Чума вашему дому - Анна Жилло

— Эх, девоньки, что ж вы все так торопитесь ярмо надеть? — вздыхала моя гинекологиня Варвара Семеновна, пожилая уютная тетка предпенсионного возраста. — Самое время гулять да жизни радоваться, а вы…

— А почему нельзя радоваться замужем? — искренне недоумевала я. — Ведь меня палкой туда никто не гонит. Я люблю Стаса и хочу быть с ним.

Как-то у нас было всего две пары, и я забежала домой забрать что-то нужное, пока не вернулся отец. Если мы сталкивались в клинике, он сухо здоровался и шел себе дальше. Встречаться с ним дома у меня не было никакого желания. Что касается Тараса, он держал вполне так швейцарский нейтралитет. Не порицал, но и не одобрял. Общались мы с ним в основном на лекциях и практических занятиях.

Уже уходя, я подумала, что давно не видела Люку, и позвонила ей.

— Я минут через пятнадцать приду, — сказала она. — Забегай.

— Чума вашему дому, — привычно поприветствовала я бабушку Милу.

— Здравствуй, Чумочка, — она обняла меня. — Я как знала — твоих любимых пирожков напекла.

Люка где-то застряла, мы пили чай и болтали. О чем-то нейтральном. Но я знала, что в этой тональности не удержимся. И не ошиблась.

— Не хотела, Тома, — вздохнула бабушка Мила, — но все-таки скажу. Ты, конечно, к этому не прислушаешься…

— Тогда зачем? — перебила я.

— А потом вспомнишь. Когда сама поймешь. Я говорила, что Стасик хороший мальчик, но еще раз повторю: он не для тебя. Сильные женщины часто привлекают слабых мужчин. Или тех, которые только притворяются сильными. Ты такая, и Люка тоже. Какое-то время будешь тащить Стаса на себе, и это будет тебе в радость. Но даже очень сильным женщинам, которые слона на скаку остановят и хобот ему оторвут, хочется в мужчине надежности. Опоры. А Стас всегда будет цепляться за твою юбку. Как ребенок. Вот только дети вырастают. А он никогда не повзрослеет. Прости, понимаю, что тебе неприятно это слышать, но…

Тут пришла Люка, и разговор свернул в сторону. Разумеется, я постаралась задвинуть эти слова куда подальше, но потом вспоминала их не раз. Потом… А тогда ничто не могло сбить меня с пути. Кто бы что ни говорил, я не воспринимала. Потому что любила.

В конце февраля мы со Стасом расписались. Очень скромно. Нашими свидетелями были, разумеется, Тарас и Люка, а единственными гостями на регистрации — Вера Ивановна и… отец. Мы его не приглашали, но он пришел. Очень сдержанно поздравил, подарил конверт — на эти деньги мы потом купили кольца. Впрочем, на наши с ним отношения это не повлияло, поскольку вскоре появилась еще одна горячая точка.

Первый год пролетел незаметно, словно в пушистом белом облаке счастья. Да, иногда мы со Стасом ссорились, и уставала я страшно, но это не имело никакого значения. Когда я говорила или думала: «мой муж», внутри разливалось тепло, и губы сами складывались в улыбку.

И все-таки первый звоночек прозвенел. Да, где-то через год после свадьбы. В тот день, когда Стас разбирал сумку, которую я принесла из магазина, и увидел коробочку с тестом на беременность.

Флешбэк-10

Держа ее двумя пальцами, как мерзкого слизня, он вопросительно сдвинул брови.

— У меня задержка, — пояснила я, и голос невольно дрогнул. — Три дня.

— Но мы же предохранялись!

Кажется, я впервые услышала в его тоне подобные прокурорские нотки, и это неприятно удивило.

— Стопроцентное средство только одно, — эти слова Варвара частенько повторяла несчастным теткам, которые говорили то же, что и Стас. — Полное воздержание. Может, и нет еще ничего. Сделаю завтра, и узнаем.

— А если есть? Что ты будешь делать?

Раньше я сравнивала это ощущение с проглоченным мешком сена. Теперь точно знала, как оно называется. Бронхоспазм. Вдыхаешь воздух, а выдохнуть толком не можешь.

Если бы Стас спросил, что мы будем делать, я бы ответила: не стоит торопиться. Если действительно беременна, тогда и решим. Но крохотное местоимение словно подбило под колени. И я процедила сквозь зубы.

— Что буду делать? Рожать. Ты против?

Он смешался, пожал плечами и ушел в комнату.

Разумеется, тему эту мы обсуждали. Что когда-нибудь у нас будут дети. Когда-нибудь — не сейчас. Ни своего жилья, ни денег, а у меня еще четыре курса впереди, не считая интернатуры и ординатуры. Но, с другой стороны, при любом раскладе вопрос об аборте вообще не стоял. Я слишком хорошо знала, чем это может закончиться. А даже если и нет — убить нашего ребенка?!

Утром все разрешилось само, тест не понадобился. Но неприятный осадок остался надолго.

К концу второго курса мы вдруг оказались в квартире вдвоем. Сестра Веры Ивановны овдовела, а поскольку была инвалидом первой группы и нуждалась в уходе, бабушке нашей пришлось переехать к ней в Красное село.

— И Люсе хорошо, и вам свобода, — сказала она, собирая вещи. — Буду в гости приезжать, не скучайте.

Нашу эйфорию могли понять лишь те молодожены, которые сначала жили с пожилыми родственниками, а потом вдруг остались одни. Это был второй медовый месяц. Хотя нет, не второй — первого-то у нас, можно сказать, и не было. Недели две все свободное от учебы и работы время мы проводили дома. Абсолютно голые. Занимаясь сексом во всех местах, которые раньше были недоступны. Потом из-под этого эротического буйства выглянула проза жизни.

Обедали мы обычно где придется, чаще перехватывали что-то на ходу, а вот заботливо приготовленный бабушкой завтрак на столе был всегда. И ужин тоже. Как-то не приходило в голову, что наша доля в общем котле — вовсе не две трети и даже не половина. Когда мне пришлось ходить по магазинам и готовить, выяснилось, что денег хватает только на режим самой строжайшей экономии. А к нам к тому же зачастили гости! Ну как же, свободная хата!

В основном это были приятели Стаса — однокурсники и музыкальная тусовка. Надвигалась летняя сессия, а тут дым коромыслом. Сам Стас почти не пил, не курил, но его друзья умудрялись за пару часов превратить квартиру в свинюшник. Я уходила в спальню, надевала наушники и готовилась к экзаменам. А потом, когда удавалось всех выставить, по полночи занималась уборкой. Одна. Потому что Стас говорил: «завтра уберем» — и заваливался спать. А я органически не могла выносить бардак, тем более антисанитарный.

— Томочка, ну это же мои друзья, — виновато вздыхал он в ответ на мои упреки. — И потом… ты не могла бы хоть полчаса с нами посидеть? А то неловко перед ребятами.

«Ребят» я знала уже давно, но больше издали, и только сейчас разглядела детально. Все они были старше Стаса года на три-четыре, но удивляли потрясающей инфантильностью в сочетании с пугающими амбициями. И, похоже, плохо сознавали, что играют совершенно некоммерческую музыку, очень сильно на любителя. Напротив — считали себя непризнанными гениями, за которыми, тем не менее, не сегодня-завтра прилетит волшебник в голубом вертолете, и отправятся они в мировое турне, собирая стадионы.