимости, когда его прерывают:

— Чтобы утвердиться в доверии к звездам, я отыскал мага в его часовне у истоков священной реки. Вместе мы обратились с ним за советом к небу и сделали расчеты. Он обнял меня, и между нами было решено, что абсолютная истина найденного может быть подтверждена только перепроверкой гороскопов в Константинополе. Ты должен знать, о эмир, что существует звездный алфавит, имеющий свой источник во взаимоотношении небесных тел, представленных линиями, неуловимыми для простого глаза; знай также, что самый почитаемый мудрец не может прочесть мистические буквы с уверенностью, согласующейся с истиной, разве только он присутствовал на месте предопределенного события или переворота. Воспользовавшись удачным стечением обстоятельств, я вскоре отправлюсь с долгим визитом в эту древнюю столицу. Проще говоря, я уже на пути туда.

Вместо того чтобы умерить пыл эмира, слова эти еще более возбудили его.

— Освободи меня от моего обета, — умоляюще повторил он, — и скажи мне, кто ты. Магомет — мой ученик; он скачет верхом, держит щит, наносит удары копьем, пускает стрелы, владеет мечом и топором, как я обучил его. Невозможно назвать качеств, присущих героям, которыми бы он не обладал. Если позволит мне Аллах благополучно вернуться из хаджа — он первым встретит меня у отцовских ворот. Подумай, каково было бы мое счастье обратиться к нему со словами: «Привет тебе, Магомет, покоритель Константинополя!»

Еврей ответил:

— Я бы с радостью помог тебе, о эмир, в счастье и в повышении, которые последуют за таким приветствием, обращенным к твоему ученику, если к нему прибавить достаточное разъяснение; и хотя его интересы первостепенны, мне все же подобает хранить верность звездам. Какое соперничество все это может пробудить! В истории, да будет тебе известно, нередко сыновья, подающие надежды, вызывали подозрение у завистливых отцов. Я не обвиняю великого Мурада, тем не менее предосторожность никогда не мешает.

Речь говорящего зазвучала драматично:

— Нет, отважный эмир, желание помочь тебе уже подкреплено делом. Я только что говорил о линиях соответствия между сияющими светилами, которые составляют жизнь ночного неба. Позволь мне пояснить, что я имею в виду. Взгляни на светильники вокруг нас. Пять на стойках. Между ними переплетаются две звезды. Используй светильники в качестве определяющих точек и представь себе, как эти звезды вписываются в это пространство.

Эмир повернулся к светильникам, и понятливый хозяин дал ему время воспользоваться воображением, а затем продолжил:

— Так небесные просторы между звездами, где человек ограниченный видит лишь мрак, полны неизмеримого множества отдельных форм, которые подобны буквам в алфавите. Это шифры, которыми Аллах пишет свои расчеты для каждого создания. В этих письменах пересчитаны песчинки и растения, деревья и листья на этих деревьях, птицы и все живое, в них твоя история и моя и все то малое и великое, хорошее и дурное, что приключается с нами в этой жизни. Смерть не вычеркивает записей. Они пишутся вечно и будут вечно читаться — одни со стыдом, другие с восторгом.

— Аллах милостив, — сказал эмир, склонив голову.

— И вот, — продолжал мистик, — ты ел и пил со мною в пентаграмме волхвов. Таков астральный узор между пятью лампадами. Впредь в столкновениях интересов и судеб будут приходить тебе на помощь силы непостижимые. Вот что я уже сделал для тебя.

Эмир поклонился ниже прежнего.

— И не только это, — продолжал еврей. — Отныне наши жизни будут идти вместе по предначертанным линиям, никогда не расходясь, никогда не пересекаясь. Не изумляйся, если в пределах недели я представлю, к твоему полному удовлетворению, доказательство того, о чем говорю.

— Раз такому суждено случиться, — с чувством сказал эмир, — подумай, как я буду страдать, не зная ни названия страны, ни имени моего благодетеля.

Хозяин ответил просто, хотя и уклончиво:

— Интересы государства, о эмир, требуют от меня совершения этого паломничества, оставаясь никому не известным.

Эмир извинился.

— Довольно того, — добавил хозяин, — что ты запомнишь меня как индийского князя, чье величайшее счастье — вера в Аллаха и Магомета, Пророка его, однако я допускаю, что нам нужен способ узнать друг друга, если впоследствии возникнет необходимость в общении.

Он сделал знак правой рукой, и прислуживавший им негр вышел из-за его спины и встал перед ним.

— Нило, — сказал хозяин по-гречески, — принеси мне два малахитовых перстня — те, что с глазками бирюзы.

Слуга исчез.

— Прошу также простить меня, о эмир, но я не могу освободить тебя от обещания молчания. Проверка истинности случится в Константинополе, и это убедит тебя, что не пришла еще пора объявить миру о грядущем величайшем событии. Сына можно извинить за то, что он навлек позор на своих родителей, но волхва, который преждевременным оглашением подвергнет божественную науку опасности осмеяния или презрения, простить нельзя, ибо он предает самого Аллаха.

Эмир поклонился, но с подавленным недовольством. Наконец слуга вернулся с перстнями.

— Посмотри, о эмир, — сказал еврей, передавая оба перстня своему гостю, — они уникальны, и один является точной копией другого.

Перстни были из золота; в высокую оправу были вставлены камни густого зеленого цвета, ограненные так, что на поверхности каждого лежала капля чистой бирюзы, напоминая птичий глаз.

— Они совершенно одинаковые, о князь, — сказал эмир, осторожно возвращая их на место.

Еврей махнул рукой.

— Выбери один из них, — сказал он, — а я сохраню другой. По ним мы всегда опознаем друг друга.

И долго еще они вели за столиком сердечную беседу, отдавая должное корзинке с фруктами и гранатовому соку.

Уже за полночь эмир отправился к себе. После его ухода хозяин долгое время расхаживал взад и вперед; раз он остановился и воскликнул:

— Я так и слышу его возглас: «Приветствую тебя, Магомет, покоритель Константинополя!» Всегда неплохо иметь запасную тетиву для своего лука.

И он от души рассмеялся.

На восходе следующего дня огромный караван был уже на ногах; каждый мужчина, каждая женщина и ребенок были облачены в одежды ихрама, белизна которых выделялась на бледно-зеленом фоне долины.