Ночь сумасшедшего экстаза - Рейчел Бейли

– Вы правы. – Дженна постаралась придать своему голосу легкость. – Так и есть. Я хочу сказать, что когда-то мне придется вернуться домой и у наших отношений нет будущего.

– Я рад, что мы оба это признаем, – глухо ответил Лиам.

Ей нужно было бежать. Дженна подняла с пола его рубашку, не давая себе шанса передумать.

– Мне нужно в душ. По пути я занесу ее Катерине.

– Нет, я сам сделаю это.

Некоторое время они так и стояли, держась за ткань, которая их соединяла. Дженна чувствовала жар между их телами. Затем она опустила руку и стремительно вышла из комнаты.

– Принцесса Дженсин?

Дженна села на диван и прижала мобильный плотнее к уху.

– Привет, Кристен. Да, это я. Ты можешь говорить?

– Минуту. – Послышался какой-то шорох.

Разница во времени и расписание Кристен всегда затрудняли звонки Дженны ее подруге из Службы королевского надзора. Однако это был единственный способ связи между ними.

– Я тут, теперь можно говорить.

Дженна забралась на диван с ногами, предвкушая разговор на родном языке.

– Как ты?

– У меня все хорошо. Лучше расскажи, как ты поживаешь?

– У нас тоже все хорошо. Новая работа – замечательная.

«Правда, у работы есть один недостаток – слишком привлекательный начальник!»

Дженна снова подумала о Лиаме. Тогда ночью, два дня назад, он смотрел на нее, как голодный волк. По ее коже побежали мурашки.

– Прекрасные новости! Ты подумала о том, когда собираешься возвращаться домой?

У Дженны засосало под ложечкой. Ей придется вернуться, но будут ли рады этому ее родители? Не пройдет и недели, как Мег отдадут приемным родителям, а ее выдадут замуж за человека, которому будет безразлична ее честь, и подделают даты на официальных бумагах.

Нет, она не согласится отдать Мег.

– Я пока не решила. – Она вздохнула, представив, как глупо это должно звучать.

– Когда я передаю королеве весточки от тебя, она начинает засыпать меня вопросами.

Дженна почувствовала себя просто ужасно. Когда она сбежала, то не подумала, сколько людей пострадают от ее плана.

– Кристен, мне жаль.

Подруга на другом конце телефона вздохнула:

– Я рада помочь, но у меня не получится сдерживать твоих родителей. Сейчас они уважают твое желание быть вдали от дома, но скоро их терпение иссякнет. Я не удивлюсь, если твой отец уже дал Службе надзора задание вызнать твое местонахождение. Скоро тебе придется раскрыть свой секрет.

– Я знаю…

И несмотря на то что она знала, как будут расстроены ее родители, Дженна очень хотела услышать голос матери, увидеть лицо отца.

– Что я могу рассказать им на этой неделе? – наконец задала Кристен свой главный вопрос.

– Скажи им…

Но что действительно Дженна могла сказать? Что она была влюблена не в того мужчину? Что она мечтает однажды проснуться обыкновенной женщиной, которая могла бы забыть о долге перед страной и просто жить?

– Скажи им, что я в порядке.

– Ты же знаешь, что этого им будет мало.

– Прости, но это все, что я могу сейчас дать. – Дженна чувствовала, что обязана как можно быстрее исправить ситуацию. – Кристен, не могу выразить, как я…

– Не переживай. Я справлюсь. Это не страшнее того раза, как тогда, когда нам было по восемь лет и ты толкнула меня в бассейн. Мама была в ярости, ведь я испортила платье перед самым праздником.

Дженна рассмеялась, вспомнив о том случае:

– Я была просто невыносимым ребенком. Но ты так никому и не сказала, что это сделала я.

– Это не в моем стиле.

– Я так соскучилась.

– Возвращайся домой.

Дженна не видела лица подруги, но знала, что Кристен улыбается.

– Обязательно. – Дженне так хотелось самой верить в это. – Только я пока не знаю, когда это случится.

Лиам вошел в дом через заднюю дверь и услышал, как Дженна разговаривает с кем-то по телефону. Ее речь на родном языке казалась ему легкой и мелодичной. Сам не замечая того, Лиам улыбнулся. Он хотел целовать губы, с которых слетали певучие предложения, пропускать через пальцы ее белоснежные волосы, пока она говорит. Он машинально потянулся к вороту рубашки – вдруг стало очень душно.

Дженна подняла глаза и заметила его. На ее лице тотчас же отразилось чувство вины. Ошибки быть не могло. Он замер. Что было не так? Она разговаривала по собственному мобильному телефону, а Бонни, должно быть, преспокойно спала в своей кроватке, сытая и ухоженная. Няня могла позволить себе расслабиться и поболтать. Почему она все же чувствовала за собой вину?

У нее был мужчина? Лиам покачал головой: такого не могло быть. Дженна Петерс никогда бы не ответила на его поцелуй, если бы у нее был кто-то. В этом он был уверен.

Дженна закончила разговор и натянула на лицо приветливую улыбку. Может быть, ее волновало то, что она обсуждала по телефону?

– Лиам! – улыбнулась она. – Вот уж не ждала, что вы вернетесь домой посреди дня.

Он ждал, что она чем-нибудь выдаст себя.

– Я думал взять Бонни на прогулку в коляске, чтобы побыть с ней.

– Это прекрасная идея! – Сказав это, Дженна положила телефон в карман, словно скрывала улику.

– Вы разговаривали с кем-то из родственников?

Он, конечно, не должен был задавать ей таких вопросов, но не мог удержаться.

– Э-э-э, нет. – Ее взгляд метнулся влево. – То есть да, это была моя подруга.

Он подобрался к ее тайне на несколько шагов.

– Она сейчас в Америке? Если так, вы можете пригласить ее. Я не стану возражать.

– Нет. Она в Ларсландии.

Нежный голос был спокойным, но предательская жилка на шее выдавала быстрое биение сердца.

– К вам приезжает кто-нибудь из родственников? – настаивал Лиам. – Они всегда могут остановиться у нас. Внизу есть свободная спальня.

– Спасибо, непременно. – Но ее лицо сказало обратное. – Я сейчас принесу Бонни и коляску.

Лиам наблюдал за тем, как она выходила из комнаты. Он чувствовал: что-то неладно. Что-то было не так с ее семьей, и бесполезно это утаивать. Своим недоверием Дженна будто дала ему пощечину. Однако здравомыслие возобладало – они были никем друг для друга. А с чужими никто не делится историями о семье.

Хотя сам он открылся ей – рассказал о Ребекке, о страхе быть отцом и даже о лилии. Работа над этим сортом до сих пор держится в секрете от многих! Дженна же не поделилась с ним и крупицей своей жизни. Мег – единственное, что он, в сущности, знал о ней. Почему?