Возвращение Рейвенора - Дэн Абнетт

— Не называть тебя Пэтти? Хорошо, — спокойно произнес Фраука, возвращаясь к своему чтиву и очередной папиросе.

Кайны высвободились и поплыли обратно в спальню.

— Ты отлично справился, Заэль, — повторил я.

— Я?

— Ну а тебе-то как кажется, как все прошло?

— Хорошо? — пожал он плечами.

— Ты справился с ролью.

— Ага, как и говорил мистер Тониус. При помощи фальшивых отпечатков. Значит, так все это и есть?

— Что?

— Быть членом боевого подразделения инквизитора?

— Иногда.

— Но я не видел там… боя.

— Благодарение Императору, что не видел, — сказал я. — Иди, отдохни немного.

Заэль отошел от меня и отправился к мешкам с сухарями и хлебом, которые мы приобрели прошлой ночью.

Вошел мокрый от дождя Зэф.

— Проблемы были? — спросил я.

Он покачал головой.

— Вас никто не преследовал?

Он посмотрел на меня так, словно я сморозил несусветную глупость.

— Пожалуйста, пригляди за лестницей.

Зэф достал пистолет, снял его с предохранителя и снова скрылся в темноте коридора.

Двадцать восемь минут спустя появились Нейл и Кара. Они вошли и начали стаскивать с себя экипировку.

— Отличная работа, — сказал я.

— Карла еще нет? — спросила Кара.

— Он уже в пути.

— Я слышал, что возникла проблема, — сказал Нейл.

— Все прекрасно. Карл получил то, что нам было необходимо.

Фраука протянул Гарлону лхо-папиросу, и тот зажал ее в губах.

— Отлично, — произнес Нейл.

Карл Тониус появился последним. Я услышал брань в коридоре. Зэф сделал вид, будто не узнал Карла, и угрожал спустить его с лестницы.

Последовала яростная перепалка.

— Этот отвратительный мужлан совсем рехнулся! — произнес Карл, появляясь в дверях.

Правда, он действительно не был похож на Карла Тониуса. Но не походил он и на охранника, чей облик был вылеплен мной. Началось восстановление, и вся мускулатура его лица резко обмякла. Карл выглядел жутковато, и хотя все уже закончилось, ему по-прежнему было больно.

— Святой Трон, — проговорила Пэйшэнс.

— Пожалуйста, не смотрите на меня, — произнес Карл, уходя в спальню.

— Ты молодец, Карл. Действительно. Все получилось.

— Какая разница.

Оказавшись наедине с собой в спальне, Карл сел на скрипящий стул перед зеркалом для переодевания и уставился на свое лицо. Слезы хлынули из его глаз, когда он потрогал пальцами деформированные мышцы и ткани.

Он знал, что боль скоро пройдет, а его обычный облик вернется. Карл попытался убрать руки, но правая ладонь не пошевелилась, продолжая сжимать и оттягивать плоть его лица.

Ему пришлось воспользоваться левой рукой, чтобы убрать ее.

Тониусу хотелось почувствовать себя лучше. Он облажался. Ему дали шанс, но он все испортил. Ему хотелось почувствовать себя лучше. И для этого было средство. Средство, лежащее в кармане его плаща.

Он знал, что не может сделать этого здесь. Не в настолько проходной комнате. Но желание…

— Карл? — Пэйшэнс заглянула в дверь. — Ты в порядке?

— Все нормально. Преобразование внешности при помощи псионической манипуляции — сложный и болезненный процесс. Может уйти много часов, прежде чем все восстановится. Норма для первичного восстановления — от четырех до пяти часов, хотя отдельные подергивания и неприятные ощущения могут продолжаться еще двое суток.

— Да, в этом ты разбираешься, — улыбнулась она. Карл уставился на свое отражение в грязном зеркале.

— Я не знаю, кто я теперь, Кыс, — произнес он.

— Да ладно тебе, это ведь только лицо, — сказала она, закрывая за собой дверь.

— Не это я имел в виду, — сказал он своему отражению. — Совсем не это.

Утро выдалось холодным, но хотя бы не было дождя. Небо опустилось серой дымкой на общий блок А, на самое сердце Петрополиса. Когда представитель Магистратума Дерек Рикенс вылез из своего матово-черного бронетранспортера на широкой каменной площади Темплум-сквер, то первое, что он заметил, так это толпу зевак, сгрудившихся возле главных врат великого храма, и двоих офицеров, которые не давали им приблизиться.

Рикенс направился туда. Он шел, опираясь на трость со стальным набалдашником, — наследство, оставленное давней раной, полученной при исполнении. Он посмотрел на толпу. Главным образом верующие: больные и старики, с болячками, прикрытыми намоленными бумажками, дожидающиеся, когда им позволят войти в великий темплум, чтобы получить ежедневные благословения и еду, раздаваемую сотрудниками социального обеспечения. Но были среди них и служители храма — молодые люди в алых и пурпурных рясах. Они казались опечаленными. Что же случилось, почему их не пустили внутрь?

Великий темплум был древним строением, казавшимся высоким даже по сравнению с окружающими его огромными административными башнями. Это был только один из нескольких десятков тысяч храмов и часовен Экклезиархии огромного города, но его положение придавало ему особый статус. Он располагался точно в географическом центре Петрополиса и превратился в ось всей городской жизни и веры. Именно здесь проводились важнейшие службы, именно здесь главы правительства и власть имущие справляли семейные торжества и церковные праздники, именно здесь аристократы крестили детей, женились и провожались к месту упокоения. Именно здесь прошла инаугурация лорда-губернатора субсектора.

Кивнув людям в униформе, Рикенс прошел через толпу к темплуму. Ему нравилось это место: восхитительная прохлада, табачного цвета сумрак, разноцветные окна, чувство безграничности. Куполообразный свод был настолько высоким, что нанесенные на него изображения Бога-Императора и его примархов были едва заметны в свете ламп.

Рикенс прошел вдоль нефа, постукивая тростью по мраморным плитам. Он был только крошечным пятнышком в этой необъятности. Когда скончалась его жена, он стал часто приходить сюда, чтобы посидеть и погрустить в тишине.

Младший маршал Плайтон внезапно появилась в западных дверях и, увидев Рикенса, поспешила к нему.

— Доброе утро, сэр. Простите, что пришлось вызвать вас.

— Что-то такое, с чем вы не можете справиться?

— Думаю, что это нечто такое, что вам необходимо увидеть.

Мауд Плайтон была темноволосой женщиной в начале третьего десятка, и ее несколько коренастая фигура, странно сочеталась с изящными чертами. Официальные униформа и экипировка не стройнили ее.