Короли городских окраин - Валерий Георгиевич Шарапов

все жестче, Кольке казалось, что под грязными пальцами наглеца его кости сейчас хрустнут.

– Угомонись, сымай куртку, – зашипел грабитель, крупный кулак больно ткнулся Кольке в живот. – И не ори, а то в ухо звездану.

Вдруг бугай неожиданно вздрогнул, дернулся в сторону и разжал свои железные клещи.

– В сторонку, паря. От фраерка моего отскочи, пока бочина целая. – Давилка говорил спокойно, медленно вдавливая острие заточки в массивный бок здоровяка. Колька выдохнул с облегчением. Сейчас, как никогда, мальчишка был рад увидеть домушника. Бурча под нос из-за сорвавшегося гоп-стопа, бугай развернулся и ушел на поиски новой жертвы. Давилка с подозрением уставился на мальчишку:

– Чего пришел? До вечера не мог дотерпеть, так хочется на дело?

– Продукты нужны, – коротко пояснил Колька. – И деньги. Займи, я отдам вечером свою часть.

Давилка фыркнул с насмешкой, затянул Кольку в щель между деревянных лавчонок. Там достал пухлое портмоне и отсчитал несколько купюр. Колька торопливо спрятал их за пазуху под куртку.

Урка же склонился к уху и зашептал:

– Выпить бы тебе, Малыга, закусить, да поговорить по душам, тоску развеять. Идем до кабака, гроши имеются.

Колька в ответ замотал головой: делиться своими заботами с домушником не было смысла, для Давилки имеют значение только деньги, или, как он их называет, «капуста, башли, голды». Но тертого Михана отказ не смутил, он наклонился еще ближе, зашелестел прямо в ухо доверительно:

– Смурной ты, Малыга, по работе соскучился. Хата ждет икряная, сама так в руки и просится. Без тебя не обнести, дверь с замком английским, с ним возни на полдня, – заметив черные молнии в глазах парня, вор пояснил: – Квартира штабиста. Он вместо фронта запасы копил. Крыса в погонах, в войну жил, как король, кишку набивал, пока все с голодухи дохли. Заначил добра столько, что в мешках не унести. Ты пацан удачливый, без проколов. Все поделим по понятиям. За два часа нору почистим.

Михан обнажил в широкой улыбке металлические фиксы: редко кому показывал он свою искреннюю улыбку, выдававшую его блатное прошлое.

– Икру жрал хоть раз?

– Не-а-а, – протянул Колька.

– От пуза налупишься, это тебе не продуктовые карточки. Фартовый ты, Малыга. Бросай ты свою маету. Держись меня, и все будет в ажуре. Полные карманы башлей, хавка самая мазевая, а не баланда государственная. Ты и так по самые уши уже нырнул. Вор ты теперь по жизни.

Колька промолчал, шагнул к просвету между деревянными боками будочек:

– Мне идти надо.

Но Михан разозлился: чего упирается сопляк? Он его жизни хочет научить, показать, как шикарно можно вору устроиться. В запале Давилка схватил мальчишку за рукав и потянул за собой.

– Пошли, ну. Сейчас увидишь, что такое настоящая воровская малина.

Тащил его мазурик в свой излюбленный кабак, который блатари промеж себя называли «Бархат» за ткань, из которой были пошиты красные шторы. В катакомбах, под полуразрушенным зданием оборотистые барыги организовали подпольный трактир с карточными столами, выпивкой и гулящими молодками. Попасть в него можно было, только если ты представлен хозяевам заведения. По ночам в узкий проулок ныряли темные личности, специальным стуком вызывали хозяина, который через щель подвального окна убеждался в личности гостя, после чего споро открывал люк, ведущий под землю. Внутри посетителя уже ждали обшарпанные столики, залитые дешевым портвейном и водкой, вытертые диваны и доступные девицы всех мастей.

Михан любил это тесное душное подземелье, здесь он мог развеяться, стать самим собой. Не думать о манерах, как при разговорах с богатыми дамочками или Черепом, не ожидать милицейской засады, как при ограблении квартиры. Хохотать во все горло, поблескивая металлическими фиксами, шлепать по сочным задам местных шалав и горделиво выпячивать перед менее удачливыми ворами краденые часы, новый зажим для галстука, шелковую сорочку, тугие свертки купюр. Здесь его называли «королем», каждая девица мечтала заполучить его внимание на вечер, мелкие жулики считали за честь поднести Давилке стопарик и выпить с ним за одним столом.

Колька шел следом без желания, ему хотелось как можно быстрее вернуться в заброшку, угостить друзей, немного продуктов отнести маме домой. Но возражать урке он опасался. Не раз видел на деле, как Михан со спокойным выражением лица бьет наотмашь Иждивенца, который опять неловко ухватился за дорогой сервиз или рассыпал куль с крупой. Не хотелось унижения на глазах у людей. Колька лишь привычно набычился: придется потерпеть Михана еще недолго, чтобы расстаться с бандитами без ссор и разногласий.

Тем временем Давилка привел мальчишку к спуску в темный подвал, уверенно постучал условным знаком в слеповатое грязное окно у самых ног и зашагал по щербатым ступеням вниз. В бетонном полу вдруг приоткрылся широкий люк, высунулась большая лохматая голова хозяина подпольного кабака и игорного дома.

Давилке не терпелось похвастаться перед напарником, показать, от какой сытой жизни тот спешит отказаться. Внутри Колька сначала ничего не мог рассмотреть в полутьме, лишь в растерянности крутил головой в сизом дыму и гуле человеческих голосов. Потом глаза привыкли, и он разглядел заведение. Утром, после длинной веселой ночи, посетителей было уже немного, только гуляки, которые потеряли счет времени. Из-за плотных бархатных штор на крошечных окнах под потолком свет с улицы почти не проникал, помещение подсвечивали лишь скромные рожки под потолком.

Давилка затянул Кольку в одну из завешенных шторами кабинок, где плюхнулся на диван и, рявкнув подскочившему официанту:

– Беленькую неси, чего стоишь? Да икры на закуску, – швырнул на стол пачку денег.

Колька присел было на краешек дивана, но Давилка больно ткнул его в ребра.

– Чего сидишь как неродной? Вот смотри, такую хочешь? – Он отдернул штору и ткнул в полураздетую девицу с бокалом вина, сонно клевавшую носом за одним из столиков.

Давилка свистнул, девица ожила и, пьяно хихикая, направилась к их столику. Бедра у нее игриво покачивались, лямки платья сползли вниз, обнажив грудь. Колька в смущении отвернулся: голых женщин он толком не видел никогда. Давилка уже пихал ему в руки розетку с красной икрой.

– На, ешь, угощаю! Красивая жизнь ворам, смерть мусорам! Руками жри, тут не ресторация! – Он дернул кадыком и, запрокинув голову, влил в себя водку из ребристой рюмки. После шлепнул девицу по ляжке, сунул ей пару купюр в глубокое декольте. – Покажи пацану, как жиганы гуляют, давай сбацай!

Девица бесстыдно подтянула юбку до самых бедер, вскарабкалась на стол и застучала каблуками, визгливо выкрикивая:

Парень симпатяга, по жизни бродяга!

Походка городская, жизнь воровская!

– Видел, а? Как собака, все будет делать, и так с любой бабой! – восторженно выкрикнул Давилка. От выпитого у него раскраснелось лицо,