Любимая ученица. Книга 3. Осколок - Диана Морьентес

- Не грусти! - сказал он, обняв ее и прижав ксебе.

Раздался звонок в дверь.

Наташина мама здесь не в первый раз, а вот папаникогда еще не бывал тут в гостях.

- Ой, какая лапочка! - обрадовался он умильно,едва увидев Катю. - Ваша дочь?

Максим кивнул.

- Похожа! - отметил Алексей.

- Катя, - представилась девчушка.

- Леша, - откликнулся мужчина в ответ.

- Это мой папа, - пояснила Наташа.

Только сейчас, сидя за одним столом, Наташавпервые увидела, как выглядит ее собственный отец. А ведь столько лет жила сним в одной квартире! Он вовсе не красавец. У него светлые волосы, как уМаксима, только короткие, и серые глаза. Это Наташа знает еще с детства. Чертылица не четкие, он вообще весь немного пухлый, с пивным брюшком. Высокий лоб ипронзительный взгляд. Вечно румяные щеки, словно покрасневшие от недавнейфизической нагрузки, но на самом деле всегда такие, от природы. Пухлые губы ивыдающийся вперед подбородок. И от носа вокруг рта складки. Вообще, довольноужимистое лицо, словно специально созданное для того, чтобы корчить рожи. Нопри этом, глядя на это лицо, сразу чувствуешь симпатию к его обладателю, даженеобъяснимое доверие. В нем есть шарм! Алексей поймал Наташин взгляд иулыбнулся ей. И девушка вдруг предположила, что у этого мужчины было многоженщин - слишком профессиональная улыбка, как тщательно отточенный навык. Вродебы Наташа почувствовала себя неловко, какой-то не отеческий взгляд получился уАлексея, и в то же время, как простая девушка, попалась на крючок его обаяния.

- Пап, сколько тебе лет? - спросила Наташа, недумая.

Даже Максим и Евгения прервали свою беседу инасторожились.

- Сорок два, - ответил мужчина. И ласковоупрекнул: - Должна знать такие вещи!

- А, ну да! - спохватилась девушка. - Маме сорокскоро... Я смотрю просто, молодо выглядишь, даже морщинок не видно...

И мужчина распустил хвост, как павлин!

Наташа задумалась. Мама с детства настраивалаНаташу так, что жених должен быть не более чем на два года старше.

Очень мило посидели в этот день. Максимподдерживал беседу и с Евгенией, и с Алексеем, и Наташа не могла понять, емудействительно интересно, или он просто притворяется из вежливости или потому,что надо. Заодно много любопытного узнала о своих родителях. Максим был королемвечеринки: за всеми ухаживал, всем улыбался, и у Наташи появилось ощущение, чтомама с папой тоже часть их с Максимом семьи. И случайно подловила себя намысли: это поведение любимого очень напоминает его работу в баре... РАБОТУ!

Наверное, вполне закономерно, что большевнимания Максим уделял Евгении. Стоп. Или Евгения - Максиму? В любом случае,Наташа несколько раз оставалась с отцом наедине, например, когда Максим пошелпоказывать Жене, как Наташа украсила стены в детской комнате красивымифотографиями Катюшки. А Наташа с папой остались в зале, куда компанияпереместилась, поужинав. А здесь на стенах... Максим, сексуально раздетый, влесу. Наталья, сексуально прячущая голую грудь от любопытного глаза фотокамеры.Снова Максим, сексуально приоткрыв рот, смотря прямо в объектив. Снова Наташа сигривой улыбкой, манящей и... правильно, сексуальной!

- Вы тут, похоже, не скучаете, - ухмыльнулсяАлексей, намекая на фотографии.

- Да уж, не жалуемся! - фыркнула девушка.

Было неловко, что эти фотки видит отец. Хотясами фотки просто идеальны: искусство в чистом виде! Правильное освещение,самый лучший ракурс. Еще бы! На стену попадают только исключительные снимки! Причем,то, что это все обычно видят и друзья, с радостью посещающие этот дом, Наташуникогда не смущало.

- Хороший у тебя паренёк! - улыбнулся отец,вернув Наташу на землю и избавив от неловкости. - Все за тебя делает! Готовит,подает.

- Мне тоже нравится! - отозвалась девушка.

- Жениться не собираетесь?

- Да я колечко и так ношу, - предъявила Наташасвою милую ручку.

- А он - нет? Это его окольцовывать надо!Тебя-то не уведут: от таких, как Максим, не уходят.

- Да его, вроде, тоже пока особо никто непрельщает, - вступилась Наташа за честь любимого.

- Что, и поводов для ревности не дает? - неповерил отец.

- Бывает, - призналась девчонка. - Но я емудоверяю. Да и привыкаю потихоньку. Сцены иногда устраиваю, но это чаще так,понарошку, для профилактики.

Алексей смеялся, а Наташа была счастлива, чтокто-то разговаривает с ней так по-свойски, и что этот кто-то - не друг Максима,а вполне непредвзятое лицо.

А как только к ним присоединились Максим иЕвгения, беседа сразу перешла в более светское русло: стала обсуждаться темаучебы в чужом городе и все связанные с этим сложности.

Проводили гостей, уложили Катю спать... Завтра вобед поезд...

Всю ночь и все утро ненасытно занималисьлюбовью.

*

Стояли на перроне втроем: Максим, Наташа и еемама. Словно три чужих человека. Почему, когда до отправления остается минутдесять, и когда так хочется сказать что-то важное и вечное, - теряются всеслова? Наташа робко, шажок за шажком, подвигалась к любимому, и от этого Евгениячувствовала себя ненужной. Хотя, и правда, может, ей лучше было сюда неприходить? Они прощаются, наверно, месяцев на пять, а она смущает их, не даетим спокойно нацеловаться...

Увереннее всех себя чувствовал Максим. ОбнималНаташу одной рукой, не стесняясь ни ее мамы, ни посторонних прохожих.

- Ты паспорт не забыла? - в который раз неловкоспросила Евгения.

- Я взяла, - кивнула Наташа исправно, даже нераздражаясь от маминых доставаний.

Равнодушный женский голос из громкоговорителейобъявил на весь вокзал, что до отправления поезда осталось три минуты...

Наташа попеременно закусывала то верхнюю, тонижнюю губу, и от этого ее губы становились красными, словно накрашенныепомадой.

- Я позвоню рассказать, как доехала иустроилась, - нервно пообещала она Максиму. И случайно глянув на мать, сказаладоброжелательно: - И тебе тоже позвоню.

Мама с приятным удивлением кивнула. И сновавозникла молчаливая пауза. Это так странно. Так больно. Сердце словно высохло.Оно скомкалось, сморщилось. Так внезапно нагрянула правда! До этой секунды неверилось...

- Девушка, заходите, мы отправляемся! - позвалапроводница.

Как противно звучит ее голос! Как голос злейшеговрага!

- Да, да. Сейчас, - ответила ей Наташа, небрежнообернувшись, словно не желая отрывать взгляда от Максима.

- Давай, иди, - робко сказал Макс. Погладилпальцами ее щеку. - Я люблю тебя. Не делай там глупостей.