Хаски и его учитель белый кот. Том III - Жоубао Бучи Жоу

class="p1">— Наступающий на бессмертных Император…

Но эти голоса, словно бесплотные тени, неотступно следовали за ним, так что Мо Жань начал подозревать, что Сюй Шуанлинь каким-то образом околдовал все неприкаянные души этого мира, и теперь, распознав в нем сбежавшего из Ада призрака, все они пытались схватить его и вернуть назад.

— А почему Ваше Величество так поспешно уходит?

— Император! Император…

Неровной походкой Мо Жань продолжал идти вперед, устремив пылающий взор на пятно света впереди. Он хотел уйти, но эти стенающие духи загнали его в тупик, не давая проходу. Не имея возможности сбежать или спрятаться, он пришел в ярость и, развернувшись, вдруг выхватил свой меч и начал размахивать им, пытаясь рассечь прячущихся во тьме призрачных фантомов.

В этот момент выражением лица он скорее напоминал разъяренного волка или леопарда.

— Убирайтесь! — взревел он. — Вы все, не смейте прикасаться к этому достопочтенному! Проваливайте!

Голос его упал, лицо исказилось в скорбной гримасе.

Он услышал смешки и бормотание из темноты:

— Этот достопочтенный?

— Он сказал, этот достопочтенный... да... он так и сказал… этот достопочтенный…

— Ваше Величество, в чем мы ошиблись? В сердце своем кому как не вам знать, кто вы и откуда. Вы не можете убежать от себя.

Выставив перед собой меч, Мо Жань попятился, остервенело тряся головой:

— Нет, это не так... Все не так…

Черный дым, который он только что разрубил, снова сгустился перед ним в неясную тень, которая шаг за шагом начала наступать на него.

Он услышал тихий шепот:

— Не так?

— Я не Наступающий на бессмертных Император!

— А кто ты, если не Наступающий на бессмертных Император? — неясный и мягкий голос напоминал тонкую струйку дыма, едва различимую за тонким полупрозрачным летним пологом. — Конечно же это ты! Каждый долг имеет своего хозяина, и ты не можешь сбежать от ответственности…

— Но ведь все кончено! — теперь Мо Жань в упор смотрел на клубящийся перед ним силуэт. — Он умер! Наступающий на бессмертных Император умер под пагодой Тунтянь. С тех пор как он лег в могилу, это не имеет ко мне никакого отношения. Я просто… я просто…

Тень едва слышно хмыкнула и с тонким, как цветочный лепесток, намеком на иронию, уточнила:

— Ты просто... кто?

Мо Жань: — …

— Ты просто перевоплотившаяся душа? — спросил призрак. — Просто наделенная чужой памятью смертная оболочка? Просто невинная жизнь, живущая в тени Наступающего на бессмертных Императора? А может... ты просто сон?

Если до этого гнев Мо Жаня помогал ему справиться со страхом, то как только прозвучала эта фраза, все его эмоции замерзли вместе с кровью, что застыла в жилах, превратившись в ломкий лед.

Он впал в ступор, какое-то время просто не реагируя ни на что, а когда все же попытался заговорить, то долго не мог выговорить ни одной фразы. Наконец, он открыл рот и с трудом выдавил из горла лишь одно вязкое обрывочное слово:

— Сон?

— Ты всегда верил в то, что переродился, но кто может сказать наверняка, а так ли это? Почему именно твое видение является правдой? Ты или я — кто из нас реален в данный момент? — дым постепенно обретал форму, превращаясь во все более отчетливый образ. — Ты сказал, что умер под пагодой Тунтянь, но теперь стоишь здесь живой и здоровый... Ты действительно умер?

Мо Жань еще пристальнее вгляделся в этот черный дым.

Он больше не дрожал. Просто ему было так холодно, словно он упал в ледяную прорубь и теперь медленно погружался в бездну, у которой не было дна.

Как же холодно.

Он действительно умер?

Холод Дворца Ушань, казалось, все еще не выветрился из его костей. Пламя факелов восставших девяти духовных школ, словно огромная шипящая огненная змея, обвила подножие горы, изготовившись ужалить его за шею.

Казалось, Сюэ Мэн только что стоял перед ним и, ослепнув от слез, безжалостно требовал:

— Мо Жань, верни мне моего Учителя!

Он действительно умер?

Он помнил, как принятый им яд проник в его сердце и легкие, как, шатаясь, он добрался до пагоды Тунтянь, с трудом забрался в вырытую могилу и лег в гроб.

Распустившиеся цветы яблони окутали его своим нежным ароматом, тени веток и облака падающих лепестков заслонили небо.

Он сомкнул веки…

— ...А потом ты открыл глаза и вернулся в тот год, когда тебе только исполнилось шестнадцать и все еще можно было исправить, верно?

Похоже, эта черная тень в самом деле могла читать его сердце, как открытую книгу. С низким смешком она вкрадчиво продолжила:

— Ты вернулся в то время, когда Пик Сышэн не был разрушен. Хотя впоследствии орден Жуфэн вновь превратился в выжженную землю, но на этот раз это сделал не ты. Е Ванси не умерла, так же как и Ши Минцзин. Ты смог разобраться в своих чувствах, осознал, что влюблен в Чу Ваньнина и стал образцовым наставником Мо, чтобы он, наконец-то, принял тебя. Тебе кажется, что ты освободился от пут прошлого, ведь теперь ты — молодой герой, один из лидеров праведной армии заклинателей, что пришла схватить и покарать злодея Сюй Шуанлиня...

Повисла мертвая тишина.

На шее Мо Жаня вздулись вены, а сердце отчаянно заколотилось, грозясь выскочить из груди.

У тени не было лица, но он точно знал, что в этот момент она пристально смотрит на него. Смотрит в упор, не отрываясь, изучая его...

— Размечтался!

Холодный меч пронзил его сердце, ядовитые зубы вонзились в шею.

Мо Жань почувствовал, как отчаяние разливается по его телу, словно смертельный яд, который он принял, когда ему было тридцать два года… проникает в печень и желчный пузырь... просачивается в сердце…

— И вовсе ты не переродился. Ты мертв и все мертвы. Хотя Сюэ Мэн все еще жив, но до глубины души ненавидит и презирает тебя, — сказала тень. — А теперь проснись, открой глаза, Наступающий на бессмертных Император, ведь ты все еще Повелитель Тьмы.

— Нет…

Услышав этот тихий и надломленный голос, который, казалось, бессчетное количество раз разбили и склеили вновь, Мо Жань далеко не сразу смог понять, что он принадлежит именно ему…

— Нет, все не так…

Вложив всю свою отвагу в каждую каплю крови и в каждую кость своего тела, он широко открыл глаза, в которых уже можно было разглядеть первые признаки подступающего безумия...

— Ты лжешь!