Папа для Мышонка - Альбина Яблонская

каждый день мужчина сам распускает тебе волосы, пока ты нежишься в ванне. Было в этом нечто будоражащее. Сердце стучало все быстрее и быстрее.

Свечи, музыка, горячая вода с шапкой белой пены. И мужские руки у меня на волосах.

Щеки наливались жаром. Было и неловко. И приятно одновременно. Интересно, что он будет делать дальше. Я закрыла глаза и просто наслаждалась моментом — как Богдан расправляет локоны, проводит ладонями по волосам от уставших корней до самых кончиков. Как будто мягкий массаж головы. Как же давно я о подобном мечтала. Чтобы кто-то помыл мне волосы.

И он это сделал.

— Что вы делаете? — спросила я, когда почувствовала воду на макушке.

— Мою вам голову, — ответил Богдан невозмутимо. — Вы ведь наверняка устали. Да и темно, света нет. Новый шампунь. Еще не хватало, чтобы волосы плохо вымылись и было раздражение кожи на утро.

Он набирал теплую воду в ладони и выливал ее мне на локоны. Снова и снова. Массируя волосы. Смачивая их влагой по всей длине. Я чувствовала его сильные руки на затылке и висках. На шее и плечах. Лежала в воде, опустив ресницы. Просто кайфовала от такого неожиданного и ценного внимания со стороны мужчины. Сперва было страшно, что везде темно. А теперь я была рада, что так случилось. И у меня есть минутка почувствовать себя королевой. Может, где-то глубоко в душе мне и было немного стыдно за свою пассивность, лень. Можно называть это как угодно. Но упустить возможность узнать, как это — когда мужские руки мылят твои волосы, массируют кожу, поливают голову теплой водой, смывая остатки шампуня… Я просто не могла.

Это был новый опыт. И примечательно, что не с Кириллом. С ним я такого точно не испытывала. Руки у Богдана оказались что надо. И к желаниям девушки он был чуток. Понимал, как нужно делать, а как — нет. Мне не было больно. Он не натягивал волосы на корнях, не лил мне воду на лицо. Не заливал ее в уши. Делал все аккуратно, словно полоскал грудничка. И я чувствовала себя почти ребенком в его умелых руках. Настолько приятно быть безучастной и ведомой.

— Ну вот и все, — произнес Богдан и выпрямил волосы по длине, чтобы уложить их в полотенце. Обернув мне голову, он поставил шампунь на полочку. Опять раскатал рукава. И повесил ближе свой халат — который перед этим выделил для банных процедур. — Волосы чистые. Пускай немного подсохнут — и можно снимать полотенце. Только не ложитесь спать с мокрой головой. Это вредно для волос и особенно кожи.

— Вы так говорите, словно вы не офтальмолог, а дерматолог. Или косметолог.

— Отчасти я специалист во всех сферах сразу, Лилия. Должность обязывает.

— Интересно… — ухмылялась я и наматывала на тело второе полотенце. — Вы меня просто не перестаете удивлять.

— Знаете, Лилия, — возразил он, стоя ко мне спиной, чтобы ничего не видеть и не смущать своим взглядом девушку. — Мне кажется, что после такого — когда я вам своими руками помыл голову — мы уже не должны обращаться друг к другу на вы.

— Хах…

— Мы просто не имеем на это морального права, — иронизировал Богдан. — Давайте на ты.

— Давайте, — ответила я. И вылезла из ванны. — Все. Я уже одета.

Он посмотрел и оценивающе присвистнул от увиденного.

— Одеждой я бы это не назвал. Но картинка мне нравится… Шикарно выглядите… То есть выглядишь, — поправил он сам себя. И отправился на кухню. — Приготовлю-ка я чаю. Хочешь?

Когда мы наконец перешли на ты, я ощутила, как падает запрет. До этого мы словно держали дистанцию. Даже когда он находился со мной в ванной. И мыл мне волосы. Даже тогда эта формальность не давала сблизиться окончательно. Но теперь все изменилось. И я была как будто правда без одежды. Настолько близко звучали его слова безо всех этих "вы" и "вам".

— Хочу.

— С чем будешь?

— А с чем есть?

— Есть черный чай с лимоном, — назвал он самый простой вариант. — Есть китайский чай — зеленый. Есть красный африканский. Есть смеси черного с цветочными и травяными наборами. Есть мята и мелисса.

— Даже не знаю. У тебя такой огромный выбор. Сам-то что больше всего любишь?

— Я люблю с корицей, — ответил Богдан и достал из настенного шкафчика банку с чаем. — Черный чай плюс тертая корица. Пробовала?

— Не знаю. Возможно. Может, где-то в баре.

— Любишь бары?

— Нет, — призналась я честно. — Не особо. Это я с подругой как-то зашла. Вот и заказала.

— Хорошая подруга? — спросил Богдан. Он поставил чайник на плиту. Насыпал заварку в фарфоровый чайничек для заваривания. — Часто с ней видишься?

— Раньше — да. Виделись часто. А затем перестали.

— Почему?

— Она спала с моим мужем.

Вырвалось бестактно. Я согласна. Может, он и не был к такому готов. Но я решила, что пофиг. Скажу, как есть. Он ведь сам спросил. Да. Ритка с ним спала, а затем еще виделась со мной и без конца рассказывала, какой у меня чудесный муж. Ей бы самой такого. Конечно, он хороший. Ей бы да не знать. Тварь.

— Извини, — вздохнул Богдан. — Если бы знал, то не спрашивал бы… Лимона?

— Нет, спасибо. Думаю, что это лишнее. А ты с лимоном любишь?

Зря я заговорила о личном. Вряд ли мужчина рядом хотел такое слышать. Впрочем, если долго в себе держать такие травмы, то эти гадости начнут выедать тебя изнутри. Так что чем быстрее выговорюсь, тем быстрее полегчает.

— Я цедру добавляю. У меня есть сушеная. Добавить?

— Добавь. Попробую, если сам так делаешь.

— Я не показатель, — пожал Богдан широкими плечами. — Каждому ведь нравится что-то свое. Кто-то пьет чай, кто-то — кофе. А многие предпочитают что-то покрепче. Короче, не мне судить. Не мне кого-то учить. Свои предпочтения я держу при себе.

— Наверное, ты любишь тихую жизнь, раз поселился здесь?

— Сюда я сбежал от городской суеты. И от бывшей жены.

— Вон оно как…

— Ну как сбежал, — стал